Поэтому страну буртасов мы должны искать к западу от Итиля.

Как же характеризуют источники хозяйственную жизнь буртасов? Ответ на этот вопрос имеет существенное значение для поисков того — к западу от Итиля — Волги — агроклиматического района, той географической среды, где они жили. Прежде всего, письменные источники указывают, что у буртасов было развито земледелие. «Занимаются они и хлебопашеством», — пишет Ибн—Русте, а Бакри добавляет, что у них «обширные пашни». Эти сведения, конечно, еще не позволяют говорить о том, что земледелие у буртасов было ведущей формой хозяйства. Но сам факт, что упоминание о земледелии попало в труды восточных географов, свидетельствует о его значительной роли (особенно в контексте с сообщениями об отсутствии земледелия у соседей буртасов — русов, мадьяров и др.).

Важное место в хозяйстве буртасов отводится в письменных источниках животноводству. По Ибн—Русте и Гардизи, они владеют «верблюдами, рогатым скотом», а Бакри сообщает, что у них не только «большие стада рогатого скота», но «и овец». Важное добавление делает Марвази, утверждая, что кроме рогатого скота «они имеют свиней». Причем упоминание о свиньях стоит на первом месте, что сразу же характеризует буртасов не как кочевников–скотоводов, а как оседлых животноводов, населяющих южную часть лесостепной зоны, пограничной со степью.

Во многих сочинениях восточных географов особо подчеркивается, что буртасы занимались бортничеством. Ибн—Русте, Бакри и Марвази отмечают, что «главное их богатство составляет мед», а Гардизи добавляет: «Плодов в этой стране нет, вино у них делается из меда». Известно, что пчеловодство в своем развитии прошло три основных этапа: дикое (бортевое), колодное и рамочное. Два первых этапа характерны для древнейших форм хозяйства. Причем бортничество непосредственно связано или с использованием дупел толстых деревьев, или с их выдалбливанием, что возможно только в лесной и лесостепной зонах. Таким образом, наличие бортничества также указывает, что буртасы жили в лесной или лесостепной зоне.

Существенной статьей дохода буртасов был пушной промысел. «Из страны буртас вывозят шкуры черных лисиц, — пишет Масуди, — представляющие самые ценные меха. Из них существует несколько видов: бурые и белые, не уступающие в ценности собольему и песцовому… Черные лисьи меха не встречаются нигде в мире, кроме этой страны и соседних с нею стран. Неарабские цари стараются перещеголять друг друга роскошью шуб из этих мехов и делают из них шапки и шубы, так что черные меха ценятся очень дорого. Вывозят их в Баб–ул–Абваб (современный Дербент. — Г. А.), Берда`а (город в Закавказье. — Г. А.) и прочие страны Хорасана. Часто вывозят их в северные страны славянских земель… а затем везут в земли Франции и Испании. Оттуда вывозят черные и красные лисьи меха в Магриб». Состав мехового экспорта буртасов состоял кроме лисиц из куниц, горностаев, соболей, белок, бобров; наличие всего этого зверья могло быть только в лесостепи.

Таким образом, по восточным источникам можно составить своеобразный перечень занятий буртасов — в порядке их значимости. Это, прежде всего, охота с целью добычи пушнины на экспорт, затем пчеловодство, животноводство и земледелие. Однако в такой именно градации можно усомниться. Ведь восточные географы делали акцент на то, что для них ново, непривычно и удивительно. Поэтому широкая слава буртасского мехового товара приводит к тому, что подсобное занятие ставится ими на первое место в хозяйстве. С другой стороный, южане, конечно же, замечают отсутствие плодов в этой стране, вследствие чего вино у них делается из меда, потому в их трудах пчеловодству и отведено второе по важности место. Но, как бы там ни было, хозяйственно–культурный тип буртасов можно определить как тип оседлых животноводов и земледельцев с развитыми подсобными промыслами — охотой и бортничеством. Такое хозяйство возможно только в лесостепной зоне. В степях его нельзя вести по многим причинам, в том числе — по уровню развития производительных сил того времени.

К западу от Волги расположены две физико–географичские зоны — степь и лесостепь. Южная граница лесостепи между Днепром и Волгой проходит по линии Полтава — Балаклея — Валуйки — Россошь — Новохоперск — Саратов. Отдельные острова лесостепи в виде луговых и черноземных почв, широколиственных дубрав вклиниваются в степную зону по длинам рек Хопер, Бузулук, Медведица — левым притокам Дона. Очерченная территория характеризуется специфическим составом фауны, отличающимся от степной зоны: здесь — бобры, белки, горностаи, лисицы, куницы и т. д., т. е. те самые звери, пушнину которых добывали буртасы, согласно источникам.

Все это направляет нас на поиски археологических памятников буртасов в лесостепную зону к западу от Волги. И в этих поисках нам может помочь упоминаемая у Масуди и Димашки река Буртас. Где она расположена? Явится ли дополнительным ориентиром в поисках страны буртасов?

Согласно Масуди, «хазары имеют челны, на которых они плавают из своего города вверх по реке, которая течет в их реку (Итиль. — Г. А.) из верхних мест и которая называется Буртас». Несколько далее он опять замечает: «Буртас… живет, как ранее упоминалось, на реке, названной по его имени»; это же повторяет и другой восточный географ — Димашки.

Действительно в юго–западной части современной Пензенской области течет речка с таким названием (впадает в Вышу — приток Цны). Но отождествление ее с рекой, о которой писал Масуди, было отвергнуто исследователями. Во–первых, она слишком мала для судоходства, а во–вторых, буртасская топонимика в этом районе позднего происхождения.

Из описании же Масуди — Димашки ясно, что речь идет о многоводной судоходной реке, западном притоке Итиля, а не Выши, который протекает по лесостепи. Но ни в среднем, ни в нижнем течении Волги между землями хазар и волжских булгар таких притоков нет. Вероятно, здесь следует вспомнить рассказ Масуди о протоке, соединяющей Волгу с Азовским морем: «Я же видел, что большая часть занимавшихся описанием морей из древних и новых упоминают в своих сочинениях, что рукав Константинии, выходящей из Майотаса, соединяется с Хазарским морем; но я не знаю, как это возможно и откуда они это взяли, путем ли собственного наблюдения, путем ли умозаключения и сравнения». И продолжает: «В верховьях хазарской реки есть устье, соединяющееся с рукавом моря Нейтас, которое есть Русское (Азовское. — Г. А.) море; никто, кроме них, не плавает по нем, и они (русы) живут на одном из его берегов». В свое время было замечено, что это — ошибочное — мнение Масуди, разделяемое и другими арабскими географами, будто рукав Волги соединяется с рукавом Азовского моря или Доном, имеет источником то обстоятельство, что с самых ранних времен судам и ладьям, плававшим по Волге и Дону, небольшое расстояние между этими реками никогда не служило препятствием: их перетаскивали волоком через сушу. Эту же идею проводит в настоящее время Б. А. Рыбаков, отмечая, что при отсутствии надежной топографии наезженная переправа из Дона в Волгу создавала у арабских географов впечатление об их слиянии — Дон воспринимался как правый приток Волги.

В таком случае правомерен вопрос об отождествлении реки Буртас с Доном, который в районе Калача–на–Дону так близко подходит к Волге, что информаторы Масуди вполне могли принять его за правый приток Итиля.

Итак, для локализации буртасов первого периода их существования второй половины VIII — начале X в. есть следующие ориентиры: их археологические памятники должны находится западнее Волги в южной части лесостепной зоны, точнее, в бассейне Дона.

Археологические культуры этого периода в лесостепной зоне Восточной Европы выявлены достаточно хорошо. К северу от Саратова, по обоим берегам Волги между устьями Черемшана и Камы, расположены памятники волжских булгар. К западу, в бассейне Цны и Мокши, в междуречье Суры и Оки, расположены памятники мордвы, или, как их называет царь Иосиф, арису. Лесостепная зона Днепровского левобережья вплоть до Северского Донца занята Роменской культурой северян. В бассейне верхнего Дона сосредоточены памятники Боршевской культуры вятичей.