— Значит, с ним, — уверенно кивнул демон, запустив в помещение все свое прекрасное туловище и две пары конечностей.

— Выйди! Я в твою жизнь не…

— Слушай меня, — он подхватил Робин за предплечья и встряхнул, заставив девушку послушно заткнуться, — не ходи.

— Ты что-то знаешь, да? — прищурилась она. — Опять твои демонические штучки? Что на этот раз? Он сбросит меня с моста? Заставит стать иудейкой, вступить в Гринпис, объявить амнистию для полит. заключенных?

Вильям с секунду ничего не отвечал, потом сделал шаг назад, высвободив из захвата.

— Дура, — только и выговорил он, — потом не говори, что я тебя не предупреждал.

— Иди к черту, — крикнула в уже закрытую дверь Робин. Демон не услышал. Ну, или сделал вид, что не услышал. Да и к кому ему было там идти? Тетушку навестить, что ли?

«Вот же скотина, весь вечер мне испоганил. Не-ет, так легко я тебе не дамся. Хотел бы остановить — сказал бы, что и зачем. Так нет же, мы будем играть в молчанку, мистер „Я все знаю и ничего не скажу“. Вот и не указывай мне, если не хочешь помочь. Если бы хотел, если бы я была тебе хоть чуть-чуть дорога, если бы…» Робин застопорилась на собственных мыслях, почувствовав, что еще чуть-чуть — и расплачется. А там тушь потечет, и вообще это неприятно, прямо плакса-вакса-гуталин — на носу горячий блин. Фигушки, она не позволит этому демоническому монстру испортить ей замечательный вечер с дико классным парнем. Она, вообще-то, всегда себе именно такого и представляла в мечтах: да, ей нравились блондины, но именно с таким, как Мартин, она хотела бы провести остаток своей жизни. Внимательный, спокойный, простой и удивительно естественный. За таких надо выходить замуж, рожать им миленького киндера и любить их от гроба до гроба, чтобы и смерть не разлучила. Прекрасно же, а!

Только вот какой-то шелудивый недочерт постоянно смешивал карты, и раньше ей такие не попадались. Робин даже смутно догадывалась, какой именно хвостато-рогатый подобным развлекался, но доказательств, увы, не наблюдалось ни сейчас, ни в обозримом будущем. Так что и взятки гладки.

— Робин, ты выглядишь просто потрясающе, — Мартин ждал ее у кофейни с букетом белых лилий. На нем была черная рубашка, оттеняющая приятную бледную кожу, темные линялые джинсы и кроссовки.

— Спасибо, ты тоже.

Девушка оправила темно-зеленую юбку и нервно одернула рукава нежно-голубого жакета. На туфлях в тон ходить было сложно, зато шпильки всегда удлиняли ноги. Да, она провела не один час, подбирая наряд. Они договорились сходить вместе в театр, а до сеанса выпить кофе и обсудить постановку. Как и после, наверное.

— Я взял хорошие билеты, — он открыл перед девушкой дверь.

— Я отдам деньги, — она благодарно кивнула.

— Я обижусь.

Робин, войдя в зал, мучительно пыталась понять, в каких отношениях они находятся или будут и можно ли ей так просто принять подарок. Цветы — да. Но дорогие билеты… Раньше это не смущало, потому что ее абсолютно не интересовали парни, у которых брала деньги, теперь же все было по-другому. Она соизволила себе признаться: ей нравится Мартин, с первой же встречи понравился. Такое бывает редко, она никогда не была девушкой, влюбляющейся с первого взгляда. Боже, да она вообще никогда не влюблялась. Да вот он же… Он потрясающий.

Парень отодвинул стул и помог сесть, когда она не смогла выбрать что-то определенное из списка, сам сделал заказ. Все принесенное было удивительно вкусным.

Робин смотрела сквозь стеклянную стену второго этажа на здание театра через дорогу, куда заходили люди, перехватывала отражение сидящего рядом в плетеном кресле молодого человека, наблюдала, как на город опускается тихая ночь, наполненная огнями проезжающих машин и светящимися витринами и окнами домов… Все ее существо переполняло странное легкое ощущение покоя и радости, которое она не испытывала никогда. Словно бы все плохое разом ушло из ее жизни, оставив лишь светлое и доброе. Это было необыкновенно.

— Робин, — ее ладонь накрыли теплые пальцы, переплетя фаланги. Где-то далеко в подсознании она вспомнила такое же прикосновение других, всегда холодных, но это ощущение было слишком неясным и расплывчатым. — Я хочу быть с тобой. А ты?

Принесли кофе. Аромат капучино щекотал ноздри, впитываясь в кожу. Кофе. Что-то странное было связано с ним, но что?

— Я…

Она неловко подхватила кружку, ожидая, пока пена осядет.

— Хочу…

Мартин перегнулся через подлокотник, его ладонь тоскливо, словно изголодавшись по прикосновениям, прильнула к щеке девушки. Робин как загипнотизированная не могла оторвать взгляда от его губ. Все было так хорошо, так прекрасно, кроме этого чертова запаха. Что это за запах? Он так мешает. Этот отвратительный невероятный терпкий запах кофейных зерен, который будто скребет по стенкам мозга, заставляя с трудом ворочаться извилины. Этот ужасный аромат, который принадлежит одному мужчине, которого она почти ненавидит. Мужчина, ворвавшийся в ее жизнь, не давший ей воздуха или свободного пространства, точно, так пах именно он. Всегда. Даже его шампунь пах как кофе. И когда он дразнил ее, она всегда чувствовала запах, въевшийся намертво в его рубашки и темные волосы. Словно он сам и был кофе.

— Я не могу, — Робин сглотнула, опустила взгляд и дальше двинулась в кресле назад, увеличив расстояние между ними.

— Я не нравлюсь тебе?

— Нет, ты… Очень нравишься. Но, — она не успела договорить, как он прервал ее.

— Это из-за него?

— …

Выражение его лица стало страдальческим, он потянулся вперед, но губы лишь скользнули по скуле, когда девушка отвернулась.

— Я не могу, — твердо повторила она.

На секунду показалось, что в голове прозвенели колокольчики, но после она поняла, что это был смех. Мартин рассмеялся, откинулся назад в своем кресле и вопросил в пустоту: «И что теперь?»

— Ты о чем?

Робин недоуменно взглянула на парня, раздумывая, чем таким он накидался, что теперь в фразы не попадает, к ней начал возвращаться привычный ход мыслей. Он некоторое время помолчал, потом достал из кармана деньги, оставил на столешнице и поднялся. Девушка была более, чем обескуражена.

— Спасибо, — промолвил он, наклоняясь к ней. Робин уже привычно отодвинулась, но он просто поднял ее ладонь и поцеловал тыльную сторону. — До встречи.

— А театр? — бросила девушка в пустоту. Ответа не последовало.

«Вот и правда дура. Что наделала…» — ругала себя Руби, цокая каблучками по булыжной мостовой. «Сама ведь пошла на свидание, никто не заставлял. А теперь вот так все сложилось. Не идиотизм ли, а? Мироздание, ты совсем обнаглело, честное слово. Неужто не могло отключить здравый смысл тогда, когда это было особенно нужно?»

— Дурная ты, — на плечи девушки накинули теплую ткань пиджака, а негромкий голос показался невероятно родным. Демон обнял ее, устроив одну руку на макушке и прижав девушку к своей груди.

— Да что ты вообще понимаешь… Он же… И ты… Вы… Все…

Она почувствовала, как по щекам текут слезы. Никому нельзя доверять, она никому не нужна, а этот гребанный мир каждый раз только и делает, что помогает в этом убедиться. Все и всегда бросали ее, прямо как этот идеальный парень. Она всегда так старалась, столько всего делала для них, а в итоге лишь боль и копящееся чувство отчаяния и одиночества. Как же ей это все надоело! Робин невероятно устала. У нее не было ни сил ни желания оттолкнуть его. Только стоять и выплакивать все то, что скапливалось долгие годы и вдруг в одночасье оказалось вывернуто наизнанку в этом глупом и никчемном мире. Она уже не могла сдерживаться.

— Ничего не понимаешь именно ты. Ты парню жизнь спасла, — ее продолжили успокаивать, по плечам еще пробегала легкая дрожь. — Да, знаю, можешь не спрашивать, так скажу. Я не мог сразу. Этот парень, у него метка, что означает контракт. Я не знал, в чем именно это заключается, пока ты не начала вести себя так странно, потом понял. Это что-то, связанное с влюбленностью. Кажись, у пацаненка был жуткий комплекс неполноценности, вот он и пожелал найти свою единственную. А до этого, чтоб наверняка, подстраховался. Так что все девушки, которые ему нравились, в него влюблялись. И ты, несмышленыш, не исключение. — Робин затихла и только слушала. — Только вот ты в итоге его отвергла. Теперь его контракт под вопросом. Будет ли продолжать — решать лишь ему, у него есть выбор.