Мы возвращаемся ближе к группе, Эйден уже проскользнул в свое деловое отношение.

— Итак, происходит гонка или как? — спрашивает Джонси. Глаза Эйдена останавливаются на глазах Райана.

— Если он не боится.

— Ты, мудак.

— Хорошо! — с волнением объявляет Джонси. — Вы знаете, деньги вперед перед гонкой. Сколько будет сегодня вечером? Стандартная плата за вход 300 долларов?

Райан выпускает холодный смех: — Входная плата, киска. Как насчет пары тысяч?

— Ты уверен, что можешь себе это позволить?

Райан насмехается и зло ухмыляется.

— Мне понравится забрать у тебя две тысячи.

Черт возьми, две штуки?! В одной гонке?!

Я натягиваю майку Эйдена рукой, которая лежит на его спине под кожаной курткой, пытаясь сигнализировать, чтобы он не ставил столько денег. Я знаю, парни сказали, что он никогда не проигрывает, но всегда есть шанс. Плюс он делает это частично, чтобы отомстить Райану за вандализм моей машине. Я знаю, что это соперничество намного глубже, чем просто я и моя машина, но я все еще не хочу, чтобы Эйден рисковал такими деньгами из-за меня.

Он игнорирует меня и говорит.

— Тогда давай сделаем это.

— Отлично! — говорит Джонси, явно взволнованно. Эйден сказал мне, что Джонси ничего не получает от вступительного взноса гонщиков, но он получает долю ото всех, кто делает ставки на гонщиков. Он, вероятно, сегодня собирается заработать много денег от того, что два соперника сталкиваются друг с другом.

— Приготовьтесь и встретитесь со мной на старте в своих машинах с вашими деньгами за 15 минут! Давайте проведем чистую гонку, парни! — Джонси поспешно оборачивается, возвращаясь к шумихе и принимая ставки, вероятно, на самую ожидаемую гонку года.

========== Глава 43 (часть 1). ==========

Возвращение к нашей группе с Эйденом и Мейсоном было, мягко говоря, напряженным.

Эйден серьезно сошел с ума. Разница между тем, чтобы быть на две тысячи долларов богаче или беднее, зависит от пятиминутной гонки против отродья Сатаны.

Прежде чем мы добираемся до группы, Эйден дергает меня за руку и останавливает нас, и я вопросительно смотрю на него. Мейсон замечает, что мы больше не идем рядом с ним, и поворачивается, чтобы посмотреть на нас.

— Мне нужна минутка с Амелией. Расскажи всем, что происходит, мы скоро будем там, — говорит Эйден Мейсону. Мейсон посылает нам любопытный взгляд, но кивает и возвращается ко всем остальным.

Я поворачиваюсь лицом к Эйдену, задаваясь вопросом, что он должен сказать мне наедине. Он отпускает мою руку и смотрит на меня… с выражением вины? Я никогда раньше не видела его с виноватым взглядом.

Разница во всем его поведении поразительно очевидна теперь, когда мы с ним наедине, и я забываю, как он ведет себя со мной по-другому, чем со всеми остальными. Он держит свою охрану, позволяя мне читать его эмоции, что удивительно отличается по сравнению с охраняемым, пустым, бесстрастным Эйданом, которым он только что был перед Сильверовцами.

Это реально. Это Эйден. Он чувствует себя достаточно комфортно рядом со мной, чтобы ослабить бдительность и впустить меня.

И что самое страшное в этом? Я даже не уверена, что он сознательно знает, что он это делает.

— Ты злишься на меня? — тихо спрашивает он.

Я злюсь на него? Его волнует, что я на него злюсь? Он так высоко обо мне думает, что хочет убедиться, что я не злюсь на него. Я имею в виду достаточно для него, что он на самом деле ценит то, что я думаю о нем, что говорит многое, потому что вся репутация Эйдена основана на том, чтобы быть этим задирой, который не боится раздражать людей и не заботится, если они не любят его.

— Я не злюсь, но две штуки — это большие деньги, Эйден! Это деньги, которые ты мог бы использовать для университета или твоих братьев или…

— Нет, не это, — он отмахивается от меня. — Я имею в виду то, что я нарушил свое обещание.

Я замираю, наконец-то понимая, что он имеет в виду, и почему он выглядит виноватым. Он думает, что я злюсь на него за то, что он ударил Райана.

— Я сказал тебе, что не буду драться, но я сделал это. Я просто… он просто… я должен был.

Эйден никогда ни за что не извиняется, но это довольно близко. Он (вроде) извиняется передо мной, когда ему даже не нужно. Он чувствует себя виноватым за то, что нарушил обещание мне, хотя технически это даже не был полномасштабный бой. Он хочет убедиться, что он не ранил мои чувства или предал мое доверие, нарушив свое обещание мне.

Я не могу. Я не могу с этим справиться.

Если он станет еще удивительнее, мое сердце взорвется.

Мое тело движется по своей воле, и я приближаюсь к нему.

— Конечно, я не злюсь на тебя, — отвечаю я честно. — Мне не нужно знать все детали, чтобы знать, что он заслужил это.

К этому моменту было бы трудно не понять, что Райан — сводный брат, которого Эйден ненавидит. Думаю, я просто подумала, что если я не признаю это, это не должно быть правдой. Например, если вы игнорируете что-то достаточно долго, это просто исчезнет. Мысль о том, что Эйдену приходится иметь дело с таким монстром, как Райан, с тех пор, как его мама вышла замуж за отца Райана, когда они были детьми, причиняет мне боль за Эйдена.

Я особенно не хочу думать об их истории или о том, что имел в виду Райан, когда сказал, что мужчины в его семье, как известно, «избивали» Эйдена. Я не хочу признавать возможный двойной смысл, и что это будет означать о детстве Эйдена. Я не хочу думать о том факте, что отец Райана Грег в тюрьме, и о возможных зверствах, с которыми пришлось столкнуться маленькому Эйдену, чтобы сделать его таким ото всех защищаемымся человеком, которым он является сегодня. Слишком больно думать об этом.

Облегчение Эйдена проявляется в его интенсивных серых глазах.

— Так мы в порядке?

— Мы никогда не были не в порядке, — я улыбаюсь ему. Он кивает, его глаза светятся и смягчаются от их беспокойного состояния раньше. Он снова берет меня за руку, небольшое действие, которое мне очень понравилось, и мы начинаем возвращаться к ребятам.

— Эйден.

На этот раз это я дергаю его за руку и останавливаю нас. Он вопросительно приподнимает бровь.

— Ты знаешь, что можешь говорить со мной о чем угодно, верно? — мягко говорю я, игнорируя удар вины, который я чувствую за то, что я такая лицемерка. Я знаю, что не хочу думать об этом, но на данный момент меня интересует все, что касается Эйдена. Если он хочет открыться мне и поговорить о своем прошлом, я с удовольствием послушаю.

Он изучает меня своими красивыми пронзительными серыми глазами, прежде чем медленно кивнуть.

— То же самое касается и тебя, Амелия. Я здесь для тебя, — отвечает он серьезно, пленяя меня эмоциями и решительностью в глазах.

И я верю этому. Эйден искренне здесь для меня. Его прошлые действия лишь укрепили это заявление, и я не хочу ничего больше, чем быть в состоянии открыться ему. Я хотела бы просто рассказать кому-то свою полную историю в первый раз и просто быть собой. Если бы хоть один человек знал правду, это сняло бы с меня такую тяжкую ношу.

Эйден может быть тем парнем. Эйден был бы идеальным парнем. Я просто знаю, глубоко внутри, в моем сердце и костях, что Эйден сможет мне помочь. Я так искушена просто выплеснуть все, что я держала в бутылках так долго и плакать в объятиях Эйдена.

Но я не могу. И я не буду.

Потому что я Тея Кеннеди. И моя реальность — отстой.

Мне не суждено закончить с таким удивительным, понимающим, безопасным, верным, сильным, уверенным человеком, как Эйден.

Поэтому вместо того, чтобы изливать свою душу, как кричит мне мое сердце, я просто посылаю Эйдену небольшую улыбку и киваю. Он на секунду скептически смотрит на меня, прежде чем мы продолжаем идти обратно к группе ребят.