========== Глава 15. ==========

Когда мы добираемся до моего дома, я выхожу из машины и опускаю сиденье, чтобы Шар тоже могла выйти. Внедорожник Мейсона подъезжает на подъездную дорожку, и мы все встречаемся на крыльце.

До сих пор Эйден не кричал на меня, как обычно, за то, что он был в середине схватки, а я влезла. Кроме этого после того комментария в машине, он оставался довольно тихим.

Шар наоборот, провозгласила меня своим героем.

— Хотела бы я иметь яйца, чтобы ударить кого-то прямо в лицо! — говорит она. — Я имею в виду, ты видела, как я была бесполезна? Я просто спряталась за Мейсона.

Она делает паузу, учитывая то, что она сказала:

— Ладно, может быть, я бы никогда никого и не ударила, но я по крайней мере хотела бы, не бояться противостояния. Например, мой сосед по шкафчику продолжает распылять этот ужасный одеколон каждый раз, когда я возле своего шкафчика, и я почти уверена, что у меня уже аллергия на него. Но скажу ли я ему что-то? Неееееет. Потому что это повлечет за собой ссору.

Она хмурится, и я чувствую, что она больше говорить сейчас с собой, чем с нами, размышляя над частью себя, которую она хотела бы изменить.

Я открываю входную дверь, и мы все сваливаем с холодного зимнего воздуха.

— Кто твой сосед по шкафчику, Шар? — спрашивает Ной, когда мы снимаем обувь и куртки и идём в гостиную, чтобы сесть. — Лакерман?

Шарлотта сидит, скрестив ноги, на полу лицом к дивану, а Чейз сидит рядом с ней. Ной сидит на маленьком диване, а Мейсон и я — на большом. Эйден направился в другую комнату, набирая номер, предположительно чтобы позвонить близнецам.

— Да, Питер Лакерман. Каждый раз, когда он распыляет духи, моя шея и грудь начинают разрываться, — объясняет она, подсознательно потирая ключицу.

— После рождественских каникул, когда снова начнутся занятия, я поговорю с ним, — обещает Ной с твердым намерением в его бледно-зеленых глазах.

Голубые глаза Чейза с тревогой расширяются при мысли о начале какого-то конфликта от ее имени.

— О, нет! Все нормально, правда. Тебе не нужно ничего говорить ему.

— Чарли, твоя грудь разрывается, как ты сказала. Понятно, что это не хорошо, — подчеркивает Чейз, глядя на Ноя с примесью ревнивых ноток.

Неужели он ревнует, что Ной вступил в игру героя, прежде чем это сделал он? Ной даже не чувствует то же самое, что Чейз по отношению к Шарлотте, он просто Ной.

— Лакерман клевый. Я просто скажу ему, что у тебя аллергия, пусть сменит духи, или, по крайней мере, использует их после того, как ты заберешь свои книги и уйдешь, — объясняет Ной, улыбаясь, будто он только что решил кубик Рубик менее чем за 30 секунд.

— Но тебе не нужно переживать за мои неприятности, — робко говорит Шар.

Брови Ноя сошлись, когда он посмотрел на нее, словно она только что сказала ему, что земля плоская.

— Мы друзья. Было бы неприятно, если бы я ничего не сказал или сделал, — уверенно утверждает он, заставляя Шар слегка покраснеть.

— Хотелось бы, чтобы ты сказала мне об этом, — хмурится Чейз, — я мог бы чем-то помочь.

Чейз влюблен в Шарлотту. Я предполагаю, что ему мешает знать, что она никогда не постоит за себя, даже если она просто попросит соседа по шкафчика использовать духи после того, как она уйдет, чтобы у нее не было плохого самочувствия.

Эйден возвращается в комнату, и мои глаза автоматически переключаются на него. Я также предполагаю, что Чейз беспокоиться, что он не может что-то сделать, чтобы помочь «своей девочке».

Я уверена что это будет беспокоить Эйдена…

— Все в порядке, Чейз, правда, — честно говорит Шар, когда Эйден пересекает комнату и садится рядом со мной на диване. — Ты знаешь, мне не нравится быть центром какого-либо конфликта.

— Говоря о конфликте, — начинает Ной, — какого черта Амелия?

— По крайней мере, на этот раз ты не упустил ни одной драмы, — дразнит Мейсон, подчёркивая отвращение Ноя к тому, чтобы быть вдали от драмы, которая обычно окружает меня.

— Я не собиралась начинать что-либо в этот раз! — защищаюсь я, но, когда я думаю об этом, добавляю: — Это не то, что я бы сделала в старые времена.

— Но что случилось со всеми этими хипповскими вещичками, занимайтесь любовью, а не войной, которые ты всегда проповедуешь? Где все это: «я не хочу, чтобы кто-то пострадал, поэтому давайте прекратим мстить и посидим, заплетая чужие волосы», чушь собачья? — спрашивает Ной с ухмылкой.

Я закатываю на него глаза, все ещё сдерживая улыбку.

— Я не хочу чтобы кто-то пострадал от МОЕГО ИМЕНИ. Я прекрасно чувствую себя лицемерной, когда речь заходит о том, чтобы причинить кому-то боль, если я чувствую, что он этого заслуживает. А Райан был мудаком.

Райан говорил дерьмо о людях, которые мне дороги, и я позволила своему гневу одолеть себя. Теперь я лучше понимаю, почему парни автоматически хотят бить людей, когда узнают, что они причинили боль их друзьям; вы просто не можете позволить людям неуважительно относиться к таким важным для вас людям.

— Ты нанесла удар первая! Я так этого не ожидал! — восклицает Чейз.

— Да. Было жарко, — подмигивает Мейсон, заставляя Эйдена хмуро взглянуть на него с другой стороны от меня.

— Ну, не привыкай, — бормочу я. — Моя рука все ещё пульсирует.

Это привлекает внимание Эйдена, поскольку его взгляд от Мейсона перескакивает непосредственно на меня.

— Боль ещё не прошла? Почему ты мне не сказала? — требует он, осторожно беря мою правую руку в свои две большие, анализируя ее.

— Я не знаю. Я подумала, что через некоторое время она перестанет болеть. Я уже била людей по лицу, помнишь на вечеринке Ноя в честь Хэллоуина?

— Я думаю, мы все помним эту вечеринку, — говорит Мейсон.

— Ну, некоторые моменты немного для меня размыты, но я знаю, что ты имеешь в виду, — говорит Ной, подсознательно потирая затылок, где ему налаживали швы. — Эти проклятые сотрясения будут подкрадываться к тебе каждый раз.

— Разве твоя рука не болела в тот раз? — спрашивает меня Чейз. — Я почти уверен, что ты ударила парня на вечеринке сильнее, чем сегодня, когда ударила Райана.

Я стараюсь не гордиться этим, но давайте же! Я думаю, что это было довольно круто.

— Ну да, думаю, болела, — отвечаю я. — Парни на вечеринке Ноя были пьяны и застигнуты врасплох, но я никогда никого не была так сильно, как сегодня Райана.

Я улыбаюсь, когда вспоминаю это. Боже, я такая лицемерная. Я хожу и говорю Эйдену и парням уходить и не бить парня, потому что он разозлил их, а сама делаю прямо противоположное.

Не то чтобы я сожалела об этом.

Потому что, это грёбаный Райан.

— Можешь попробовать сжать и разжать кулак? — спрашивает Эйден, все ещё нежно держа мою руку в своей.

Я стараюсь делать то, что он просит, и изучать его красивое лицо, в то время как он сосредоточен на игре в доктора. Даже Эйден пошел по лучшей дорожке. Райна говорил действительно ужасные вещи о его семье, братьях, и он не избил его до кровавого месива. Да, он все же ударил его, что было вполне заслуженно. Он мог бы продолжить — он бы выиграл в этом бою — но он решил отступить и попытаться положить конец всей этой ненужной ненависти.

Он переворачивает мою руку, и я не могу удержаться от улыбки, наблюдая за ним, человеком, который обычно такой жёсткий и пугающий, и который сейчас обращается с моей рукой с максимальной деликатностью и заботой.

— Ты не можешь выпрямить средний палец? — спрашивает он.

Я качаю головой нет.

— Он опухает, возможно, ты его сломала или вывихнула. Нам придется сделать рентген, — заявляет он авторитетно.