— Стой… Тебя что, еще ничему не научили? — она внезапно вздергивает тонкие брови и прищуривается. Ее красивое лицо принимает растерянное выражение. Ба, да у нее даже оно красивое! Самооценка, ты куда? А, на дно, окей, туда тебе и дорога. — Тебе еще не объясняли, кто ты?
— Да-да-да, конечно. — так, надо отойти еще чуть дальше, и еще чуть дальше. Вернуться в поток людей, выйти из подворотни…
— Подожди, не убегай! — еще чего!
— Иди нахуй, сумасшедшая! — пусть это сработает, ну пусть!
Из подворотни я почти вылетаю, тут же вклиниваясь в поток работяг и теряясь в нем. Я слышу цокот каблуков за спиной, но недолго — по мере того, как я убегаю все дальше, он становится тише и отдаленнее. Замедляюсь же я только тогда, когда он становится совсем неслышим в шуме ожившего города. Вот я везучий, а. Еще только утро, а я уже вляпался в такую веселую историю. Хорошо хоть торт все еще со мной!
***
К счастью, до нужного моста я добираюсь без новых приключений. Проулками обойдя среднюю школу во избежание встречи с мистером Люком Торнеги, моим учителем физкультуры во времена средней школы, я достигаю места назначения.
У канала почти никого нет. Над рекой поднимается тяжелый мерзкий душок городских отходов, зеленоватая вода шумит у подпорок и бьется волнами о помосты. Низенькие грязно-желтые небоскребы нависают над мутной гладью воды. Их неприятные убогие фасады и рассыпающиеся в прах стены, изрисованные кривыми и непрофессиональными граффити, навевают тоску. Древний асфальт и еще более древние крупные плиты пешеходной дороги бугрятся под ногами, и реденькая жухлая трава пробивается в сколах и плиточных швах. Мост приветствует меня мраморными фигурами лебедей — они вросли в несущие опоры, раскрыв крылья и вздернув точеные головы на тонких шеях. Когда-то они наверняка были белыми, но теперь мрамор потускнел, оброс метровым слоем грязи и стал скорее серым, нежели белым. У левого лебедя вообще не хватает куска клюва, — какой-то умник сколол его или же просто время постаралось — а у правого грудка изрисованная похабными надписями и автографами местной «элиты общества». Терпеть не могу таких умников. Одно дело разукрашивать дома, которые давно пора одарить косметическим ремонтом, и совсем другое — творения искусства. Поднимающуюся волну гнева я в себе гашу. Не хватало еще вспылить без веской на то причины. Я поднимаюсь на мост, пару раз запнувшись о мелкие выступы дорожки, которые почему-то никто так и не переделал за много, очень много лет.
— Гейл! — встав в центре моста, я перегибаюсь через железные перила, крепко вцепившись в зеленоватые прутья.
— Мортем! — ответом мне становится крик, прозвучавший из-под моста с правой стороны.
— Ебть, ну вы и забрались, конечно! — до спуска на ту сторону нужно пройти по набережной еще некоторое время. Можно спустится на левую сторону — спуск прямо тут — но что-то идея поплавать в холодной грязной водичке мне хорошей не кажется.
— Ну ты уж разберись как-нибудь! — о, а вот и знакомая алая макушка появилась. Гейл выбрался на узкую платформу у подпорок моста из разлома в кирпичной стене. Этот разлом — путь в убежище Водосточных крыс. Вернее, в бывшее убежище. И как их там только не затапливало в весеннее полноводье?
— Иди ко мне! — я перехожу поближе на правую сторону. Гейл, наблюдая за моими движениями, идет следом, вставая прямо там где нужно. Умница, понятливый мальчик. — Лови давай!
— Воу! — торт он хватает мастерски, не зря ходил в секцию по волейболу. Рюкзак, правда влетает в платформу чуть в стороне от него. Надеюсь, бутылка с водой не лопнула. — Ты что удумал, содомит проклятый?
— Сейчас и узнаешь. — до платформы с этой части моста в высоту метра два-два с половиной, не больше. А идти к лестнице мне лень. Вот сейчас и проверю, насколько я устойчивый.
Под крики возмущения лучшего друга, я перелезаю через перила. Повернувшись к воде спиной и к мосту лицом, я сел, цепляясь руками за железные прутья на уровне моих стоп. Так, надо быть как можно более осторожным. Самая ответственная часть — я опускаю ноги вниз одну за другой. Они болтаются в воздухе и Гейл кричит все громче, подстраховывая меня и матерясь одновременно. Сердце бешено колотится в груди от восторга и чувства опасности, в легких все спирает и воздух врывается в них с трудом через холодное давление страха. Инстинкт самосохранения голосит, чтобы я не и думал делать столь безрассудное действие, но я забиваю на него. Задержав в груди холодный воздух и крепко зажмурившись, я резко отпускаю руки, не давая себе времени задуматься о том, что ждет меня внизу. Ветер проникает под футболку, вздымая ее и холодя живот и спину. Полы куртки развеваются. Челка закрывает обзор, черные волосы лезут в рот. Я лечу вниз…
— …Дебил, ебанутый, пидор грязный… — вместо того, чтобы столкнуться задницей с мокрой платформой, я влетаю в руки Гейла Нейлсона. Тот возмущенно кряхтит и пыхтит, но крепко держит меня, словно диснеевскую принцессу. Лицо у него все красное, а круглый нос тяжело раздувается, когда он шумно вдыхает холодный воздух.
— Спасибо за комплименты! — руки у него крепкие, а сам он очень теплый, пусть и легко одет. Я, как героиня какого-нибудь тупого фильмеца для девочек, обхватываю лучшего друга за крепкую шею и смачно чмокаю в пухлую смуглую щеку. Картина выглядит неправильно, особенно учитывая мою бисексуальность. — Я знал, что ты меня поймаешь, дружище.
— Фу бля, Мортем! — он рычит, раздвигая пухлые губы и обнажая зубы, его серые, с зеленцой глаза просто пышут злобой. Но при этом он не отпускает меня до тех пор, пока я не встаю на платформу достаточно твердо, чтобы не упасть. — Ненавижу тебя, мразь! У меня чуть сердце в пятки не ушло, когда ты вниз полетел.
— Да тут не высоко! Я бы не разбился. — рюкзак снизу мокрый, но бока его сухие. Значит, бутылка цела. Фьюх. — Ты же знаешь, я живучий таракашка.
— Еще какой! — Гейл, который выше меня на две головы и сильнее раза в два, дает мне смачный такой подзатыльник. Бьет он, правда, как можно мягче. — Вот крякнулся бы ты тут башкой об камень и что бы мы делали без лидера?
— Ой, да возвели бы тебя в лидеры и дело с концом. — я плетусь за ним к разлому в стене, наблюдая за тем, как под тканью старой обтягивающей темно-серой водолазки ходуном ходят крепкие мышцы его спины и плеч. Мы вместе с ним занимались разными видами спорта и качались на тренажерах, но такая ярко выраженная мускулатура проявилась только у него, тогда как у меня фигурка так и осталась тощей, жилистой и несерьезной. Ну вот и кто тут лидер? — К тому же, ты на эту должность больше подходишь.
— Ага, особенно со своими мозгами. Я ж тупой как желудь. — чтобы влезть в широкую и высокую дыру, Гейлу приходится пригнуться, вжав свою лохматую голову с красно-золотистым ежиком волос в плечи. А, ну и, конечно, съежиться, чтобы его косая сажень плеч и широкая грудь вошли в проем.
— Хочешь сказать, я умный? — мне же для этого действия приходится разве что переступить через нижние кирпичики. Преимущество, еее! Но, серьезно, это продолжает задевать.
— А ты думаешь? Ты еще и рисковый до ужаса. — Гейл протискивается в узком коридорчике, в конце которого яркий свет, тогда как мне все еще никаких препятствий мир не ставит. — Вот кто еще додумался бы сигануть вниз с моста спиной вперед на каменную плиту только потому, что ему лень идти в обход?
— Только очень глупый, но жадный до приключений человек. — за спиной друга мне ничего не видно кроме света. Но шум своей банды я все равно слышу отчетливо. Чувство радостного предвкушения поднимается в груди, все еще стиснутой тисками отгоняемого страха.
Гейл только шумно вздыхает и наконец вылезает в просторное помещение. Выходя за ним, я впервые понимаю, насколько же хорошее место мы отхватили. Оказывается, Водосточные крысы все это время гнездились в… Собственно, водостоках. Хотя, скорее, канализационных системах. Впрочем, я не знаю, как это называется на самом деле, так что просто придумываю названия на ходу. Больше всего зала похожа на комнату где-то в канализационных системах города — особенно если учитывать те трубы, что уходят в глубь земли прямо напротив лаза в это место. Потолки здесь достаточно высокие, чтобы Гейл не упирался в них головой. Стены же достаточно чистые, завешанные тут и там плакатами, но явно не раз мытые и плесенью не заросшие, несмотря на ощущающуюся влажность. Эта комната не то что бы большая. В ней нет размаха и едва ли наша банда смогла бы уместиться здесь вся. Но есть здесь и вторая комната. Проход в нее не затруднителен, несмотря на то, что он довольно узкий и низкий.
