Низами Гянджеви, изображая около 1203 г. в поэме «Искандер—Наме» фантастическое сражение Александра Македонского с объединенным войском народов Юго—Восточной Европы, писал:

Упоминание всех этих народностей у Низами не было случайным. С IX в. целая плеяда арабо — и персоязычных географов включает в свои описания стран сведения о хазарах, буртасах, булгарах, мадьярах, славянах, русов, представлявших в то время реальную политическую силу, от которой зависела стабильность раннефеодальных государственных образований в Поволжье и на Северном Кавказе, византийских колоний в Северном Причерноморье или закавказских владений халифата. От них зависела безопасность путей в Приволжско—Прикаспийском регионе.

Описание страны буртасов составляет важную часть географических трудов вплоть до XVI в. Однако проблема локализации их остается до сих пор нерешенной. Ведь сведения восточных географов о расстояниях между землями буртасов, хазар и булгар весьма противоречивы, что и позволяет наметить несколько десятков вариантов возможного размещения буртасов в Поволжье, каждый из которых опирается на соответствующие источники. Очевидно, проблему надо решать иначе.

Вопрос о локализации буртасов тесно связан с вопросом о хронологических рамках существования самого этого этнонима в восточных источниках. Точнее, с определением того периода, когда в них появляются достоверные сведения об этом народе. В сочинении арабского географа Кальби, написанном, вероятно, в 819 г., упоминается народ бурджасов. Некоторые историки считают возможным отождествить его с буртасами. Если такое отождествление верно, то можно считать, что сведения о буртасах стали поступать на Восток со второй половины VIII в.

Затем буртасы упомянуты в сочинениях восточных географов Ибн—Русте (903 г.), Истахри (903 -933 гг.) и Масуди (943 – 947 гг.), отражающих ситуацию IX в. Но уже в первой половине X в. термин «буртас» требовал объяснения. Так, Ибн—Хаукаль писал в 976 г.: «В настоящее время не осталось и следа ни из Булгара, ни из Буртаса, ни из Хазара, ибо Русы напали (или истребили) всех их, отняли у них все эти области и присвоили их себе. Те же, которые спаслись от их рук, рассеяны по ближайшим местам, из желания остаться вблизи своих стран и надеясь заключить с ними мир и подчиниться им». Считается, что в этом отрывке речь идет о знаменитом походе киевского князя Святослава на хазар в 965 г. Однако текстологический анализ восточных источников привел историков к выводу, что уже в начале X в., когда писали Истахри и Масуди, этнополитической общности буртасов не существовало. Материал, которым пользовались географы, был, хотя и достоверен, но мертв. Уже Ибн—Фадлан, проехавший в 922 г. от столицы хазар в низовьях Волги до столицы волжских булкар, ничего не слышал о буртасах, а анонимный автор сочинения 983 г. «Худуд аль-Алем» вообще смешивает их с булгарами.

Итак, первый период существования буртасов на исторической арене в качестве политического объединения может быть ограничен второй половиной VIII — началом X в. Нужно, однако, оговорить, что целый ряд восточных географов XI – XII вв. — Гардизи (1050 г.), Бакри (1094 г.), Марвази (1120 г.), Идриси (1154 г.) — тем не менее подробно описывают буртасов как реально существующее этнополитическое объединение, но, как установлено исследователями, все использованные ими материалы взяты из более раннего времени, например, из сочинений араба Джейхани, написанных около 900 г., и фактически отражают ситуацию IX в.

К середине X в. относится и еще один интересный источник с упоминанием о буртасах. Это письмо хазарского царя Иосифа. В нем говорится о народах, живущих вдоль Волги, которая называлась тогда Итилем, и платящих ему дань. Народы эти таковы: «бурт-с» (буртасы), «булг-р» (булгары), «с–в–ар» (сувары), «арису» (мордва), «ц–р–мис» (черемисы), «в–н–н-тит» (вятичи), «с–в–р» (северяне) и др. Но эти сведения о границах хазарского каганата и окружающих его зависимых народах относятся ко времени былого могущества Хазарии, к VIII–IX вв.

Через два века этноним «буртас» вновь появляется в источниках. В «Слове о погибели русской земли» они упоминаются вместе с мордвой и черемисами как народы, впавшие в начале XII в. в зависимость от киевских князей. По сообщению Рашид- ад-Дина (1300–1310 гг.), золотоордынские ханы устроили в 1236–1257 гг. поход против буртасов. А в 1380 г. летопись перечисляет их в составе войск Мамая. В XVI–XVII вв. имя буртасов встречается в русских актовых документах: в Мордовском и Мещерском краях их считают пришлым населением, с которым связана и соответствующая топонимика. Эти источники характеризуют второй период существования буртасов – XI–XII вв.

Попытаемся наметить географические и культурно–хозяйственные ориентиры, указанные в восточных географов, для локализации буртасов в первый период их истории.

Обычно буртасов помещают на берегу Итиля. Такой подход к проблеме основан, однако, на материалах лишь одной группы письменных источников — сочинениях Истахри и Ибн—Хаукаля. Согласно первому автору, «буртасы — народ, соседящий с хазарами, нет между ними и хазарами другого народа; они люди, расположившиеся вдоль долины Атила», или Итиля. Ученик Истахри, Ибн—Хаукаль, пишет: «Восточный ее (реки Итиля — Г. А.) край выходит из страны Хирхиз — протекает по землям, лежащим между каймаками и гузами, и служит естественной границей между ними. Далее она течет на запад за болгарами, затем поворачивает на восток, так что протекает через Рус, а затем через Болгарию (Волжскую Булгарию — Г. А.); потом течет через Буртас, пока не впадет в Хазарское (Каспийское — Г. А.) море». Эти географы по сравнению с другими дают самую незначительную и разбросанную информацию о буртасах.

Другая группа географов помещает страну буртасов в стороне от Итиля. В «Худуд ал-Алеме» конкретно указывается: «К востоку от них (буртасов — Г. А.) — река Аттил; к югу от них — хазары». Совершенно очевидно, что в данном случае источник ясно разливает Итиль и расположенную к западу от него страну буртасов. Это же различие прослеживается и в рассказе Масуди о разгроме руссов в 913 г.: «Около 5000 из них спаслись и отправились на судах (по Итилю — Г. А.) в страну, примыкающую к стране буртасов, где они оставили свои суда, и стали на суше; но из них кто был убит жителями Буртаса, а кто попался мусульманам в стране Бургар, и те убили их». В другом разделе своего сочинения Масуди уточняет расположение страны буртасов: «Буртас… живет, как ранее упоминалось, на реке, названной по его имени», — причём эта река впадает в Итиль. Т. е. налицо противопоставление страны буртасов и Итиля. Итак, вторая группа источников помещает буртасов в стороне от этой реки — к западу от нее.

Сочинения Ибн—Русте, Гардизи, Бакри и Марвази составляют третью группу. В них страна буртасов описана значительно полнее. «Земля Буртасов лежит между Хозарскою и Болгарскою землями, на расстоянии пятнадцатидневного пути от первой», — пишет Ибн—Русте, а вслед за ним и остальные. Они не утверждают, что Итиль проходит через страну буртасов в отличие от Волжской Булгарии: «Болгарская земля смежна с землею Буртасов. Живут Болгары на берегу реки, которая впадает в море Хозарское и прозывается Итиль, протекая между землями Хозарской и Славянской».

Из приведенных отрывков видно, что сочинения первой группы вступают в противоречие по данному вопросу с сочинениями второй и третьей групп. Это противоречие усиливается различием в объеме сведений о буртасах: в трудах Истахри и Ибн—Хаукаля, повторим, они слишком незначительны. Сомнения в правоте этих авторов, размещающих буртасов непосредственно на берегах Итиля, вызывает и тот факт, что они здесь же помещают и русов, на деле живших гораздо западнее этой реки. По–видимому, связь буртасов с Итилем в трудах Истахри и Ибн—Хаукаля отражает не конкретную реальность. Это своего рода географический ориентир для Восточной Европы в целом. В таком же контексте следует читать и письмо хазарского царя Иосифа, в котором также на Итиле располагаются все подвластные ему народы, в том числе вятичи и северяне, тогда как первые, по археологическим данным, жили в бассейне Оки — на верхнем Дону, а вторые — на левобережье Днепра.