Я добираюсь до туалета и вхожу в него, прежде чем обратиться к нему с холодными и сердитыми глазами.

— Почему бы тебе не спросить ту шлюшку? — огрызаюсь я, не в силах помочь себе, прежде чем хлопнуть дверью перед его лицом.

Это было низко с моей стороны, я знаю. Это не вина той девушки, и на самом деле это не вина Мейсона. Но, думаю, я просто хочу причинить ему боль. Я хочу, чтобы он чувствовал себя виноватым в том, что это произошло, потому что он решил попробовать перепихнуться вместо того, чтобы быть там для своего друга. Я веду себя мелочно, я знаю. Но мне просто нужно немного разозлиться на него. Я знаю, что прощу и забуду, но в этот момент, я должна позволить этому гневу разыграться, чтобы я могла успокоиться.

Я смотрю в зеркало. Кровь размазана вокруг моего рта и шеи, больше, чем должно быть. Когда мой адреналин и гнев угасают, я чувствую пульсирующую боль на языке. Думаю, я солгала Мейсону, когда сказала ему, что кровь не моя. Я думаю, я была слишком сосредоточена на другой боли, что не заметила, что укусила свой язык.

Я намочила руку и начала вытирать кровь. Я приглаживаю свои волосы и смываю небольшое количество крови, которая попала в некоторые пряди от трения о мое лицо. Я вытираю пятна крови на моей куртке и дважды проверяю, что я снова похожа на нормальную. Довольная, я открываю дверь и сталкиваюсь лицом к лицу с обозленным Мейсоном, опирающимся на стену со скрещенными руками перед дверью туалета. Он отталкивается от стены, когда видит меня.

— Какого хрена, Амелия?

— Не какого хрена я, Мейсон! Если что, я должна сказать, какого хрена ты Мейсон! — я перехожу в режим атаки. Я выхожу из здания и выхожу на свежий воздух, и он быстро следует за мной, останавливаясь передо мной. Его лицо смягчается, несмотря на мое запутанное предложение, и он подходит ближе, обращаясь ко мне.

— Просто скажи мне, что произошло.

Я снова отхожу от него, переживая инцидент и гнев, нарастающий внутри меня.

— Что произошло, — я кривляю его, становлясь злее после каждого слова, — было то, что ты бросил меня, чтобы поговорить с какой-то девушкой. Меня оставили одну, чего мы так старались избежать, а потом меня похитили и затащили за здание, где мои похитители начали держать меня и загонять кулак в мой живот, прежде чем какой-то парень, который не был тобой, спас мою задницу!

Я намеренно решила не говорить ему, кто это был. Может, я и злюсь на Мейсона, но я все равно не хочу, чтобы он делал что-то глупое, например, пытался противостоять Дэйву. Лицо Мейсона белеет, чувство вины распространяется на его черты.

— Боже, Амелия, мне очень, очень жаль. Ты в порядке? Конечно, ты не в порядке, что за глупость я спрашиваю! Прости, я никогда не хотел, чтобы это случилось. Я никогда не хотел, чтобы ты пострадала! Я самый худший друг в мире, прости меня. Обещаю, я больше никогда не оставлю тебя.

Его извинения начинают расплавлять мой холодный фасад, но потом эта девушка в шортах и гольфах, ради которой он оставил меня, с энтузиазмом машет ему, и я снова ожесточаюсь. Мейсон смотрит на нее, когда она зовет его, и волна вины омывает его лицо.

— Просто иди, — говорю я без эмоций, шагая вокруг него и возвращаясь туда, где, я думаю, мы припарковались, когда приехали сюда.

Я останавливаюсь, когда что-то вспоминаю, и оборачиваюсь, чтобы посмотреть на него. Он стоял там с разбитым взглядом.

— О, и Мейсон? Никто об этом не узнает. Особенно Эйден.

Я не жду его ответа и продолжаю свой путь.

Мне больно, в этом нет никаких сомнений. Я не знаю, так ли это больно, потому что я начинаю любить Мейсона больше, чем друга, или я просто чувствую себя преданной кем-то, кто мне действительно дорог. Конечно, я никогда не смогу быть с Мейсоном, он бабник, и они не просто волшебным образом поменяет свои принципы, особенно для кого-то столь незначительного, как я.

Я думаю, что больнее всего то, что я считала Мейсона одним из моих лучших друзей, и он позволил чему-то настолько ужасному случиться со мной. Я знаю, что это не его обязанность защищать меня, но я все еще не могу не винить его. Я прощу его… в конечном счете.

Я продолжаю идти через толпы людей в направлении, где мы, как я думаю, припарковались, когда приехали сюда, даже не заботясь о том, что я — девушка идущая одна в темном месте, окруженная людьми, участвующими в незаконной деятельности.

========== Глава 41. ==========

Всю дорогу, когда я возвращалась к группе, я знала, что Мейсон немного отстает от меня; я чувствовала его жалкий взгляд на затылке, прожигающий дыру в моей совести.

Когда группа была в пределах зрения, я остановилась и ждала Мейсона, чтобы мы могли придти вместе. Во время короткой прогулки назад я немного остыла, но меня все еще ранило предательство Мейсона.

Он догоняет меня и выжидательно смотрит на меня своими умоляющими карими глазами, ожидая увидеть, что я скажу. Я эгоистично выбираю позволить ему оставаться виновным еще немного, прежде чем сломаюсь и прощу его.

— Никто не узнает о том, что произошло. Навсегда. Понял? — повторяю я.

— Только если ты скажешь мне, кто это сделал. Это был Райан?

Я ничего не говорю, и гнев наполняет его карие глаза, думая о том, кто мог бы причинить мне боль.

— Просто скажи мне, Амелия. Я ничего не скажу, если ты просто назовешь мне их имена и позволишь мне с ними разобраться.

Черт возьми, Мейсон. Как я должна на тебя злиться?

— Просто брось это, Мейсон, — говорю я, мой гнев по отношению к нему практически иссяк.

— Нет, Амелия, — он держит свою позицию. — Кто-то думает, что это нормально продолжать издеваться над тобой и просто безвиновно уйти. Черт, я даже скажу Эйдену, и потом посмотрю на задницу того, кто причинил тебе боль.

Мое сердце тает:

— Как я могу злиться на тебя, когда ты так говоришь?

Мейсон знает, что сказать Эйдену, что меня избили в его присутствии, не будет хорошо для него, но он охотно решит столкнуться с гневом Эйдена, чтобы он мог вершить правосудие от моего имени. Я серьезно не могу злиться на этого парня. И тот факт, что он знает, как бы разозлился Эйден, если бы узнал, что я ранена…

— Я серьезно, Амелия. Просто произнеси имя…

— Почему? — прерываю я его, — чтобы ты мог пойти и подраться с ним? Чтобы ты мог получить ненужную травму, чтобы защитить мою честь? Это глупая причина драться. Я не хочу, чтобы кто-то пострадал от моего имени, Мейсон. Все сделано. Люк спас меня, и я благодарна, но я просто хочу, чтобы все закончилось и…

— Люк? — спрашивает Мейсон.

Вот черт. Я не собиралась ничего говорить.

Мейсон, похоже, глубоко задумался.

— Откуда я знаю Люка? — бормочет он про себя.

— Это не имеет значения, — говорю я, пытаясь отвлечь эти мысли от Люка, — просто пообещай мне, что ты ничего не скажешь.

— Но я действительно хочу пнуть их…

— Мейсон! Если ты пообещаешь мне, что никому не расскажешь и просто забудешь об этом, я прощу тебя, — умоляю я, не говоря ему, что я практически простила его, как только это произошло. Он смотрит на меня скептически, кажется, что у него ведется внутренняя борьба с его необходимостью либо отомстить, либо вернуть мою дружбу.

— Всегда легче просить прощения позже, чем разрешения сейчас… — он рассуждает сам с собой.

— Мейсон! Клянусь, если ты начнешь ненужные драки, я буду очень зла на тебя! Ты предпочел бы поучаствовать в драке и потерять друга, или помочь другу и быть снова лучшими друзьями?

Он внутренне взвешивает плюсы и минусы с самим собой в течение нескольких минут, прежде чем, наконец, уйти в отставку.

— Хорошо. Но если что-то еще случится, я смогу загнать свой ботинок кому-то в задницу.

— Договорились! — восклицаю я и обнимаю его, мой гнев уже растворяется. Он прижимает меня к себе, положив подбородок мне на голову.