Леон протяжно отхлебнул кофе, спокойно отставил чашку и полуобернулся на стуле. Его левая бровь приподнялась.
— Да.
— Кощунственный мертвец.
Лина фыркнула, вытащила пиццу из микроволновки и села за стол, перестав стесняться присутствия мороя. В конце концов, хотели бы убить, давно бы уже убили, тем более, после того, что было вчера… Вспоминать о том не хотелось.
— Мертвец? — удивленно переспросил Леон, сложил руки на столешнице, переплетя пальцы, а после ответил сам себе: — Вовсе нет. Я никогда не был мертвым. У тебя неправильные представления о нас, высших. Ведь мы морои, мы рождаемся.
Он коснулся пальцами четок, перебрал их. Охотница ждала продолжения, и оно последовало.
— Условно, можно сказать, что нас три вида. Гули, стригои и морои. Стригоев ты видела, это обращенные, которым дарована воля. Они не стареют и навсегда застревают в одном возрасте. Гули — не уверен, что ты с ними знакома, но зрелище не из приятных. Обращенные без воли, они не могут находиться под солнечным светом, под ним они каменеют и двигаются. Без разума, без чувств. Их интересует только жажда крови и плоти, они не могут переваривать обычную еду. Мы стараемся регулировать их численность, но не всегда получается. Тогда мы прибегаем к помощи охотников, даем им списки, и они истребляют этих тварей. Видишь ли, беспорядочное уничтожение человеческого мира совсем не в наших интересах. Что же касается мороев, то мы — высшая ступень. Когда приходит время, мы проходим необходимые тесты, и если достаточно сильны, то принимаем Посвящение. Во время него мы перерождаемся, получаем истинную силу наших кланов. Мороев не так много.
Лина забыла, что поднесла пиццу ко рту, но теперь отложила ее обратно на тарелку. Не так давно об этом же говорил Энви, только вот его объяснение было каким-то путаным, в то время как Леон очень спокойно разложил все по полочкам. Теперь мозаика начала складываться. Значит, тех, кто не смог одолеть тест, просто устраняли как ненужный скот. Отвратительно, как раз в духе этих кровососущих тварей.
— Что значит «перерождаемся»?
Леон задумчиво посмотрел на охотницу, будто раздумывая, стоит говорить или нет и не слишком ли много он уже сказал.
— Нашу душу наполняет сила предков и их знания. С ними мы получаем проклятие жажды, с которым будем жить дальше. Старение останавливается, мы сами можем регулировать свой возраст, и умираем, когда захотим — если захотим.
Лина нахмурилась. Ей не нравилась идея с того, что в душу пересаживают что-то инородное. «Значит, и с Джошем будет то же самое?» Видимо, немой вопрос отпечатался на лбу слишком явно, что Леон не преминул на него ответить.
— С принцем особая ситуация. Он не только получит силу и знания, он примет в себя часть первородного. Если ему повезет, то только часть. Если нет, он сам станет им. Ходят легенды, что первородный вернется, когда минует десятое поколение ночных королей. Эрих Дагер — десятый, Джошуа — одиннадцатый. — Леон замолчал, вновь отхлебнул кофе и добавил: — Называть нас мертвецами в корне неверно. Мы не мертвые, мы просто другие. Сильнее, быстрее, обладающие способностями. Другая ветвь развития. И да, я верю в Бога. В конце концов, кто-то нас всех сотворил, а я слишком хорошо знаком с нашей историей, чтобы верить в то, что приходившие на Землю существа, называвшие себя богами, не являют собой иные развитые жизни. Если их можно убить, как бы они себя не называли, они не боги. Бог один.
Закончив речь таким образом, Леон отставил чашку с коричневой жижей на стенках, поднялся, бросил сверху вниз спокойный и внимательный взгляд.
— То, что я видел вчера, убедило меня в том, что ваши судьбы связаны. Я не знаю, как, не знаю, почему, но оставленная метка разрослась, пустила ростки на твоем теле и в твоей душе. А это значит, принцесса, что ты сыграешь во всем происходящем не последнюю роль. И мое предложение остается в силе. Информация в обмен на защиту, я думаю, все вполне прозрачно и честно. Подумай об этом.
Леон подхватил отложенную на край стола газету и вышел из кухни, направившись в гостиную, Лина подперла щеку кулаком, невидящим взглядом уставившись в собственную чашку. Она думала о том, что узнала, и пыталась осознать свое место в дикой сверхъестественной мозаике. Рана на шее раздражающе покалывала и напоминала о себе. Охотница прижала ее пальцами, вызвав боль сильнее, переведя ее из мучительно-надоедливой в острую, но терпимую. Следовало разобраться со всем по порядку, но как можно быстрее.
С едой было покончено, Лина скинула посуду в раковину, помоет потом. Голова все еще надсадно гудела, приходилось как-то с этим мириться. Охотница подумала, что было бы неплохо прогуляться на свежем воздухе, потому спокойно покинула дом.
Она успела привыкнуть к окружающей природной красоте, сад Дагера был действительно великолепен: зеленели клены и дубы, склоняли ветви под тяжелыми плодами яблони и вишни, тихие аллеи тенистыми коридорами простирались во все стороны, смешиваясь на горизонте с настоящим лесом. Казалось, изгороди нет, и граница совершенно размыта, удивительно, как среди всего этого великолепия охотница умудрилась найти жилой дом, сойдя с автострады. Если бы только она не свернула в эту сторону, может быть, все случилось бы совершенно по-другому и сейчас бы она не находилась во власти вампиров, которых боялась, презирала и как-то очень непонятно любила. Всю сознательную жизнь ее готовили к тому, чтобы противостоять тварям ночи, безжалостно их убивать. В свой восемнадцатый день рождения она должна была завершить цикл, и, наконец, выйти в мир, став охотницей по праву. Но этого не произошло.
Лина двинулась вперед по дорожке, усыпанной светлым песком, ее охватили раздумья. Она пыталась понять, кем стала и что делать дальше, отдавая себе отчет в том, что давно уже не та девочка из клана Винтер, что с ней случилось нечто жуткое и беспощадное, что навсегда преломило состояние души. Кем она была теперь? Лина привыкла называть себя охотницей, но ведь это уже не так. На ее теле выжгли жуткое клеймо, пустившее ростки, ирис установил мистическую связь между ней и, видимо, теперешним ее хозяином, принцем ночи. «Разве я теперь охотница, когда починяюсь тем, кого должна убивать? Разве я теперь… Человек?»
Она остановилась, завидев на лавочке Джеймса. Оборотень сидел, устроив локти на коленях, и задумчиво водил палкой по песку перед собой, вырисовывая узор у ног. Лина устроилась рядом, а он даже не повернул головы. Рядом с Джеймсом охотница выглядела игрушечной куклой, настолько высок и широк в плечах он был, его кожа отливала тем мягким приятным оттенком, каким бывает пенка свежезаваренного кофе, а толстые губы, пожалуй, были самой идеальной формы из тех, что Лина видела за всю жизнь.
— Что рисуешь?
Лучше начать разговор, чем молчать и заглядывать через плечо. Впрочем, взгляд вниз Лина, все-таки, бросила, отметив, что рисунок похож на пентаграмму, заключенную в круг. Из всех обитателей дома Джеймс казался самым человечным, наверное, потому, что не принадлежал к вампирскому роду, хотя по сути своей он был чудовищем ничем не лучше их.
— Это знак моего клана, — глухо ответил оборотень.
Лина присмотрелась внимательнее. Фактически, пентаграмма напоминала вырезанный кусок из круга. С интересом она подвинулась ближе.
— А что это значит?
— Каждому клану принадлежит часть луны. Наша — вот эта.
Палочка коснулась выделенного отрезка, впервые за все время Джеймс улыбнулся, видимо, вспомнив что-то приятное, однако после вновь нахмурился.
— Уже поздно, Мастер будет искать меня, — сказал он и добавил: — Дождь скоро начнется.
Оборотень поднялся, коротко кивнул и пошел в направлении дома. Лина внимательно всмотрелась в картинку, силясь запомнить ее, она видела подобный знак в одним из фолиантов Дагера, но про что там говорилось? Совсем позабыла. Резкий порыв ветра холодом скользнул по плечам. Лина поежилась, обхватила себя за талию и поспешила вслед за массивной удаляющейся фигурой, небо и правда посерело от туч, и отчего-то казалось, что оборотни должны ощущать погоду как никто. В конце концов, они по рождению близки к природе, а это должно что-то да значить.
