– А ты не слишком ли красноречив сегодня? – спросил Халил Амат, подозрительно всматриваясь в гостя сквозь клубы душистого дыма, – Говори. Не испытывай моего благодушия.

– Наши друзья из имперских кабинетов предупреждают о том, что в нашу сторону сейчас очень пристально смотрят. Все в один голос говорят о том, что нам стоит ждать повторения той попытки захватить Глот, которую предпринимали несколько лет назад. Только на этот раз все будет много серьезнее и жестче. Империя решила разрубить наш узел раз и навсегда.

– Это не новость, – усмехнулся генетик, вращая в руке бокал с хересом и наблюдая, как в прозрачном напитке играют золотистые блики, – Это говорят постоянно с тех пор, как мы отбили прошлую атаку и стали независимыми. Но за все эти годы все население Триона начало относиться к нам как к действительно сильной власти, обладающей военной мощью. И мы не теряли время, копя свои силы.

– Это так, хозяин, – кивнул согласно Зауэрвальд, – Но говорящий говорящему рознь. На этот раз это не пустые сплетни. А что касается наших сил, так я не принижаю достижения этих лет ни на йоту. Но и успокаиваться рано.

– И что ты предлагаешь?

– Не только предлагаю хозяин, – в голосе командора зазвучали едва слышные самодовольные нотки, не горделивые, но позволительные верному и расторопному слуге, – Я взял на себя ответственность и предпринял кое какие меры. Помимо некоторого переформирования флота, по всем обитаемым планетам мы спешно возводим укрепления. Действуем исходя из того, что имперцы не станут применять тяжелую корабельную артиллерию, боясь больших потерь со стороны мирного населения. Пропаганду этого мы тоже усиленно ведем по всем направлениям. Но это политика. А технически я хочу, что бы каждая планета превратилась в одну большую мясорубку, способную перемолоть столько десанта, сколько имперцы сумеют нам поставить.

– Такие бодрые слова, – Бергштайн вдруг ощутил, что не хочет даже смотреть подробный отчет командора, – Не разочаруй меня, оставив их только лишь словами, пустым звуком.

Халил Амат жестом отпустил Зауэрвальда. И не смотря на то, что тот хотел рассказать обо всем подробнее, противиться желанию хозяина он не рискнул. Коротко поклонившись, командор вышел, толкнув плечом замешкавшегося на дороге слугу.

Бергштайн бросил окурок выкуренной меньше чем на треть сигары в бокал с излюбленным напитком и замер, откинувшись на спинку кресла. В голове его сейчас даже возникла мысль – бросить все это к чертовой матери и убраться куда-нибудь в спокойный и тихий уголок. «Это старость», – подумал он, вспоминая, сколько сил, потратил, идя к трону, скольких идущих рядом соратников растоптал или отправил на смерть ради своих побед. Тряхнув головой, Халил Амат отбросил эти старческие мысли. Ему нужно победить сейчас, в этой вновь затеваемой сваре. Победить, во что бы ни стало. А уж там он решится и обретет новое тело, новые силы, новую жизнь. Сейчас же надо просто немного взбодриться, разогнать кровь по венам. Он поднялся, распрямляясь. В соседней комнате хрупкая девушка клон ждала его около ванной с ароматическими и стимулирующими растворами. Но генетик не хотел сейчас еще больше расслабляться в воде. Не говоря ни слова, он кивнул девушке на дверь просторной спальни и, глядя на скользнувшую в полумрак точеную фигурку, шагнул следом.

Стингрей лежал на массажном ложе в отделении восстановительной медицины и растекался под сильными пальцами молодой гурянки. Он почти спал, находясь на той грани, когда действительность уже не существует, а сон еще не поглотил его сознание, отгоняемый опытными руками массажистки. Майкл чувствовал сейчас каждую косточку, каждую мышцу своего могучего тела. Но как он не расслаблялся, благодатная дрема мгновенно слетела, когда агент своим подсознанием почувствовал, что что-то вдруг изменилось. Вскинув голову, он увидел рядом со своей кушеткой вместо массажистки огромного чернокожего гурянина. Стингрей даже мотнул головой, как бы отгоняя наваждение и сомневаясь, что это не сон. Но гурянин не исчез, продолжая все так же довольно скалиться. Рядом стояла отогнанная им сестра-массажистка, с улыбкой наблюдая за встречей.

– А недурно ты тут устроился! – развел руками Фь Илъюк, осматривая помещение, – Такая расслабуха. Девочки потрясные массаж делают. Кормят, наверное, как на приеме у Императора. Нельзя ли и мне у вас подлечиться, а, красивая?

Смущенная медсестра промолчала, растерявшись вдруг под взглядом шикарного соплеменника.

– Я чувствую, что страшно болен, – продолжал гурянин, заметив это смущение, – У вас тут все такие красотки или только этому халявщику повезло?

– Надеюсь тебя не по болезни сюда направили? – спросил Стингрей, спасая молоденькую медсестру, – Я не переживу стресса совместного с тобой лечения.

– А ты мог подумать, что тебе дадут тут долго отлеживаться? Даже если бы пришлось терпеть мою компанию, отдохнуть подольше не надейся.

– Думаю, раз уж ты появился в этом райском уголке, меня ждет новая веселая заварушка, – Майкл поднялся с горячего камня, – Ты ведь меня заберешь отсюда?

– А для чего же я еще, по-твоему, сюда приперся?

– Значит новое задание? – даже не споласкиваясь Стингрей начал одеваться, – К гранисянам?

– Нет, друг, извини, – ответил, вмиг посерьезневший гурянин, пристально вглядываясь в глаза человеку, – А что, какие-то проблемы с этим?

– Нет. Никаких проблем, – сразу с улыбкой ответил Майкл, но Фь Илъюку показалось, что в его глазах промелькнуло разочарование.

Разочарование, которое сам гурянин легко смог бы понять и оправдать.

Реззер откинулся на свежевозведенную толстую стену. Жуткая усталость, которой он не испытывал даже в период самой активной подготовки к боям навалилась на него, словно обвалившаяся каменная кладка. И хоть кормили работников невкусно, но сытно, и давали спать не меньше восьми часов, тем не менее, работы было столько, что под вечер все буквально с ног валились. Так и сейчас Дан чувствовал, как гудят нещадно забитые работой мускулы. И результаты этой надрывной работы были на лицо. За последние дни холмистая местность разительно изменилась. На всех возвышенностях вокруг так же, как и на их высотке обозначились, начав расти в высоту тяжелые крепостные стены. Строили их другие команды, привезенные позже их, но не ставшие от этого более свободными. На следующий же день после высадки на высотке, где расположилась лагерем команда Реззера, появился какой-то нервный тьяйерец. Он постоянно дергался, словно был предельно раздражен, быстро бегал по высоткам, указывая, где ставить метки и время от времени кричал на казавшегося ему нерасторопным рабочего. Никто вначале не понимал, чего именно от них хотят. Они тупо выполняли команды, считая это просто чьей-то блажью. Но, по мере того, как на разметке сделанной тьяйерцем начались земляные работы, все поняли, что капризами тут и не пахнет. Роботы строители, которых было слишком мало, выполнили основную дноуглубительную работу и переехали на другую высотку. Разумяне остались один на один с тяжелой работой, которая им предстояла. Они углубляли и расширяли глубокий котлован сделанный роботами, заливали сталебетоном пол и подземные стены, засыпали, делали из того же сталебетона перекрытия. Три низких этажа вниз, усиленные наплывами сталебетона и каменными валунами склоны высотки.

– Мы одного бетона уже залили на хороший небоскреб, – сказал тогда детина со шрамом на шее, которого, как, оказалось, звали Санчес Бориди.

– Да уж, – хмыкнул Реззер, оглянувшись вокруг, – Такое ощущение, что мы просто должны вогнать в эту землю чьи-то запасы сталебетона.

– Вогнать в землю? – удивился Радугдт, – Да вы что, парни, действительно ничего не понимаете?!

– А что мы должны понять? – Дан обернулся по сторонам, словно пытаясь заметить то, чего не заметили они, но заметил канонир.

– Ну ладно, Дан, – усмехнулся гурянин, – Но ты-то Санчес, должен был бы сразу просечь, что мы тут строим. Ты ведь не примерный имперский горожанин.