– Не это было настоящей причиной его смерти. Я встала и очистила рукой другой надгробный камень: «Здесь лежит ТОТ, у кого был писательский талант, кто всю жизнь жаждал признания, славы и богатства, кто думал, что это принесет ему счастье, но вместо этого добился еще большего одиночества и душевной боли».

Ян очистил следующий камень и прочитал: «Покойся с миром, Мартин Иден, не научившийся любить несовершенный мир и покончивший с собой, потому что полагал, что был лучше остальных».

Я встала и медленно пошла по цветочному саду. Одно надгробие было вставлено в ствол бука и, очевидно, под его давлением, разломилось посередине. «Какая судьба должна была постичь человека, чтобы и дерево утешало его после смерти», – пришло мне в голову. Я присела напротив него и прочитала: «Здесь покоится Яна Еирова, которая преодолела неблагосклонность судьбы, общественные условности и умерла счастливой через несколько лет после того, как похоронила своего мужа, господина Эдварда Рочестера из Торнфилдского поместья».

Ян встал, оглядел кладбище, присел ко мне и взял за руку. 

– Для меня Яна – это олицетворение женской доброты и роковой мудрости. Кстати, представь себе, что на этом камне, вставленном в дерево, написано нечто совсем другое: «Их звали Ян и Виктория, они встретились и стали друзьями на всю жизнь, даже не зная почему. Они поняли это, когда уже умерли – рождение разделило их душу на две части, и только после смерти из них снова получилась одна душа».

Мы долго неподвижно сидели под буком с разломленной могильной плитой. Счастливая и очарованная, я отпустила руку Яна и бесцельно прогуливалась между надгробий. Они томительно выставляли свои пики к небу, и я чувствовала, как они стараются привлечь мое внимание. Вдруг Ян позвал меня.

– Виктория, посмотри. – Он стоял перед маленьким удаленным обелиском, буквально обмотанным плющом, а на его верхней грани лежали несколько камешков.

Я присела на корточки. Под плющом была скрыта надпись. Я постаралась оторвать побеги растения, но у меня не получилось. Ян слегка обнял меня, и моя детская душа ощутила блаженство.

– Давай сначала попросим, а потом попробуем снова.

– Имеешь в виду покойника?

– Нет, плющ, – улыбнулся он. – Давай встанем на колени. – Он опустил меня вниз, мы оба сложили руки, и Ян начал декламировать просьбу: – Мы, двое детей, просим возможности взглянуть и прочитать надпись.

– Обещаю, что за это я сделаю все, что попросишь, – добавила я, совершенно не представляя, почему это сказала. Странное сжатие в желудке снова дало о себе знать. Я погладила Яна по щеке и встала. Бессознательно протянула руку к маленькой серой гальке на надгробии и засунула ее в карман. У меня закружилась голова, меня начало знобить.

– Мне не по себе, пойдем отсюда.

– Я не боюсь, – ответил Ян, однако и его задело странное чувство.

Я взяла его за руку и потянула к разрушенной стене, чтобы уйти с кладбища. Что-то заставило меня обернуться – мне показалось, что несколько силуэтов смотрят в нашем направлении, я еще больше запаниковала и сильнее сжала руку Яна. В долю секунды заметила открытую надпись, мои глаза, натренированные сотнями прочитанных книг, позволили мне ее не только прочитать, но и запомнить.

Запыхавшиеся, мы выбежали на вершину холма и уселись на камни. Внизу под нами был лес с таинственным кладбищем.

– Ян, плющ тебя послушал и освободил надпись. Я смогла ее прочитать, когда оглянулась. Там было написано: Дружище, Бог открывает тебе свет бытия и вручает часть своего света. Откройся, познай и действуй во имя веры своего бытия, ибо все останется записано в небесной памяти.

– Наверное, какая-то мудрость того, кто понял, как правильно жить, – задумчиво ответил Ян.

Что-то начало жечь мою руку, я открыла ее. 

– Камушек! – вскрикнула я и отбросила его на землю.

Ян взял его и тщательно рассмотрел. 

– Странно, в нем много маленьких дырочек, похоже на пемзу, но откуда она здесь взялась?

– Возможно, он что-то скрывает в себе. – У меня в голове пронеслась наша история: падение, кладбище, чтение прошлого, сломанный камень в буке, две разделенные души, камешек на надгробии, моя рука, которая бессознательно его взяла, силуэты и надпись.

– Виктория, ты не можешь его выкинуть. Камушек положил тот, кто хотел исполнить какое-то желание. Либо верни его, либо возьми с собой.

– Возьми ты! – сказала я испуганно.

– Ты не можешь дарить его, он был подан тебе, и ты должна раскрыть его желание. Когда я найду похожий, я буду знать, что наши души действительно соединятся. – Ян взял мою руку, вложил обратно в нее камушек и лукаво улыбнулся. С трепетом и полными противоречий чувствами я положила его в карман.

– Почему я его так боюсь? Мне кажется, что я что-то должна, что этим я что-то пообещала.

– Обещаю, что всю жизнь буду помогать тебе с долгами, стоит только вспомнить про меня, – патетично сказал Ян, и это меня успокоило.

***

Лето закончилось, и мы вернулись домой. Все детство ко мне возвращались наши игры, полные фантазий и приключений, мы были по-настоящему, счастливыми. Но вдруг мне исполняется двадцать пять лет, я воспитываю маленькую дочь, у меня нет ни денег, ни друзей. Мир казался мне чужим, ненужным. В то время меня спасал лишь побег в собственный мир. Однажды ночью я вообразила, как снова буду ребенком, мы будем держаться за руки с Яном и вместе умирать. Общая смерть совсем другая. Вы не боитесь ее, даже можете чувствовать себя счастливыми. Однако как только мечта подошла к концу, что-то начало мне сопротивляться, я оттолкнула это, хотела идти вперед, но услышала то, от чего и сегодня у меня мурашки: «А как насчет твоего обещания?»

Ричард удивленно выдохнул.

– Выходит, Ян, то есть Джон, – это ваш тайный друг из детства.

– Друг? Нет, он составляющая меня, а я его. Мы переплетены, и нас постоянно тянет друг к другу.

– У меня нет никого столь близкого, – грустно сказал Ричард.

– Это нелегко: Бог – или назовем это так – хотел, чтобы душа разделилась.

– Значит, вы близки к цели: я передам вам камушек для Джона – ничего сложного.

– Хотела бы я иметь вашу юношескую уверенность в себе. А как же обещание?

– А вы знаете, что это?

– Это скорее просьба, а не обещание, и здесь я вами воспользуюсь.

– Как загадочно, – ухмыльнулся Ричард и внимательно осмотрел гальку. – Насколько оба камушка похожи?

– Идентичные? – ответила Виктория вопросом.

– Моя задача – раскрыть их тайну и помочь вам выполнить обещание? Это плата, которую вы от меня ожидаете?

– С Аристотелевой логикой справляетесь хорошо. Однако этого недостаточно.

– Что вы имеете в виду? – неуверенно спросил Ричард.

– Анализ – абстракция – синтез – обобщение. Это наш научный мир, основанный Аристотелем. Благодаря ему мы развиты рационально, умеем анализировать события, обобщать причины, проводить синтез и предлагать решения. Этого не всегда достаточно для раскрытия сути – иногда это даже усложняет вещи или сбивает нас с пути.

– Не понимаю, ваша начитанность иногда мне мешает, – заметил Ричард.

– А это случайно не из-за лености вашей мысли? Хороший психиатр справляется с анализом, использует свой жизненный опыт и приходит к заключению, чем мы страдаем. Он пропишет лекарства и даст возможность людям выжить, но не вылечиться. Техническо-экспертный метод не всегда достаточен для раскрытия сущности болезни, а пока мы ее не поймем, мы не сможем окончательно выздороветь. Только исключительный психолог, который допускает и нечто ненаучное, погружается в сказочные мифы и легенды, подключается к мудрости вселенной, способен во взаимодействии с пациентом раскрыть субстанцию его мучений. Путь к выздоровлению может вести и сквозь несколько жизней. Стигмат передается из поколения в поколение, если мы не разберемся с этим в себе, это ждет наших потомков. Наш мир не хочет этот признать. Это вне «Аристотелевского» восприятия мира. Понимаете меня?