Мои глаза расширяются от смущения.

Вместо отвращения Эйден смеется.

— Думаю, нам нужно немного поспать, — говорит он, двигаясь настолько плавно, что оказывается подо мной, а его грудь — моей подушкой.

— Разве ты не собираешься выгнать меня, чтобы ты мог немного поспать? — дразню я.

Он нежно целует меня в лоб.

— Нет, мне и так удобно.

Будто алкоголь, поздний час, новое откровение или обнадеживающее присутствие Эйдена, мне удается погрузиться в мирный сон, как только Эйден крепко обнимает меня и притягивает к себе.

========== Глава 28. ==========

— Поздравляю! Вы победили! — говорит мужчина с импровизированной трибуны Эйдену, на что мы с Анной надулись, потому что мы тоже играли.

Сегодня вечер пятницы, и с тех пор, как Ной, Шарлотта и Чейз вернулись утром после празднования Рождества со своими семьями, мы все пошли на карнавал, о котором говорили местные жители.

Это довольно большое событие, когда люди из городов приезжают хорошо провести время.

Тут есть куча аттракционов, которые, если честно, выглядят довольно шаткими и здесь так же куча игр.

— В любом случае, эта игра сфальсифицирована, — бормочет Анна, когда Джулиан отдает ей ее куртку и сумку обратно.

— У Амелии перевязаны два пальца, и она не так уж плоха, — показывает Джулиан на мой палец, заставляя его взглянуть на свою девушку.

— Вы можете выбрать что-нибудь с верхней полки, — говорит мужчина Эйдену и показывает на мягкие игрушки среднего размера.

Эйден смотри на меня:

— Выбирай, что хочешь.

Я улыбаюсь ему и поворачиваюсь к мужчине:

— Можно того тёмно-синего дракона, пожалуйста.

Я благодарю его, когда он вручает его мне и прижимаю к груди, когда я поворачиваюсь к своим друзьям.

Эйден поднимает на меня удивленную бровь:

— Там целая коллекция симпатичных медведей и собак, но ты выбираешь дракона.

— Драконы — плохиши, — защищаюсь я, когда мы идём к фургону с едой, где должны быть остальные. — Плюс, он как бы напоминает мне тебя, Эйден. Думаю, я назову его Эйденом младшим.

Я улыбаюсь, когда держу дракона, чтобы он мог посмотреть на него.

Он выглядит удивленным.

— Как я могу напоминать тебе эту игрушку?

— Потому что ты пугающий и свирепый, как дракон, но внутри ты милый и приятный, как эта плюшевая игрушка, — говорю я ему, прижимая к груди Эйдена младшего, и сопротивляясь желанию ущипнуть Эйдена старшего за щечки.

— Я не милый и приятный, — ворчит Эйден, но в любом случае ему не хватает улыбки.

Анна ухмыляется:

— Говорит парень который сегодня утром потратил 20 минут, чтобы Джейсон и Джексон намазались солнцезащитным кремом.

— Ага. Я оказал нам всем услугу. Если они сгорят, кому, как вы думаете, они будут жаловаться всю неделю? Кому-нибудь в пределах слышимости, то есть нам всем, — он скрещивает руки на груди. — Пожалуйста.

Мы смеемся над ним, когда подходим к столу для пикника, за которым сидят Мейсон и Джейсон, едят гигантские крендели с солью и спорят о чем-то, что, скорее всего, тривиально.

— Где Джексон и все остальные? — спрашивает Эйден.

— Я не знаю, мы их давно не видели. Они отправились на аттракционы и прочее, — говорит Джейсон, вытирая рот рукавом.

Эйден хмурится на него и хочет что-то сказать, но его прерывает толпа людей недалеко от нас.

— Что там происходит? — спрашивает Анна садясь за стол и крадя кусок кренделя Мейсона.

— Помните мэра чьи рекламные плакаты мы видели, который баллотируется на пост губернатора? Мэр Кесслер? Это он и кучка репортеров, — объясняет Мейсон. — Очевидно, существует вся эта его политика, основанная на том, что он семейный человек и любит детей и так далее, но у него роман или что-то в этом роде. Вивьен Хенфри, репортер из новостей пятого канала особенно ненавидит его.

Мы все поворачиваемся, чтобы посмотреть на Мейсона, как будто он только что объявил что беременен ребенком сатаны.

— Откуда ты это знаешь? — спрашивает Джулиан, о чем мы все думаем, когда Эйден начинает изучать мэра.

Мейсон поднимает плечами:

— Мы с Джейсоном просто сидим здесь и едим нашу еду. Я не виноват, что конфликты происходят прямо передо мной, а я случайно услышал это.

Я следую за взглядом Эйдена, чтобы осмотреть толпу. Из того, что я могу сказать, мэр на самом деле довольно симпатичный мужчина с лёгкой улыбкой, которая без труда может очаровать трусики потенциальных избирателей.

Кажется, он очень хорошо сложен, приветствуя и разговаривая с посетителями карнавала, а также пытаясь разоружить репортеров, обвиняющих его.

— На что вы, ребята, смотрите? — спрашивает Чейз, когда он и Джексон присоединяются к группе, садясь с нами за стол для пикника.

Мейсон быстро объясняет ему, и разговор переходит к происшествию на каруселях, где кого-то вырвало.

— Немного попало на Ноя и Шарлотту! Это было так смешно! — смеётся Джексон, блаженно вспоминая происшествие.

— Конечно, это то, что случилось бы с Ноем, — смеюсь я, чувствуя себя плохо из-за них, но и также вижу и юмор в этой ситуации. — Где они сейчас?

Чейз отламывает кусочек от гигантского кренделя Мейсона, зарабатывая на нем взгляд своего друга.

— Они поехали обратно в дом, чтобы переодеться.

Шар, должно быть, не была счастлива от того, что на них вырвало человека, но, по крайней мере, она была с Ноем, который, я уверена, на 100% заставил почувствовать ее лучше.

— Ребята, вы выиграли какие-нибудь призы? — спрашивает Джексон Эйдена, но он не слышит его.

Его глаза сфокусированы на мэре Кесслере с такой интенсивностью, которую только Эйден может сделать угрожающей.

Я отвечаю Джексону за него, и разговор продолжается, и никто не замечает, что расчетливые глаза Эйдена нацелены на мэра.

— Все хорошо? — я тихо спрашиваю его, когда разговор продолжается вокруг нас.

Он не отвечает мне, как будто он отстранен от всего, что происходит вокруг, и он видит только мэра. Я даже не знаю, видит ли он на самом деле мэра или он где-то в своих мыслях.

Его взгляд такой интенсивный, что это почти пугает меня.

— Эйден…

Я обрываюсь, когда он внезапно встаёт и идёт к мэру. Тяжелая ощутимая ненависть повисла в воздухе.

Я тоже встаю, делаю пару шагов к нему, но не иду за ним, инстинктивно зная, что это то, что он хочет сделать один. Все остальные тоже это замечают, все разговоры прекращаются, когда мы с любопытством и тревогой смотрим на Эйдена.

Мы смотрим на него, на напряженную спину и на его руки, сжатые в кулаки, затаив дыхание.

Эйден не замедляется, когда обходит людей и оказывается прямо перед мэром.

Люди просто не могут не чувствовать его; поэтому неудивительно, что мэр перестает разговаривать с репортерами и смотрит прямо на него.

Мэр Кесслер говорит Эйдену что-то, чего я не слышу, но, клянусь, я вижу вспышку узнавания в его глазах, прежде чем Эйден делает то, что вызывает шок среди всей толпы.

Он поднимает руку и наносит удар, отправляя мэра на землю.

В воздухе слышен коллективный вздох, когда люди понимают, что только что произошло, бросаясь на помощь мэру, а журналисты поворачиваются к Эйдену.

Я слышу, как наши друзья ругаются на заднем плане, они встают, готовясь исчезнуть, прежде чем на нас обрушатся люди.

Эйден бросает последний взгляд на мэра, спокойно стряхивая руку от удара, и поворачивается чтобы вернуться ко мне.

Я уверена что мои глаза выпучены, а челюсть отвисла, но я прихожу в себя, чтобы схватить его за руку и вытащить наши задницы с карнавала, пока нас не арестовали за нападение на политическую фигуру.