– Молчать! – цыкнула на неё Лена и тут же крикнула водителю: – Проезжай, проезжай, не надо тормозить!

Была у Киры одна плохая черта характера, за которую она частенько себя ругала. Бывало, что она поддавалась на уговоры и делала то, чего ей не хотелось. Вот и сейчас она расцеловала подруг и плюхнулась на потёртое сиденье машины заждавшегося Ивана.

– Куда едем, к тебе или ко мне? – спросил Иван, резко трогаясь с места.

– Так, ты везёшь меня домой, а там посмотрим. То, что я села в твою развалюху, ещё ничего не значит. И ещё, я не люблю, когда так громко включают музыку и когда путают мои колени с ручкой коробки передач. Учти, сумка у меня тяжёлая.

– Там что, деньги? – хихикнул Иван.

– Нет, кирпич, – отрезала Кира.

За окном пролетали ярко освещённые витрины, мерцающие неоновые рекламы, нарядно подсвеченные здания. Красота ночного города отвлекла Киру, её мысли настроились на лирический лад. Девушка всматривалась в отдельные ещё не погасшие окна и представляла, как она в своей новой просторной квартире уложила ребёнка спать и кормит на большой и красивой кухне ужином уставшего мужа, который только что пришёл с работы. Тут её розовые мечты разбились о прозу суровой реальности. Где он, муж-то? Да и с работы ли он пришёл так поздно? Она критически осмотрела Ивана, который увлечённо рассказывал, как весело он с друзьями проводил время где-то за городом на шашлыках.

«Да, на усталого на работе мужа он не тянет, явно не герой моего романа», – подумалось Кире.

– Чёрная «Тойота», госномер 342, остановитесь справа! – грозный металлический голос прозвучал, казалось, с неба. Сзади слепила фарами патрульная милицейская машина.

– Вот, блин, приехали, – Иван изменился в лице, – не спится им. Ладно, сейчас всё решим, не переживай.

Он остановил машину, начал нервно шарить по карманам в поисках бумажника и документов.

– У тебя деньги есть? Если не хватит, на штраф добавишь? – спросил испуганно Иван, выходя из машины. Кира только презрительно хмыкнула.

Иван пересел в машину к гаишникам, и, пока он разговаривал с одним, другой вышел и с фонариком принялся осматривать авто, в котором сидела Кира. Оглядев машину снаружи, он заглянул внутрь и долго рассматривал девушку, направив на неё луч света.

– В чём дело? Что вам надо? – возмутилась Кира.

Толстый милиционер довольно хрюкнул и вернулся к своей машине. Холодная змея нехорошего предчувствия поползла по её спине.

«Какая же я дура, – мысленно ругала себя Кира, – потянуло на приключения. Никогда не садись в машину к незнакомцу, ты же сама всегда всех учила».

Прошло ещё несколько минут томительного ожидания. Затем упитанный блюститель порядка появился снова.

– Предъявите ваши документы, – подмигнул он Кире.

– Я паспорт оставила дома, – пролепетала она в ответ.

– Ну вот. А документы на машину не в порядке, – весело сказал он, с трудом залезая в машину и садясь за руль. – Тебе, лапуля, придётся проехать с нами, для выяснения.

И тут Кира почувствовала сильнейший запах перегара и с ужасом поняла, что полный сотрудник милиции пьян.

– Почему я должна куда-то ехать, – пролепетала напуганная девушка.

– Я же сказал понятно, документов нет. Да и пьяные вы. Разберёмся, если будешь лапочкой, всё будет хорошо.

Его громадная лапа потянулась к её груди, Кира ударила по ней сумкой. Милиционер довольно хрюкнул.

– Это ты зря. Я ведь при исполнении, а ты меня сумкой. Приедем, протокольчик составим. Вот так-то, ла-пуля.

В отделении милиции толстяк в расползающемся на нём милицейском мундире, больно держа Киру за руку чуть выше локтя, провёл её по коридорам и остановился перед решёткой.

– Тарасюк, отпирай обезьянник, ещё одну путану словили! – заорал он. Пожилой заспанный сержант загремел ключами.

Кира, удивлённая тем, что её сумку не проверяли, достала из неё свой старенький мобильный телефон. И… конечно, как всегда не вовремя, он оказался разряженным. Сколько раз уже она хотела купить новый! Теперь вот ждала первой получки на новой работе. За решёткой вместе с Кирой коротали время на лавках три молодые девчонки. Одна из них, плотного телосложения, полненькая, в короткой юбке и чёрных колготках с крупной сеткой на толстых, как сосиски, ногах, с чёрными как смоль крашеными волосами и в «боевой раскраске», как сказали бы подруги Киры, радостно приветствовала её:

– Здорово, подруга. Ты с какой точки? Закурить есть?

– Я не курю, – ответила Кира убитым голосом. Из-за такого поворота событий хмель полностью выветрился у неё из головы, но осталась головная боль. Теперь она перебирала в плохо соображающей голове все возможные варианты спасения.

– Ты чё такая опущенная? Сутер сдал на субботник? Подумаешь, делов, отработаешь, обслужишь всё отделение в лучшем виде, в первый раз, что ли. – И брюнетка захохотала отвратительным лающим смехом.

– Может, она индивидуалка и кинула свою крышу? – произнесла вторая девушка. Она, словно специально подобранная на контрасте, была худой, как из Бухенвальда, в белых колготках на тощих ногах, с жидкими, грязными, светлыми волосами на голове. В другой ситуации этот контраст, вероятно, позабавил бы Киру, но сейчас ей было не до смеха. – По ходу, бабло скрысить решила, умная Маша, – продолжала издеваться худышка, – тогда отработаешь с двумя отделениями и ротой ОМОНа. – И она затряслась в приступе свистящего смеха – у неё не было двух передних зубов.

– Бабло побеждает зло, поняла? – Последнее слово толстушка произнесла с ударением на первом слоге. От смеха у неё потекла тушь и образовались круги под глазами. – Слышь, ты, короче, дай закурить, – повторила она свою просьбу уже менее дружелюбно.

– У меня нет сигарет, – ответила Кира.

– Слышь, Чума, ты чё, повелась, что у ентой фифы нет курева? – возмутилась девушка из Бухенвальда. – Вот я щас пошмонаю её чемодан. – И она потянулась к сумке Киры.

Тогда Кира решила взять инициативу в свои руки. Она подошла к решётке и заорала что было сил: «Тарасюк!»

Это произвело такой эффект, что третья девушка, до этого сидевшая на лавке без движения, обхватив колени руками и глядя в одну точку, повернулась к Кире и сказала на ломаном русском: «Зачем кричать?» При её европейской внешности этот сильный акцент удивил Киру. Но ещё больше шокировало её то, что, изменив позу, девушка открыла запястье левой руки с тремя свежими, едва начавшими заживать шрамами от глубоких порезов в том месте, где обычно пытаются перерезать себе вены.

На крик появился добродушный пожилой сержант.

– И что вам не спится, девки. Чего орёте? – спросил он.

– Мне нужно в туалет и позвонить, – сказала Кира.

– Может, тебе ищо чё нужно? – ухмыльнулся Тарасюк.

На шум появился знакомый Кире полный милиционер.

– А, лапуля, молодец, а то я уж про тебя забыл, – круглое лицо расплылось в улыбке, – пройдём на дознание.

Они поднялись на второй этаж, зашли в кабинет, милиционер закрыл дверь на ключ. Они сели за стол напротив друг друга.

– Ну, рассказывай, как ты дошла до жизни такой. – Развалившись в кресле, милиционер вытирал пот со лба салфетками, которые достал из ящика стола. – Будем молчать? Рассказывай, давно в Москве, на какой точке работаешь, кто мамка, кто крышует.

– Я живу в Москве уже десять лет, – начала Кира, и ей показалось, что звучит не её, а какой-то чужой голос, и она слышит его со стороны.

– Почему нет паспорта?

– Дома оставила, – произнёс всё тот же чужой голос.

– Лапуля, придумай что-нибудь поинтереснее. – Милиционер встал, открыл сейф в углу комнаты, достал оттуда бутылку водки и стакан. – Сейчас, лапа, мы будем играть с тобой в весёлую игру. Я буду Якубович, Леонид Аркадьич. Я задаю вопросы, ты отвечаешь. Если отвечаешь неправильно, выпиваешь стакан водки. Ну, поехали. Сто очков на барабане, первый вопрос: кто твоя мама? Есть такая буква в этом слове?

– Я же говорю, я работаю в компании «Инпосервис», можете туда позвонить.