— Ола.

— Ты не знаешь испанский.

Кристоф недовольно сморщил нос и протиснулся вперед плечом, поставив ногу в проход.

— Уверена?

«Действительно. Что мне о них вообще известно?» Лина промолчала, даже не подумав двинуться с насиженного места, только ее взгляд говорил красноречивее ее.

— Мне кажется, ты мне не рада.

— Да неужели?

Сколько горького сарказма было в ответе, хоть засаливай!

— Да.

— Ты такой мнительный.

На высказанной фразе охотница поймала себя на мысли, что вовсе не опечалена приходом этого несуразного во всех смыслах вампира. Он умел вызвать раздражение одним своим видом, что притупляло остальные чувства. И совсем не нужно было думать о…

— Так, расскажешь, что ты там увидела?

Он окончательно ввалился в комнату, дверь вновь захлопнулась. Кристоф присел рядом на корточки.

— А вы всегда тыкаете ножом в сердце живого человека?

— Он не человек.

Лина осеклась. «Точно. Может, у них это обряды такие, которые все проходят. Тоже мне, племена Тумба-Юмба. Да чтоб вы подавились своими обрядами, ублюдки». Охотница взвинчено отвернулась, после вновь вернулась взглядом к чужим темным глазам. А ведь правда, не было в них ничего человеческого — ни грамма. Тогда почему она постоянно об этом забывала? Голова шла кругом от бесконечного повторения.

— Да чтоб вы…

Она начала говорить, повысив тон, и мечтая о том, чтобы этот представитель рода вампирского скорее от нее отстал, но внезапно запнулась, посмотрев на его сосредоточенное лицо.

— Заткнись.

Морой оборвал фразу резко, одним коротким негромким словом. Он втянул носом воздух, широко разъехались крылья ноздрей, подозрительно скосился на Лину, а после без всякого стеснения сцапал ее за плечо, удержав от попыток вырваться, и содрал ее шейную повязку. Увиденное удивлением промелькнуло в выражении лица. Охотница замерла, сглотнув.

— Что там?

Она догадывалась, но боялась спросить. Лина с утра не проверяла оставленную рану, но почему-то была уверена, что все стало только хуже. Ей казалось, что она чувствует болезнь, распространяющуюся по телу все сильнее с каждой минутой. Голос дрогнул, когда она скосила глаза вниз, заметив фиолетовую вздувшуюся вену на ключице, нырявшую под лямку майки.

— Я умру, да?

Прошептала, словно и не она. Кристоф нахмурился, тщательно разгладил пластырь на краях и прилепил повязку обратно.

— Нет, — ответил он.

В его голосе не доставало привычной уверенности, Лина схватила его руку за запястье, придержав.

— Скажи правду.

Он выдернул пальцы, отстранившись, как от прокаженной.

— Нет! Не знаю… — Мотнул головой, только перья волос алыми всполохами обагрили кожу. — Мы разберемся.

Лина опустила голову. В какой-то момент, попав в этот дом, она почти смирилась со смертью. Ее не убили сразу, и потому неизбежное наказание стало представляться далеким и нереальным. Раньше. Но не теперь. Когда она видела то, что видела, когда ее горло чуть не разодрали на части, когда в цветочном саду за ней гналась темная буря и когда на ее глазах сердце Джоша пронзили кинжалом. Охотница поднесла ладони к лицу, закрыв глаза. Глупо как-то. Даже после всего этого она продолжала называть себя охотницей, хотя давно стала чем-то другим, кем-то другим. Она ощущала это жарким пятном на шее, силой, текущей по фиолетовым венам, отражением в зеркале с потухшим взглядом. Внутри все менялось, раз за разом переворачивалось, и тому не было предела, конца, нельзя было просто все это остановить. Назад не вернуться.

— Эй, — ее обхватили за плечи, привлекли к себе на грудь. Лина не сопротивлялась, она слишком для этого устала. — Я обещаю, с тобой все будет в порядке. Мы что-нибудь придумаем, да?

Неправильным казалось слышать подобные слова, особенно от того, кто причинил столько проблем и кого влекло в ней только одно.

— Я не стану тебя кормить.

Он засмеялся, глухо и лающе, как бездомный пес.

— Однажды ты сама предложишь мне свою кровь, а я не откажусь. Поняла?

Ладонь прошлась по макушке, почти ласково потрепала волосы. Лина подумала, что в случае с Кристофом хотя бы осознает, что ему нужно. Наверное, поэтому общаться с ним, несмотря на все его дикие закидоны, проще всего. Он не скрывал своих намерений, не напускал тайны и просто говорил все, как есть. Хотя бы за это она была благодарна: словно маленький островок весьма условной адекватности в этом сумасшедшем мире.

— Не дождешься.

Охотница без стеснения устроила голову на остром плече, закрыв глаза. Отчего-то она знала, что ничего плохого с ней не случится. По крайней мере, сейчас. Наверное, ей просто нужно отдохнуть, хотя бы немного, довериться кому-то хоть на чуть-чуть — и если то возможно только так и только с одним из опаснейших вампиров, которых она встречала за всю свою жизнь… Что ж, вероятно, ее стандартны достаточно сильно упали.

========== 18. Его история ==========

Лина спала беспокойно. Ее мучили кошмары, набегали волнами, разгоняя сон, заставляя просыпаться в холодном поту. Она открывала глаза, всматривалась в темноту потолка, пугалась собственной тени, переворачивалась набок и снова пыталась уснуть. Ночная рубашка прилипала к спине, взмокшей от пота. Наконец, выносить липкие касания ткани стало невозможно, охотница поднялась с первыми лучами солнца, сходила в душ. Горячие струи воды неприятно царапали рану, словно раздирали кожу, но отчего-то Лине это нравилось, словно бы так она могла выжечь заразу, распространявшуюся по телу. Сладкий обман. Закончив, Лина стянула старые простыни, скинула их на пол, решив, что разберется с ними позже, застелила новые и легла, вдохнув аромат чистой свежести. Разум успокоился, и посветлевшее небо за окном навеяло мягкую дремоту.

В этом сне небо перевернулось. Охотница стояла посреди цветочного луга, а над головой нависала черная зияющая пасть, полная звезд. Порыв ветра принес звук шагов, заставив обернуться, на плечо легла знакомая ладонь. Охотница благодарно закрыла глаза, позволив привлечь себя к груди. Дыхание Дагера было спокойным и тяжелым.

— Это ненадолго, — сказал он.

Она лишь кивнула, объяв себя чужим ароматом, словно накинув узорное боа, сотканное из воздуха, на плечи. Она поняла, о чем он говорил, и не стала спорить. Все представлялось правильным и вполне верным.

Проснувшись, Лина осознала две вещи: первая, что уже наступил обед, и она проспала очень долго; вторая, что она совершенно не помнит, с чем именно согласилась во сне. Охотница сокрушенно качнула головой, шея отозвалась болью, как и участок кожи на ключице. Точно, как она посмела забыть обо всем произошедшем. Пальцы скользнули под лямку, нащупав липкую неприятную слизь — от прикосновения вздрогнула. Дотянувшись до зеркальца, Лина отлепила пластырь и внимательно всмотрелась в открывшуюся взору картину. За время сна пятно разрослось, осело на теле жгучим спрутом, растопырившим щупальца и напоминая язву, только исключительно странного и неестественного происхождения. Крепко сцепив зубы, охотница кое-как промыла рану, наложила новую повязку и оделась, спустившись вниз. Совсем не хотелось показывать вампирам свою слабость, они слишком хорошо умели пользоваться подобными вещами.

На кухне в гордом одиночестве пил кофе Леон. Лина прошла мимо, спокойно плеснула себе в кружку из кофейника бодрящего напитка, щедро разбавила его молоком, раздумывая, чего бы съесть такого, чтоб не пришлось готовить.

— Пицца есть, — негромко обронил вампир.

Лина скептически скосилась на мистера Правильность и пошуршала в холодильнике. Пицца действительно осталась, видимо, заказали. Лина впихнула пару кусков в микроволновку и задала время, протянулись две долгие минуты тишины, нарушаемые только легким постукиванием четок в руках вампира. Голова несильно гудела. Наконец, охотница не выдержала.

— Вампир-католик? Серьезно?