Мой отец неплохой человек. Никогда не бил меня, всегда брал меня и покупал то, что я хотела. С ним просто нехорошо быть рядом, когда его жизнь рушится и он пьян.

— Папа. Притормози, — я схватилась за ремень безопасности, не чувствуя себя в безопасности на пассажирском сиденье пьяного водителя.

— Не говори мне, что, блять, делать. Я здесь взрослый человек!

Автомобиль ускорился еще больше, гнев моего отца излучался волнами. Я запаниковала.

— Папа! ПРИТОРМОЗИ!

— Я же сказал тебе, хватит, блять, говорить мне, что делать! Я получаю достаточно от твоей матери! Боже, ты такая же, как она!

Машина подергивалась, когда он снова ускорился, и пейзаж сменился большим размытием.

— ПАПА! — я кричала.

— Что? Ты не доверяешь своему старику?

В тот момент мы практически мчались как в Формуле-1.

— ТЫ ПЬЯН! ПРОСТО ОСТАНОВИСЬ! ПОЖАЛУЙСТА, ПАПА! Я ХОЧУ ВЫБРАТЬСЯ ОТСЮДА! — я плакала. Честно говоря, я боялась за свою жизнь.

— Конечно, ты не доверяешь мне! Прямо как твоя мать! Я прекрасно умею водить машину, видишь?

Автомобиль внезапно дернулся влево, когда он дернул рулевое колесо влево, мое тело двигалось вместе с внезапным движением. Затем так же быстро автомобиль рванул назад к своей правильной полосе с другим рывковым движением, заставляя меня удариться головой об окно от резких, внезапных движений.

— Видишь? Я знаю, что я делаю!

Мы все еще ехали с молниеносной скоростью. Я все еще плакала от страха, и теперь моя голова сильно болела от удара об окно.

— ОСТАНОВИСЬ! — визжала я, слезы текли по моему лицу. — ВЫПУСТИ МЕНЯ! ПРЯМО СЕЙЧАС!

Вместо того, чтобы слушать, он просто повторил то, что он сделал, прежде чем «доказать», что он знал, что он делает. Он рванул на встречную полосу, затем рванул обратно на нашу полосу.

Он сделал это снова, но на этот раз он сделал это, когда мы собирались проехать через темный перекресток. Я помню громкий хруст, когда задняя часть водителя внедорожника ударилась о столб.

Время, казалось, замедлилось.

Машина несколько раз крутанулась по перекрестку, прежде чем мы были ослеплены парой фар.

Было похоже на то, что столкновение снова нажало play. Время, казалось, ускорялось, поскольку белый шум был заменен оглушительными шумами: разбивание стекла, соскоб металла и испуганные крики девушки.

Вспоминая, наверное, это была я.

Я помню, что была в воздухе, когда автомобиль переворачивался снова и снова, но все это произошло так быстро, что я даже не знала, сколько раз или как долго это продолжалось.

Когда автомобиль, наконец, перестал двигаться, перекрестка даже не было видно. Мы приземлились шинами-вверх.

Я была так дезориентирована и сконфужена. Моя голова колотилась, и у меня было такое сильное головокружение. В моей руке была стреляющая боль, все мое тело болело, и было много крови.

Я резко повернула голову, чтобы посмотреть на своего отца, только чтобы обнаружить, что он не был на своем месте; его даже не было в машине.

Потом мне сказали, что он не был пристегнут и вылетел в лобовое стекло после столкновения с другим автомобилем. Они сказали, что он уже был мертв, прежде чем разбить лобовое стекло; что он сломал шею при ударе.

Его тело улетело довольно далеко. Когда парамедики катили меня по улице, привязанной к каталке, я вовремя повернула голову, чтобы увидеть, как они покрывают его искалеченное тело.

Хотела бы я этого не делать. Этот образ будет преследовать меня до самой смерти.

Так же было и другое изображение, которое я увидела перед отключкой.

Рядом с перевернутой, искореженной машиной парамедики клали простыню на теперь безжизненное тело 6-летней девочки.

========== Глава 29 (часть 2). ==========

— Амелия? — мягкий тон Эйдена возвращает меня к настоящему. Он кладет руку мне на плечо, и я чувствую, как жар его ладони практически горит на моей тонкой футболке. Я поднимаю руку к лицу, чтобы вытереть предательские слезы.

Я не знаю, как долго я была в своих воспоминаниях, так как Эйден спросил меня, была ли я там, когда умер мой отец. Эйден не кажется раздраженным, он выглядит искренне обеспокоенным.

Я киваю, отвечая на его вопрос, и вытираю последние слезы, которые текут по моей щеке. Я чувствую, как его большой палец на моем плече медленно двигается вперед и назад, успокаивая меня. Я никогда не представляла себе от него такого маленького действия.

— Где ты… ты пострадала?

Я смотрю на него и снова киваю.

— Была сломана рука, вывихнуто запястье, сотрясение мозга, порезы и ушибы. Хотя мне очень повезло. Мой отец… — я снова задыхаюсь и отворачиваюсь.

Прошло так много времени с тех пор, как я на самом деле думала о своем отце…о травме того, через что я прошла той ночью. Это всегда было омрачено всем остальным, что произошло после того дня. Я никогда не думала о том, что была там, когда умер мой отец. Я могла бы сделать что-нибудь, сделать что-нибудь другое, чтобы предотвратить смерть моего отца. Он все еще мог быть здесь. Я все еще могла быть дома вместо того, чтобы постоянно переезжать. И Сабрина…

— Мой папа, — я снова пытаюсь, глядя на стену, — он вылетел через лобовое стекло, прежде чем машина начала переворачиваться. Они сказали мне, что он умер при столкновении, и что он, вероятно, был слишком пьян, чтобы что-то чувствовать, — я смеюсь без юмора. — Как будто это должно заставить меня чувствовать себя лучше.

Я заметила, что рука Эйдена сжата в тугой кулак на боку, как будто он явно пытается сдержаться. Именно тогда я также замечаю, что все его тело напряжено, и когда я оглядываюсь на него, его выражение лица снова непонятно. Несмотря на всю его манеру, предполагающую его ярость, рука на моем плече остается нежной, его большой палец все еще успокаивающе ласкает.

— Твой отец… — он замолчал, стиснув челюсти. — Он когда-нибудь бил тебя? — выплевывает он, как будто потребовалось много усилий, чтобы спросить это спокойно.

— Что? Нет! — восклицаю я. Я показываю ему свои глаза, чтобы он мог видеть в них правду. — Он просто… Когда у них с мамой начались проблемы…они оба справлялись с этим по-своему. Она начала работать все дольше и дальше, а он начал пить. Но он никогда не бил меня. Он просто…он просто принимал глупые решения. Очень, очень глупые решения с тяжелыми последствиями.

Эйден выдыхает носом, его челюсть слегка расслабляется. Он опускает свою руку, которая была на моем плече, эту успокаивающую руку, и смотрит на стену позади меня.

— Мой отец тоже не был таким уж хорошим. Когда мне было 9, мы узнали, что моя мама беременна близнецами. Это очень редко для женщины с раком забеременеть, и она даже не думала, что сможет снова иметь детей, — оба его кулака снова сжимаются, тонко завуалированное выражение ярости было в его обычно спокойных глазах. — Мой отец сказал ей, что с медицинскими счетами и другими платежами она не может их сохранить.

Я задерживаю дыхание, так плененная Эйденом и его словами. Это так редко, что он открывается людям, и я не хочу ничего сделать, чтобы его обескуражить. Он доверяет мне достаточно, чтобы впустить меня в свое темное прошлое, доверяет мне достаточно, чтобы разглашать информацию, которую знают только ребята, так как они практически братья.

— Она отказалась сделать аборт, — продолжает он, — и он просто ушел из нашей жизни. С тех пор я его не видел.

На этот раз настала моя очередь утешить Эйдена, успокаивающе положив руку на его бицепс. Это просто ужасно. Его отец оставил своего девятилетнего сына и беременную жену с раком, потому что не хотел иметь дело со счетами.

— Мой отчим тоже не был лучше…