— Дитя, — проскрипело оно, — что ты здесь забыло?
Мара не ответила, продолжив попытки освобождения. Она крепко обхватила ветку, все еще держа в пальцах ботинок Ютера, и потянулась. Это ни к чему не привело. Пронаблюдав за тщетными попытками вырваться из земляного плена, дерево сжалилось и подняло ветку выше. Мара повисла на ней, болтая ногами в воздухе; из-под цветов наружу поднялся толстый корень, на который ее поставили.
— Потерялось?
Их окружала непроглядная черная чаща, а на толстых сухих деревьях бабочками расположились синие цветы. Тусклый свет излучали лишь маленькие золотые песчинки, порхавшие над лепестками. Мара отрицательно покачала головой.
— Ты в Лесу Забвения. Это сердце прошлого, здесь хранятся воспоминания, которых больше нигде не найти. Те, которые все желают забыть. Дитя, ты помнишь, кто ты?
Мара посмотрела на свои руки в задумчивости. На ум ничего не приходило, только где-то в сознании отпечаталось, что ботинок в ладони очень важен. Он принадлежал кому-то, кого необходимо было найти. Но зачем? В Лесу было хорошо, кора дерева согревала теплом, уходить не хотелось. Старое дерево обернуло ветку вокруг пояса Мары, пощекотав листвой, подняло ее в воздух, поднеся к морщинистому лицу.
— Ты нездешнее, дитя мое, — проговорило оно, вглядевшись внимательнее узкими прорезями глаз, — я не вижу в тебе воспоминаний, которые ты хотело бы забыть. Так что привело тебя сюда?
Мара в растерянности протянула вперед ботинок, указав на него. Тонкий побег дерева тронул запыленный носок, качнув в сторону. Из кроны вниз сбежал духовичок, обхватив ботинок лапками. Мара не отпустила, цепко держась за подошву.
— У меня есть воспоминания, которые принадлежат хозяину ботинка. Хочешь их?
Мара закивала. Она не знала, чьи они, но очень хотела их вернуть. Дерево скосило взгляд на духовичка.
— Эти маленькие негодники не дают жизни, копошатся так, что мочи нет. Щекотно мне от них, дитя. Если бы ты могло принести мне талого снега из мертвого озера и омыть им мою кору. Духовички не любят запах этой воды, они бы оставили меня в покое. Взамен я дам тебе память, которая у меня есть.
Мару вновь подняли над болотом, гигантская ветвь бережно перенесла ее на другую сторону, где земля была тверже, а деревья — старше. Мара спрятала ботинок в объемный карман простого платья. Среди дубов начали попадаться хвойные ели и сосны, их насыщенный запах заполнил воздух. Мара без страха пошла вперед к озеру, видневшемуся за ними, укутанному легкой дымкой розового тумана. Она ступила в воду по колено, потом по пояс. Идти стало сложнее, наконец, она с головой нырнула в кристально-чистую воду. На дне кружили золотые рыбки, в переливистых пузырьках плавали яркие лепестки цветов. Когда идти стало невозможно, Мара толкнулась от ила и песка и поплыла вперед. В самой середине неглубокого озера сиял огромный розовый коралл. Его верхушка возвышалась над гладью воды, припорошенная чистым и пушистым снег. Мара уцепилась за твердые ветки коралла, потянулась вверх. Острые чешуйки жесткой губкой расцарапали кожу. На поверхности Мара зачерпнула в ладони снег, но он тут же растаял. Тогда она нагнулась, чтобы собрать один лист кувшинки с воды, но сверху обнаружился важный лупоглазый хозяин. Лягушонок из лепестков квакнул, больно щелкнув языком по пальцам. Мара в изумлении одернула руку и протянула ее вновь, снова получив щелчок. Она с неодобрением посмотрела на лягушонка и легонько стукнула его по широкому носу. Лягушонок разлетелся ароматной пылью. Мара осторожно вытащила лист из воды, оторвав от длинного стебля, соскребла внутрь немного снега и бережливо завернула его в кулек. Вместе с этим воздух наполнился насыщенным сладким запахом. Вода осколками взлетела вверх, цветочные лепестки сложились вихрем в одну большую лягушку, смутно знакомую. Лягушка вспрыгнула на вершину коралла, упершись в нее двумя сильными лапами, и скосила синие глаза-блюдца вниз.
— Что, — прохрипела она, — что будет, если воздух станет прозрачным?
Мара пошатнулась, чтобы не упасть в воду пришлось схватиться за толстую цветочную лапу. Лягушка взбрыкнула, набрала воздуха в легкие и открыла широкую пасть, громко квакнув. От резкого звука по водной глади пробежала рябь диких волн, взбаламутив мирное население озера. Вода выплеснулась из берегов, высоко поднялась и с огромной скоростью устремилась обратно, в середину озера. Когда кольца сомкнулись вокруг коралла, лягушку, а вместе с ней и Мару, подбросило ввысь. Розовый вихрь вытолкнул их под ватные облака и вновь опустил на хвойную землю, свалив в кучу цветы и иголки. Мара поднялась на ноги, аккуратно удержав заботливо сложенный кулек, поспешила к старому древу, пока снег не растаял. Она заботливо втерла в потрескавшуюся кору остатки снега, и хранитель Леса вздохнул с облегчением, довольно сощурив старческие глаза.
— Воспоминания… возьми их дитя. Дай мне ту вещь, которая так дорога тебе.
Мара опасливо достала ботинок из кармашка. Тонкий зеленый побег, оторвавшись от могучей ветви, ссыпал в него светящийся песок и шустро ускользнул обратно, спрятавшись меж листвы. Мара прижала ботинок к груди.
— Дитя, у меня есть и твои воспоминания. Хочешь ли ты их вернуть?
Голос дерева стал тише, оно посмотрело на Мару с сожалением. На ее плечо сел маленький духовичок, ласково качнув круглой головой.
— Я видел твои воспоминания, и в них нет счастья или тепла, горести или радости, грусти или желаний. Дитя, ты можешь остаться с нами, стоит лишь пожелать. Мы будем тебе рады, ты сможешь бродить по нашим странам и континентам, летать под нашими облаками и чувствовать дыхание цветочных фей на своем лице. Останешься ли ты с нами?
Мара задумалась. Ей было хорошо здесь, все казалось родным и знакомым, цветочная лягушка — верным другом, а духовички — любимыми соратниками. Но от нее ускользала какая-то важная деталь; что-то, связанное с памятью в старом ботинке, не давало спокойно принять щедрое предложение. Мара покачала головой.
— Как пожелаешь, дитя.
Молодой побег опрокинул на голову Мары золотую пыльцу, и окружение стало меняться, отдаляться. Руки и ноги выросли, а ботинок — уменьшился. Кожа загрубела, налилась тяжестью, голова поднялась к кронам деревьев. Мара посмотрела вниз. Пришло воспоминание, что она — великан, который нашел потерянные воспоминания Ютера, ее друга. Они попали в страну грез, чтобы вернуть ему утраченное. Но лягушка из лепестков разделила их, а духовички унесли Ютера в небеса. На плече Мары задержалось несколько лепестков, из них сложилась маленькая лягушка с синими глазами. Лягушка вспрыгнула на ботинок и крепко уцепилась за его бортики лапами.
— Если, — тоненько пискнула она, — если в-воздух…
Мара огляделась. Лес дышал мимолетным шумом и летающими насекомыми. Лепестками, духовичками, запахами и каплями росы. Могучими деревьями и кусочками плотных облаков, уцепившихся за корявые ветви.
— …станет прозрачным…
Вверху не было чистого неба. Мара посмотрела под ноги, землю скрывали цветы и болота. Впереди — за лесами не видно горизонта. «Если воздух станет прозрачным», — подумала она, — «мы сможем увидеть друг друга». Лишь одно во всей картине цепляло взгляд своей непохожестью — высокий заснеженный пик на горизонте пронзал небосвод, уходя в вышину. Мара бережно спрятала ботинок с воспоминаниями в ладони и зашагала к своей единственной надежде. Цветочная лягушка поддержала ее протяжным кваканьем.
На пути попадались прекрасные водопады, неземной красоты олени, сотканные из света; печальные пузатые рыбы-удильщики, которых на приманки из лепестков ловили, развлекаясь, духовички. Мара не останавливалась, чтобы не попасть в новую ловушку сознания. Она брела вперед, пересекая неглубокие озера и вязкие поля, и надеялась, что Ютер сможет ее найти.
Заснеженный пик напоминал дом. Его погребли камень и лед, надежно скрыв от чужих глаз. Остроугольные снежинки, засыпавшие гору, были разных размеров и форм, от треугольных до восьмиугольных. Многие из них казались обычным снегом, но некоторые приходилось отодвигать в сторону, чтобы пройти через них. Извилистая тропинка петляла между скал и заводила все дальше сквозь ущелья и морозные арки. Чем выше они поднимались, тем отчетливее Мара осознавала, что это не гора, а подходы к невероятно огромному ледяному замку. Он казался давно заброшенным, снег плотно орошал его пути. Узорные башенки и подвесные мосты украсили гирляндами сосульки, кристальные шары. Постепенно начали встречаться заледеневшие статуи. Сначала это были маленькие духовички, потом их сменили феи и человекоподобные, в конце — великаны, похожие на Мару. Внутренний двор замка усеяло множество застывших фигур; завидев их, цветочный лягушонок испуганно заметался в ладони. Мара пересекла внутренние врата, длинный коридор, вышла в тронный зал. Посреди него стоял гроб, по бокам жались испуганно придворные, а сверху склонился в печали король фейри. Позади стояло высокое темное зеркало.
