— Я чувствую себя дерьмом, — жалуется он, глотая аспирин.

— Это называется похмелье, — я сажусь на другую сторону дивана, лицом к нему и скрещиваю ноги. Он оглядывается вокруг, понимая, что он в моем доме.

— Как я сюда попал? И почему у меня все болит?

— Ты вырубился в моей машине, прежде чем сказать, куда тебя привезти. Никто из парней не отвечал на звонки, — кроме Эйдена, который отправил меня на голосовую почту, придурок. — Так что я просто привезла тебя сюда. И у тебя все болит, потому что я не могла не уронить тебя пару раз, пытаясь затащить внутрь.

Он посылает мне обвинительный взгляд.

— Что! Ты вдвое больше меня! — защищаюсь я.

После того, как он отключился в моей машине, я была хорошим другом и привела его сюда. Только после того, как я будила его пару раз, я поняла, что Чейз не собирается просыпаться, и мне пришлось выяснить, как это нести его до крыльца и до дивана самостоятельно.

Он не должен жаловаться, по крайней мере, я была достаточно хороша, волоча его до самого дивана. Я всерьез думала оставить его в машине или просто бросить его на пол в моем фойе.

— Но…но меня не было с тобой прошлой ночью? — он трет свое лицо.

— О, так ты не помнишь, как пришел к Шарлотте сразу после полуночи и провозгласил ей свою любовь?

Он мгновенно выпрямляется.

— Я ЧТО СДЕЛАЛ? Я такой идиот. Что она сказала? Неужели я все испортил? Я не должен был ей говорить. Черт, я такой гребаный…

— Расслабься, — я отрезала его. — Я остановила тебя, прежде чем ты пролил кишки. Но ты был близок.

— О, слава Богу, — напряженность в его плечах немного уменьшается. Я рассказываю ему все, что случилось прошлой ночью, от звонка в дверь до отключки в моей машине.

— Но как ты узнала, что я собираюсь рассказать ей о своих чувствах? — спрашивает он.

— Я знала, как ты относишься к Шарлотте, я обычно хорошо замечаю такие вещи.

Он вздыхает и протягивает руки через волосы.

— Никто раньше не замечал, ну, кроме Эйдена.

Это меня не удивило.

— Спасибо, что остановила меня, прежде чем я сделал что-то глупое… ну, более глупое, чем-то, что я обычно делаю, когда пьян.

— Почему ты просто не скажешь ей, что чувствуешь?

— Я не могу этого сделать. Мы с Чарли были лучшими друзьями с тех пор, как она переехала сюда во 2 классе, — он улыбается, когда вспоминает тот день. — Она была этой милой маленькой блондинкой с косичками и блестящими розовыми кроссовками. Этот хулиган, Грег, толкнул ее во время перерыва, крича, что у нее вши. Она плакала на том месте, где он оставил ее на земле после этого, и мне было очень плохо. Поэтому я подошел к ней и сказал, что не думаю, что у нее вши.

Он громко смеется.

— Она так на меня посмотрела. Знаешь, взгляд Шарлотты? Выглядит как ‘ну да, идиот. Она прошептала сквозь зубы, «очевидно, у меня нет вшей».

Я смеюсь над его 7-летней имитацией Шарлотты, но не прерываю его историю.

— Поэтому я спросил ее, почему она плачет. Она сказала мне, что это из-за грязи на ее любимой футболке, — он качает головой, все еще улыбаясь. — Это была розовая блестящая футболка, которая соответствовала ее кроссовкам. В то время я думал, что Грег сделал ей одолжение, но я не сказал ей этого. Она все еще сидела в грязи, плакала. Знаешь, Чарли всегда была не боевой, тихой, никогда не защищала себя.

— Итак, я предложил ей запасную футболку, которую моя мама положила мне на случай, если я испорчу ту, что была на мне. Это была голубая футболка с динозаврами спереди, и она была большой для нее.

— Оу, как романтично, Чейз, — говорю я, представляя, как 7-летний Чейз приходит на помощь Шарлотте. Он смеется.

— Я всегда был хитом с дамами. Она переоделась в мою футболку, и она была слишком большой для нее, но я все еще думал, что она красивая. Грег увидел ее в моей футболке и снова толкнул ее, сказав, что она переносит моей футболке свои вши. Я избил его.

Я смеюсь, поддельно ахая.

— Чейз! Ты избил 7-летнего?

— Это был честный бой! Мне тоже было 7! — он смеется, — Чарли и я стали лучшими друзьями с тех пор. Думаю, я должен поблагодарить Грега. Потому что у него был этот иррациональный страх перед вшами, и он приблизил меня к девушке, которую я люблю.

Это так мило. Хотела бы я иметь кого-то, кто любил бы меня, как Чейз любит Шар. Он все еще помнит день, когда они встретились, вплоть до деталей ее отсутствующих зубов и цвета обуви.

— Я думала, ты ходил в начальную школу с парнями?

— Нет, Чарли и я ходили в одну, Джулиан и Эйден ходили в другую, а Мейсон и Ной ходили в другую. В 6 классе наши школы начали ходить в другие школы для занятий спортом и прочее, и мы все встретились на баскетбольном турнире. Мы все подружились и зависали за пределами школы. Чарли они никогда не нравились, и, честно говоря, она никогда не тусовалась с нами, пока ты не пришла и не объединила нас.

— Ну, я думаю, они нравятся ей все сейчас. Она даже сказала мне, что Эйден не так уж плох.

— Так и есть, у него просто есть свои собственные вещи, с которыми он имеет дело. Он действительно крутой парень, и не пускает людей внутрь.

Я помню, когда Эйден сказал им, что он был занят в пятницу и не мог прийти на вечеринку. Он посмотрел на них, и они все заткнулись.

— Где он был в пятницу? Почему он не мог пойти на вечеринку?

Было бы лучше, если бы он не отправлял меня на голосовую почту! Это была чрезвычайная ситуация! У меня в машине был его без сознания лучший друг.

— Что? Откуда мне это знать? — виноватый взгляд, который он пытался скрыть, говорит об обратном. — В любом случае, где я остановился? О да, так что мы все перешли в 9 класс и начали ходить в одну школу, и мы были счастливы, потому что могли видеть друг друга в школе, а не только после и по выходным. В середине первого года Эйден случайно сказал, как я люблю Шарлотту, и я не мог поверить, что он заметил. Никто из других парней не заметил, и я не думаю, что я сделал это очень очевидным.

Эйден такой наблюдательный. Он все замечает.

— Он сказал, что ничего не скажет, и вот уже 4 года спустя, Чарли и все остальные все еще не знают что я чувствую к ней.

— Почему ты не сказал ей?

Он качает головой и смотрит вниз на бутылку воды в руках.

— Я не могу этого сделать. Она не будет чувствовать то же самое, и это раздавит меня, услышав вслух, что я никогда не буду с ней.

Мое сердце болит из-за Чейза. Хотела бы я заверить его, что Шарлотта чувствует то же самое, что и он, но я не могу. Он вздыхает и продолжает, глядя на меня, но не встречая моих глаз.

— Я всегда стараюсь надевать этот образ бабника перед ней, чтобы попытаться заставить ее ревновать, что явно не работает. Я пытаюсь встречаться с другими девушками, чтобы отойти от нее, но это тоже не работает. Ни одна из этих девушек не Шарлотта, — он смеется грустным смехом. — Я нашел девушку своей мечты, и даже не могу быть с ней. Я во френдзоне.

Я хмурюсь. Я не умею утешать людей, особенно, когда дело доходит до любви.

— Я не знаю, как Шар относится к тебе, но я знаю, что она действительно заботится о тебе. Может быть, когда-нибудь это вырастет во что-то большее, может быть, она уже чувствует это к тебе. Ты никогда не узнаешь, пока не скажешь ей, что ты чувствуешь.

Его глаза расширяются, и он лихорадочно качает головой.

— Нет, нет, нет. Я не могу этого сделать. И ты тоже не можешь! Пожалуйста, не говори ей!

— Эй, я уже знала и до сих пор ничего не сказала, — успокаиваю я его. — Я ничего не скажу, но это съест тебя живьем. Ты вчера почти ей признался в пьяном оцепенении посреди ночи!

— Я буду осторожнее, обещаю. Она просто не может знать. Она отвергнет меня, и нам будет неловко, — он снова хмурится и оглядывается на бутылку с водой в своих руках. — Я предпочел бы, чтобы она была другом и молча любить ее, чем сказать ей и потерять ее навсегда.

Я вздыхаю. Безответная любовь — отстой.