– Хорошо, это я понял. А что еще удалось установить? – спросил Иван, вклиниваясь в этот раздражающий распев.

– Предварительно, вы имеете в виду? – с намеком уточнил он.

– Что же еще я могу иметь в виду? – ответил Иван, с трудом удержавшись, чтобы не добавить «дорогой ты мой человек». – Я в чудеса не верю, в том числе в экспертизу под елочкой.

– Это вы правильно делаете, дорогой мой. Как, вы сказали, вас зовут?

– Майор Третьяков.

– А по отчеству? – хитро переспросил эксперт.

Иван невольно улыбнулся. В Москве криминалисты другие: суетные, на пятой передаче, быстрые и злые. Их никогда не интересуют имена. Тверской эксперт действовал спокойно, тщательно, с умом – как и положено.

– Иван Юрьевич.

– Ну, а я – Илья Константинович. Так вот, Иван Юрьевич, мой дорогой, относительно того, что нам удалось установить предварительно. Картина у нас с вами складывается престранная.

– Что вы имеете в виду?

– Ну, к примеру, причину смерти. В нашем случае – это асфиксия.

– Значит, задохнулся дымом? – уточнил Иван. – Чего же странного?

– А вот и нет, дымом он не задохнулся, – посерьезнел Карташов. – Убитый скончался еще до начала пожара.

– До пожара? – оживился Третьяков.

– В дыхательных путях нет продуктов горения, то есть он не сделал ни одного вдоха, когда начался пожар. Во-вторых – и это даже важнее – там же, в дыхательных путях, имеются микрочастицы пластика. И не просто пластика, а термопластичного полимера этанола средней плотности, используемого обычно при изготовлении так называемых пакетов-маек, которые раздают на любой кассе любого «Ашана».

– Ему на голову надели пакет? – уточнил Третьяков, тоже моментально посерьезнев. – Вы уверены?

– Я не могу быть ни в чем уверен до окончания экспертизы, мой дорогой, но да, такой вариант представляется вполне вероятным. Тип пакета я вам, конечно, не уточню, только материал, из которого он был изготовлен. Однако есть еще одна интересная деталь. Следы пригоревшего пластика снаружи отсутствуют, только в легких.

– Задушили и сняли, – кивнул Иван. – Сначала убили, затем сожгли, вероятнее всего, чтобы скрыть улики.

– Вероятности – не моя специализация. Но, думаю, мой дорогой, вам будет интересно узнать, что на шее убитого остались следы стягивания. Вероятнее всего, использовалась та же кабельная стяжка, которой у убитого были зафиксированы руки и ноги.

– Я не видел следов на шее, – возразил Иван и в ответ получил длительную паузу. Затем эксперт Карташов откашлялся.

– Мы, мой дорогой, потому и эксперты, что можем исследовать то, чего не видно. Следы на шее визуально почти не сохранились, так как именно его голова явилась очагом возгорания, причем с использованием катализатора.

– Значит, его облили каким-то горючим материалом, перед тем как поджечь, – пробормотал Иван.

– Голова, шея, плечи, корпус и руки обгорели сильнее всего, местами до костей. Нам достаточно микроскопических объемов, скажем, легких, чтобы провести исследование, но у нас имелись определенные сложности с извлечением образцов. Что еще вам сказать. Ах, да. Перед тем как задушить, убитого опоили снотворным.

– Что? – Тут уж Иван не сдержал удивления.

– Именно то, что вы услышали, – отрезал эксперт. – Следы психотропного вещества присутствуют как на стенках бутылки, обнаруженной около покойного, так и в крови покойного. Причем вещество там присутствует в такой концентрации, что можно с уверенностью сказать, что в момент убийства он был без сознания. Только, пожалуйста, не спрашивайте меня опять, уверен ли я. Ваши коллеги уже спрашивали.

– Мои коллеги?

– Ко мне приезжал капитан Ком.

– Понятно, – выдохнул Иван. – Не берите в голову, они просто хотят закрыть дело. Давайте исходить из того, что я не стану доставлять вам никаких проблем глупыми вопросами. Что за вещество? Вы сказали, психотропное? Клофелин, что ли?

– Что интересно, нет. Не клофелин, хотя, казалось бы, самый очевидный кандидат. Препарат, с помощью которого ввели в бессознательное состояние вашего убитого, называется флунитразепам. Не слышали о таком?

– Флунитразепам? – сощурился Иван. – Погодите, погодите, это же транквилизатор, да? Снотворное?

– Не совсем. Этот весьма сильнодействующий препарат можно, конечно, отнести к группе транквилизаторов, так как, определенно, он имеет седативный эффект. Однако флунитразепам действует значительно сильнее традиционных седативных средств. Этот препарат использовался для анестезии и в лечении некоторых серьезных неврологических заболеваний и психических расстройств. Однако больше всего этот препарат прославился как наркотик изнасилования. Любимый препарат киносценаристов. В принципе, суть действия такая же, как и у клофелина, за небольшим исключением. В сочетании с алкоголем вызывает провалы в памяти. Человек отключается, находится без сознания несколько часов, а затем приходит в себя и ничего не помнит. Очень удобно для насильников. Вы «Мальчишник в Вегасе» смотрели, мой дорогой? Вот там героев «накормили» аналогичным препаратом, там он называется рофинолом. Хороший, кстати, фильм, смешной. Особенно момент, когда в гостиничном номере находят тигра Майка Тайсона, н-да.

– Интересно, отчего мы с ним не сталкиваемся, если он такой эффективный?

– Вопрос правильный, но ответ на него тоже есть. Изначально этот препарат выпускался в форме белой таблетки без вкуса и запаха, что делало ее незаменимой для криминальных целей. Именно поэтому еще в конце девяностых производственный цикл полностью изменили, таблетки стали горькими и при размешивании давали яркий голубой цвет. Впоследствии флунитразепам в принципе перестали применять даже в медицинских целях, так что сегодня этот препарат вообще не встретишь и не купишь. К тому же есть более эффективные вещи, в том числе и для представителей преступного мира. Тот же клофелин. Дешевый, да и черный рынок им наводнен, легче найти.

– Откуда, по-вашему, тогда у убийцы взялся этот флунитразепам? – спросил Третьяков.

– Понятия не имею. Но добавлю, так как это мне кажется важным, что подмешанный убитому в алкоголь флунитразепам был именно белый, безвкусный и без запаха.

– Тот, который больше не производят?

– Да, но, к сожалению, несмотря на просрочку, препарат не утратил своих свойств.

– Есть над чем подумать, – пробормотал Третьяков, рассматривая потихоньку оживающий вокруг него двор. Люди с усталыми, опухшими, похмельными лицами тянулись к «Дубравушке».

– Кстати, еще кое-что вам в копилочку. Замок на металлической двери в доме был взломан.

– Серьезно? Все-таки был взлом? Внешних следов я не нашел.

– Да, внешних следов не было, а внутренние нашлись. Взломщик работал профессионально, воспользовался отмычкой, так что замки не повредил. Но следы взлома присутствуют.

– Вот это действительно говорит о многом, – сказал Иван.

– Ну, строить теории – это не моя работа, у меня своей хватает. Так как насчет родственника?

– Да-да, конечно. Я что-нибудь придумаю, – с тоской выдохнул Иван. Не совсем еще оформившаяся мысль не давала ему покоя.

Он сам предложил отвезти ее в Тверь, никто его за язык не тянул. Не просто предложил – еще и уговаривал черт знает зачем. Алиса отказывалась и говорила, что прекрасно доедет до Твери на «Ласточке», ходившей от Ленинградского вокзала.

– Зачем вам трястись в электричке? – спрашивал Иван. – Я вас заберу, доставлю, помогу там найти нужных людей. В очереди не придется стоять. Серьезно, мне все равно нужно поговорить с экспертом.

Ему совершенно не нужно было ни о чем говорить с экспертом, он уже все, что нужно, обсудил, а бумаг тот пока все равно бы не дал – слишком рано. Иван говорил себе, что Морозова накормила его, напоила и спать уложила, так что теперь его черед проявить любезность. Аргумент был так себе.

– Ну, хорошо, – почти зло согласилась Алиса, и Третьяков готов был поклясться, что сделала она это, только чтобы отвязаться. Договорились поехать на следующее утро, второго января – в ночь Алиса ехать категорически отказалась. Перед тем как окончательно обсудить время поездки, она зачем-то уточнила про прогноз погоды на завтра. Обещали холодную и ясную погоду без снегопада. Солнце было скорее редкостью, чем нормой, но погода на этот Новый год выдалась на редкость хорошей, зимней, именно такой, как надо. Вот только праздник не удался.