– Ну, в Гекет, так в Гекет.

Разве могла я тогда предположить, что совсем скоро не только нарушу своё обещание, но и мои последние за это утро слова пророчеством окажутся? Между прочим, страшным довольно-таки пророчеством…

Глава 26

Вести с островов

Какой по счёту этот перелёт за последний месяц? Третий? Четвёртый? Нет, всё-таки третий. Я за год столько не летала. В прошлом году, как раз накануне Нового Года, Латана потащила меня в Турцию. Только не в жаркую её часть, не на море, туда она скорее полетела бы с очередным бойфрендом, маменька увлекла меня в Конью – самый религиозный город Турции, на ежегодный слёт дервишей-суфиев, в честь основоположника неортодоксального ислама Джелаладдина Руми. Шеб-и-Аруз – называется этот самый фестиваль, куда слетаются дервиши Турции, Индии, Пакистана, Ирана и, наверное, других стран.

Помню, каких трудов мне стоила досрочная сдача зачётной сессии, назначенной на эту самую неделю, экзамены мы сдавали после Нового Года, но Лана уверяла, что оно того стоит. И что никого, кроме меня, видите ли, она не видит рядом с собой на этом фестивале. Никого – это она имела ввиду своих друзей мужского пола. С ними она ездит на острова и в жаркие страны. Никому ни разу не удалось затащить её в горы, покататься на лыжах, – Латана совершенно не приемлет и не переносит холод, даже самый незначительный. Зимой она вообще редко появляется в Минске. А тут надо же, сама потащила меня в этот маленький странный турецкий городок, в центральной части Анатолии, окружённый горным плато, что не спасает его от минусовой температуры в зимнее время года.

Конечно, мы основательно подчистили местные магазины одежды, нарядившись в длинные пальто и цветастые тёплые платки.

Откровенно говоря, я не ожидала от не скрывающей свою любовь к цивилизации Латаны, что она с удовольствием будет сидеть на полу сомнительной чистоты в окружении смуглых белозубых турчанок, беспрерывно пьющих кофе маленькими чашками, дымящих сигаретным дымом, и фотографирующихся с белокожей тонкокостной блондинкой с пышными формами и огромными голубыми глазами. А получив благословение шейха, как ей это удалось, непонятно, Латана с удовольствием кружилась стремительным маленьким торнадо в компании дервишей, запрокинув голову в экстазе и блаженно прикрывая глаза, и её цветастый шарф кружился вокруг неё вихрем, и я вынуждена была признать, что редко когда видела маму такой счастливой и беззаботной.

Конью она называла на греческий манер – Иконион, правда, это не мешало ей обойти все мечети города. Так мы и провели эту неделю – с десятого по семнадцатое декабря: днём бегали по мечетям, а ночью кружились под ритм барабанов и нежное пение флейт вместе с суфийскими дервишами, подпевая зикры на сложном для русскоязычного человека турецком наречии.

Сложно говорить о своих открытиях и переживаниях, потому что их было просто нестерпимо много, очередное погребало под собой предыдущее, наподобие лавины, но больше всего, конечно, удивляла Латана.

К слову, я до сих пор время от времени сомневаюсь в том, что я – наини, но если бы мне тогда сказали, что богиня – она, я бы поверила, не задумываясь. И кто угодно поверил бы. Красивая, совсем ещё молодая, и вся такая лёгкая и воздушная, Латана всегда жила, едва касаясь земли подошвами своих туфель на высоченных каблуках.

Местный шейх тогда посвятил нас в суфийское братство, или как это у них называется, я не поняла. Латане дано было имя Латифа – символ надежды и доброты, нескончаемой эйфории жизни. А меня назвали Эммин. Аминь, или Ом на индуистский манер, если вспомнить, откуда мы вылетели не далее, чем полчаса назад.

Ида задремала, откинувшись на спинку сиденья, сначала просто полулежала с закрытыми глазами, видимо, не хотела разговаривать, а потом, по смягчённому выражению лица, я поняла, что подруга уснула.

Коротко стриженая головка на длинной тонкой шее, глубокие синеватые тени под глазами – нимфа выглядела беззащитной и уязвимой, если вовсе не больной, но об Андрее не заговаривала, и прощаться к нему и к Калли не вышла. И я её понимала.

А со мной с утра случилось нечто, что важнее всех вместе взятых Свитков Гекет, да и Олимпийских миров, пожалуй.

Наконец-то удалось выйти на связь с Латаной.

Точнее это она вышла на связь.

Я осматривала комнату напоследок, проверяла, не забыли ли мы чего с Идой, когда зазвонил телефон.

Мы беседовали по скайпу минут десять, не больше. Маменька сидела на слегка розоватом песке пляжа, и я заподозрила, что она на одном из Багамских островов, мы как-то вместе приезжали туда, праздновали моё поступление на тот же факультет, что в своё время окончила Латана.

– Мне звонила Гестия, – сообщила Лана, не поздоровавшись, и довольная улыбка сытой кошки озарила её лицо. Точь-в-точь, как на том самом фестивале дервишей, да.

На маменьке был купальник из золотистой ткани, лиф украшен желтыми сверкающими камнями. Она похудела, и отдохнувшей не выглядела. Переживает за меня, поняла я. Но никогда в этом не признается. Не в правилах Латаны добавлять мне негативных эмоций, когда в моей жизни в последнее время итак сам фавн ногу сломит.

В ответ на мой недоумённый взгляд, Лана пояснила:

– Ты вспоминать начинаешь, теперь мне можно.

– Как здорово! Ты вообще как? Почему на связь не выходила столько времени? Я уже не знала, что думать, когда Ида сказала, что твой новый друг…

– Тритон, – кивнула Латана. – И новый друг он для меня в этом воплощении, – маменька мило покраснела, но быстро справилась с собой. – А в старом, истинном, я отлично его помню. Но сейчас речь не обо мне. Артём, если бы ты знала, во что ввязалась…

– Да я догадываюсь, что не всё тут так просто, как кажется на первый взгляд.

– Догадывается она. Я не про Землю вообще. И не про Свиток Гекет. Точнее, не только про него. Я про Делос, Дельфы, Аттику, Парнас… Про те миры, в которых вам с Полом удалось поднять восстание. Астрелия – твоя вотчина, про неё я вообще молчу. Всего я рассказать не могу, дочь. Но попались вы с братом очень и очень глупо.

– А почему я, мама? – тихо спросила я.

И Латана поняла, о чём я. Почему она выбрала меня? И отправилась в изгнание не с Полом, а со мной. Если честно, я думала, что мальчики кажутся мамам более беззащитными, чем дочери.

– Артём, – тихо сказала Латана. – Не дай небо тебе когда-нибудь выбирать между своими детьми. В один момент вы стали изгоями в Олимпийских мирах, и с этим ничего не поделать. В последний момент Саон успел предупредить меня, что ты будешь одна. Я никогда особенно не доверяла Саону, ты не помнишь, но дома я была ужасной снобкой…

– Кто бы сомневался, – хмыкнула я.

– Это ты о чём? – возмутилась Латана. – Между прочим, ты просто не можешь оценить по достоинству, какой смиренной и покладистой я стала на этой планете.

– Конечно, – я опять не удержалась, чтобы не хихикнуть.

– Артём!

– Латана!

– Артемида, дочь моя!

– Да поняла я! – в такт ответила я, и мы обе прыснули.

– Так ты знала о том, что встречаешься с Тритоном? Ида сказала, что ты не сможешь его распознать.

– Как только ты начала вспоминать, мои возможности изменились. Немного, но достаточно для того, чтобы вспомнить того, кто поддержал вас с братом в борьбе против Зевса.

– Вот как? Значит, и ему на Олимп путь заказан, пока кто-то из нас не получит Силу Свитка Гекет?

– Получить Силу Свитка должна ты. Твой отец не обманул тебя по крайней мере, в этом. Ты избранная.

Говоря это, Латана стала совсем серьёзной.

– Ты даже не представляешь, сколько я отдала бы, только бы быть сейчас рядом с тобой! Но таковы условия. Ты должна сделать это сама… А мне… То есть нам, – Лана потупилась. – Лучше не покидать единственное место, где он не сможет нас достать.

Внезапная догадка озарила меня.

– Так ты не на Земле?

Латана склонила голову набок. Этот жест можно было истолковать, как и да, и нет.

Фавн знает что такое!

– Тогда ответь мне вот на какой вопрос, пожалуйста. Я, не смотря на то, что многие тут пытались меня запутать, а некоторые и сейчас пытаются, – я хмуро посмотрела на Лану, – поняла, что избранные мы все трое – и я, и Пол, и Дита. Почему именно я должна получить Свиток Гекет?