- Опять ты! - невольно вырывается из моего рта, когда я застываю на пороге и вижу смотрящего прямо на меня старика в дурацкой панамке. Мой мозг еще даже не успел понять, кто этот человек, а вот тело так и норовит удрать прочь, предчувствуя опасность. Но чьи-то крепкие руки хватают меня и буквально-таки затаскивают в комнату, где без того старика уже находится человек пять.

- Аарон, стой, не паникуй, - тянет ко мне руки коротко стриженная женщина, улыбаясь и всем своим видом излучая добро. Она кажется мне до жути знакомой, но память упрямо отказывается мне помогать вспоминать.

- До чего же это был долгий процесс, - закатывает глаза блондинка, сидящая прямо на одном из рабочих столов. Рядом с ней согласно кивает кудрявый мужчина в расстегнутой рубашке, и меня пробирает озноб при одном только взгляде на него. Неужели и с ним я знаком? Каким это, простите, образом мы познакомились? Да у него же на лице написано, что он маньяк!

- Почти два месяца на реабилитацию, - вмешивается еще один мужчина, который и затащил меня в кабинет. - Как ты себя чувствуешь?

Прежде чем я успеваю открыть рот и ответить, в помещение, словно вихрь, влетает миниатюрная блондинка, которая, заметив меня, роняет на пол свою сумку и округляет глаза. С минуту мы тупо смотрим друг на друга, а затем она подлетает ко мне и отвешивает такую смачную пощечину, что все охают, а я чуть не падаю. Зато в голове что-то щелкает и загорается тусклая лампочка, освещая пыльный угол, где хранятся разной давности воспоминания. Но не успеваю я протянуть руку и ухватиться хотя бы за что-нибудь, как эта самая девушка хватает меня за плечи, притягивает к себе и целует прямо в губы.

И воспоминания, подобные клочкам разорванной бумаги, начинают кружить сначала перед глазами, а затем и вокруг меня, набирая скорость и сменяясь так быстро, что я едва успеваю следить за ходом событий. Вечеринка у друзей, тревога, взрыв, мои ощущения в первые дни “новой жизни”, встреча с ходячими, знакомство с людьми, Бет, приезд в Литл-Форт, Дэйл в моем шкафу, ночные прогулки с девушкой, ощущение опасности, вновь мертвецы, запутанные мысли и невероятное желание жить…

Голова вновь идет кругом, и я хватаюсь за Бет, чтобы не упасть. А девушка, оторвавшись от меня, смешно хмурит брови и пытается меня отчитывать, но я перебиваю ее, захлебываясь в словах, которые наконец-то могу произнести, и пытаясь рассказать ей обо всем, о чем думал и что чувствовал с момента нашего знакомства. И пока я говорю, на заднем плане Дэрил нахрустывает свежепойманной белкой, Кэрол и Андреа томно вздыхают, а Рик и Шейн даже записывают некоторые фразы из моей речи. То ли поржать хотят потом, то ли попытаться испробовать то же самое на своих возлюбленных.

***

Прибывшие в город в тот самый далекий день, когда мы с Джимми сбежали, Розита, Абрахам и Юджин привезли с собой спасение. В самом прямом смысле. Последний оказался каким-то там важным ученым, который сразу просек, что не все ходячие обречены, и тут же принялся проводить опыты и изучать наиболее разумных мертвецов. Ему потребовалось время, чтобы разработать лекарство, и пару раз он сам едва не стал ходячим, но, в конце концов, у него получилось. Сыворотку надо было колоть и в мозг, и в сердце, ведь только тогда она действовала.

Если не углубляться в биологию, химию или в то, с чем там вообще связано учение Юджина, то сыворотка помогала организму перезапускать все основные механизмы, избавляться от мертвых клеток и тут же на их место выращивать живые. Процесс долгий и весьма болезненный, если подопытный находится в сознание, поэтому в свое лекарство мужчина добавил какое-то снотворное. Мощное, видимо, раз выключило меня больше, чем на целый месяц.

Ходячие, кстати, все-таки напали на город. Ближе к вечеру. Но плюс был в том, что они все были уже сыты, наткнувшись на стадо оленей. Поэтому “воевали” совсем неактивно, так что обошлось без жертв. Зато счастливый Юджин, увидев, сколько подопытных ему предоставили, чуть не упал в обморок. Абрахам окрестил его “сумасшедшим хирургом”, но, как говорится, чем бы дитя не тешилось, лишь бы других не доставало. Вот Юджин и тешился в своей лаборатории, помогая ходячим возвращаться к нормальной жизни.

Помимо сыворотки он придумал еще и таблетки для поддержания иммунитета, одну из которых я закинул в рот и вышел из ванной. На вкус они были противные, и я искренне не понимал, зачем их пить, но Бет, которая ни на шаг от меня не отходила, заставляла даже шею шарфом заматывать. Впрочем, мне ее забота была приятна, и я никогда не пытался спорить.

А в городе дела шли еще лучше. Рик и Лори все же перестали ссориться, когда пронырливый Дэйл застукал в одной койке Шейна и Андреа. Каким образом это вышло, никто точно не знает, но Лори на своего недолюбовника смертельно обиделась и переключила все свое внимание на мужа, чему тот был несказанно рад. Кэрол все же удалось заставить Дэрила отвлечься от своего арбалета, а вот Гленн совсем недавно объявил всем, что скоро станет папой. Видимо, не зря мы с Бет ходили в лес собирать чудо-траву для ее сестры.

- Было бы неплохо устроить еще какое-нибудь массовое гуляние, как на прошлой неделе, - рассуждал я, когда мы с Бет неторопливым шагом вышли на прогулку. - Помнишь, как красиво Шейн перемахнул через костер? И как Рик потом пытался потушить его горящие штаны неработающим огнетушителем? А фокусы, которые показывал Гленн? Хершел до сих пор не может найти свои часы, хотя парень и уверял его, что они должны были оказаться у него в кармане. Да и то, как вы с Мэгги пели… Заслушаться!

- Знаешь, иногда мне хочется повернуть время вспять, - улыбаясь, говорит Бет. На мой непонимающий взгляд она отвечает просто: - Ты так мило молчал и смущался, пока я без умолку болтала обо всем на свете.

Я не могу сдержать смеха и обнимаю девушку. А что мне еще делать? Я вновь могу нормально разговаривать, и это нормально, что теперь я только и делаю, что без конца говорю, даже во сне в туалете, а бедной Бет приходится кивать и изредка с трудом вставлять пару слов в мои бесконечные словесные потоки. Впрочем, сейчас я в очередной раз обещаю ей сбавить обороты и иногда замолкать… скрещивая при этом пальцы за спиной. Я слишком долго хранил молчание.