За Якобом Бартоном никаких тайн не водилось. В нём не было ничего особенного или необычного, не считая того, что папа у него был австралийцем, мама писала книги о вампирах, а сам Якоб любил чесночные багеты. Ах да… В Якоба была по уши влюблена Сильвания. Но об этом знали все. А если о тайне знают все – какая же это тайна? Вполне возможно, конечно, что Якоб был самым обыкновенным мальчиком, но Сильвании он казался особенным. Он был тем самым сказочным принцем, о котором она мечтала по дороге в Биндбург. Принцем, который поцелует её в губы и будет всюду с ней ходить, держа за руку. Конечно, в её грёзах принц не ел чесночные багеты. Но когда сбывается твоя самая заветная мечта – так ли уж важны детали? Самое главное, что Сильвания теперь дружила с человеческой девочкой Хеленой и двумя человеческими мальчиками – Лудо и Якобом. А уж чесночный запах можно и пережить.
Дака была, несомненно, тоже очень рада найти в Германии друзей. И всё же она по-прежнему тосковала по родине. Со временем её тоска не ослабла, а лишь усилилась, ведь её угораздило по самые клыки втрескаться в Мурдо Дако-Апусено, фронтмена «Криптон Крэкс» – самой кладбищенски инфернальной вамп-рок-группы в мире.
Не так давно она познакомилась с Мурдо лично. Это случилось прямо на концерте «Криптон Крэкс». Той ночью они выступали в ночном клубе одного маленького немецкого городка. И хотя городок этот расположен совсем недалеко от Биндбурга, Михай и Эльвира строго-настрого запретили Даке даже думать о концерте. Пришлось нарушить родительский запрет и сбежать из дома. Но оно того стоило: во время концерта Дака пробралась к самой сцене – и Мурдо пригласил её, Дакарию Цепеш, подняться к нему, а когда концерт закончился, провёл за кулисы, где они потом долго сидели и болтали. Замогильно прикольная юная полувампирша Дака вдохновила Мурдо. Он посвятил ей песню и позвал с собой в мировое турне. Сначала Дака с радостью согласилась, но в последний момент передумала, решив остаться с друзьями и семьёй. Иногда она втайне сожалела об этом решении. Но всякий раз, когда её сердце сжималось от тоски, она гладила Карлотту – и всё становилось хорошо. Карлотта – ручная пиявка Мурдо. Познакомившись с Карлом-Хайнцем, она сразу же в него влюбилась. Вот Мурдо и оставил её на попечение Даки.
Закончив с клычками, сёстры направились в гостиную. Дака сразу же подбежала к стоящему на подоконнике аквариуму с Карлом-Хайнцем и Карлоттой и нежно погладила животики питомцев. В ответ те сразу же радостно пустили газы. Эта привычка водится за всеми ручными вампирскими пиявками. Они повсюду оставляют много слизи и постоянно пускают ветры.
– Одни вонючки вокруг! – проворчала Сильвания. У неё было прекрасное обоняние, и она терпеть не могла неприятные запахи. Исключение составляли лишь чесночные багеты.
– Да ладно тебе! Это же так мило! – улыбнулась Дака.
– Когда так делает Франц – пожалуй. Но когда пердят эти твои слизняки – это просто отвратительно! – нудила Сильвания.
Франц – новый член семейства Цепешей. Самый сладкий вонючка в мире! Крошечный братик Сильвании и Даки. Маленький полувампир, в жилах которого течёт вампирская кровь. Ещё не родившись, он уже решил научиться летать. Бедной Эльвире стоило больших трудов скрывать его манёвры от окружающих. И это притом, что сама фрау Цепеш строго-настрого запретила членам своей семьи летать при свете белого дня. Но ещё не родившемуся несмышлёнышу разве что-то втолкуешь?
Зато Эльвира была, пожалуй, первой беременной женщиной в мире, которая казалась себе не ленивым откормленным моржом, а феей, парящей над землёй. Правда, совсем незадолго до рождения Франца Эльвира ляпнула в сердцах, что чувствует себя свиньёй, которую вот-вот отправят на убой. Но женщины на сносях частенько говорят и делают странные вещи. Так что не стоит придавать этим словам большого значения. Впрочем, о них в семье Цепешей уже давно и не вспоминают. Стоило малышу Францу появиться на свет, как все сразу же в него влюбились, а уж Эльвира – и подавно.
Михай, который, по правде сказать, ожидал появления на свет ещё одной дочери, рождению сына нимало не огорчился и так же, как когда-то Даке и Сильвании, с удовольствием пел Францу трансильванские колыбельные.
Сильвания мечтала о сестричке, которая бы тоже любила кружева, рюши и модные журналы. Но с сестрёнкой на сей раз вышла заминка, и Сильвания с огромным удовольствием нянчила братика, поила его кровью из бутылочки и подкармливала кровянкой.
Дака была в восторге от своего крутого маленького братца. Когда он родился, она сразу же стала его тренером по лётному искусству. А чтобы, летая, малыш ни обо что не ударился, Дака подарила ему шлем.
Из всех радостных событий, которые случились с Дакой и Сильванией в Германии, появление Франца было самым радостным. Сёстрам он был в миллионы раз дороже, чем Якоб и Мурдо вместе взятые. Но любить брата и любить парня – это совсем не одно и то же. Нет на свете ничего крепче родства по крови, особенно если кровь эта – полувампирская. Впрочем, об этом Дака и Сильвания как-нибудь нашепчут брату на ушко, а в тот день у них имелось куда более важное дело.
– Давай-ка разберём фотографии на вампшете2, – предложила Сильвания.
Фотографии нужны были для подарка. Близился первый день рождения Франца, и сёстры придумали оформить семейный альбом.
– Идёт, – согласилась Дака и флопсом переместилась на диван.
Сильвания подсела к ней и включила вампшет.
– Вот эту наклеим на обложку, – кивнула она на фотографию, где они были запечатлены вместе с родителями. Франц должен был вот-вот родиться, и это был тот редкий момент, когда мама обеими ногами стояла на земле.
– Boi, – пожала плечами Дака.
Сильвания принялась листать фотографии: Франц, Хелена, Лудо, Франц…
– Ой, смотри! Франц с Якобом! Какая прелесть! – засюсюкала она.
Дака закатила глаза. Сестре только дай пощебетать о Якобе! Что касается Даки, то она не любила выставлять свои чувства напоказ и о том, что по уши влюблена в Мурдо, предпочитала помалкивать.
Сёстры так увлеклись фотографиями, что, конечно, не заметили летучую мышь, подглядывающую за ними со ставни одного из окон. И лишь когда мышь решила со скуки перекусить комаром, танцующим в лучах закатного солнца свой последний в жизни танец, Сильвания на мгновение оторвала глаза от вампшета. Но и тогда она не заметила незваную гостью.
– А где же фотография с Урсулой? Урсула непременно тоже должна быть в нашем альбоме! – сказала Дака.
– А как же! Листай дальше. – Сильвания провела пальцем – и на экране вампшета появилась фотография Урсулы.
Урсула работала медсестрой в биндбургской больнице. Там же, в отделении судебной медицины, по ночам работал и Михай. Во время ночных смен, которые она предпочитала дневным, Урсула частенько наведывалась в банк крови. Там они и познакомились. Оказалось, что Урсула – тоже вампир (точнее, вампирша), и ей приходилось тщательно скрывать это от окружающих.
Однажды в больницу угодил сосед Цепешей Дирк ван Комбаст. Успешный представитель фармацевтической компании, он всё свободное время посвящал охоте на вампиров. Но, попав в нежные руки Урсулы, Дирк обмяк. Он решил, что прямо с небес к нему спустился ангел невиданной красоты, и тут же без памяти влюбился в прелестную медсестру. Откуда же ему было знать, что Урсула – никакой не ангел, а самый настоящий вампир?
Но ведь и Урсула не догадывалась, что Дирк – охотник на вампиров. Аромат духов и обаяние Дирка сделали своё дело – и медсестра ответила ему взаимностью. С тех пор прошло немало времени. Урсула уже была в положении и вскоре собиралась родить Дирку наследника или наследницу. Но вот сообщить ему, что сама она – вампир, а их ребёнок, скорее всего, будет полувампиром, Урсула никак не решалась.
– В женщине обязательно должна быть загадка, – отмахивалась она всякий раз, когда Сильвания или Дака советовали ей во всём признаться Дирку.
Да и как скажешь охотнику на вампиров, что ты принадлежишь к их числу? Дирк охотился на вампиров с тех самых пор, когда из-за них оказалась в психиатрической больнице его матушка. Однажды ночью она видела самых настоящих вампиров, но никто не желал верить её рассказам. Вот Дирк и решил доказать всему миру, что вампиры и впрямь существуют, а мама – вовсе не сумасшедшая. То-то бы он удивился, если бы узнал, что доказательство – у него под носом, и более того, это доказательство – объект его горячайшей любви!
