В другой работе мы указали, что советское руководство под влиянием Тухачевского явно преувеличивало угрозу со стороны западных демократий. Реальных военно-технических возможностей у англичан и французов для войны с СССР не имелось. В мае 1938 г. министр иностранных дел Бонне явно пошел ва-банк, решив припугнуть Гитлера войной, чтобы тот остановил агрессию против Чехословакии, тогда это сработало, так как вермахт находился еще в стадии реорганизации. Тем не менее французские военные не верили в продуктивность альянса с СССР, если произойдет война с Германией. Впрочем, не верил в эффективность такого альянса и Сталин.
20 сентября 1938 г. Киевский военный округ был приведен в состояния боевой готовности. Однако Польша и Румыния были категорически против пропуска советских войск через свою территорию. Разумеется, был, условно говоря, «план Б» – прорыв через Латвию и Литву. Но в этом случае прямой помощи Чехословакии оказать все равно не удалось бы. Пока 70 советских дивизий находились в полной боевой готовности, в Мюнхене западные демократии сдали Чехословакию.
В конце августа 1939 г. СССР провел переговоры с франко-английской делегацией, на которой также был представлен сценарий войны с Германией, когда Кремль ставил условием наступление Франции силами 86-ти пехотных дивизий, когда СССР готов был двинуть через Польшу 120 дивизий за 16 дней до этого. Сталин и его военачальники мыслили категориями Первой мировой войны. Во-первых, основной зоной продвижения Красной армии к границам Германии должен был стать Виленский коридор; при состоянии транспортной системы этого региона, как и соседней тогда Литвы, перемещение крупных масс войск там было достаточно затруднено. Но даже в случае успеха с переброской войск Красная армия оказывалась втянутой в боевые действия на польской территории, то есть на территории чужого государства в нескольких сотнях километров от своих баз снабжения. Зимой 1941 г. развертывание войск Германии в Польше в рамках подготовки к операции «Барбаросса» было затруднено, в силу недостаточно развитой инфраструктуры, положение восточнее Бреста было еще худшим, так как поляки там слабо развивали систему путей сообщения. Во-вторых, Сталин измерял все категорией «пехотные дивизии», однако не учитывались авиация, танковые соединения, артиллерия, оснащенность автомобильным транспортом.
Была ли позиция Польши столь принципиально важна для Сталина? Из мемуаров-исследования Захарова следует, что нет. 20 сентября 1938 г. советское правительство на запрос премьер-министра Чехословакии Бенеша заверило последнего, что СССР вступит в войну, если даже Франция этого не сделает. Захаров дает ссылку на изданные в 1951 г. в СССР документы[55]. Итак, Сталин не ставил советскую стратегию строго в зависимость ни от Франции, ни от Польши, потому что было понятно, что, если Франция откажется от вступления в войну, то Польша выступит категорически против пропуска советских войск. 21 сентября вечером Киевскому военному округу была дана директива начать выдвижение войск к границе. 23 сентября поздно вечером Белорусский военный округ получил достаточно интересную директиву, согласно которой действия каждой дивизии округа были расписаны досконально. 28 и 29 сентября были объявлены мероприятия по частичной мобилизации расположенных до Урала округов.
Почему датой приведения в боевую готовность Белорусского военного округа стало все-таки 23 сентября? Именно к 23 сентября 1938 г. в Москве стало известно, что Польша передвигает свои войска к границам Чехословакии, было понятно, что эти действия носят, скорее всего, враждебный по отношению к Праге характер. В тот же день Кремль уведомил Варшаву, что «если их войска вторгнутся на территорию Чехословакии, то правительство СССР признает это актом не вызванной агрессии и вынуждено будет денонсировать польско-советский пакт о ненападении от 25 июля 1932 года»[56]. Поляки прекратили военные приготовления.
Примечательно, что из вновь сформированного Калининского военного округа к государственной границе была выдвинута только 67-я СД, когда войскам ЛВО был дан приказ проводить мероприятия в сфере противовоздушной обороны. Оба округа были непосредственно ориентированы на Прибалтику, то есть на тот ТВД, откуда Бломберг ожидал главного удара Красной армии по территории Германии. Но основные мероприятия с признаками готовившегося наступления были проведены у границ с Польшей.
Всем известно, что Польша аннексировала Тишинскую область после Мюнхена, но практически только отдельным специалистам известно, что Ю. Бек сделал это вне рамок Мюнхенского соглашения. До мая 1938 г. Бек узнал из своих источников, что Британия готова согласиться на аннексию Германией ряда территорий в Восточной Европе, включая и польские (Данциг). Уже в январе 1938 г. Польша стала активизировать свою политику в отношении Чехословакии. В своем докладе о перспективах польской политики в 1939 г. Ю. Бек указал, что западные демократии не будут спасать Чехословакию, когда Советский Союз ограничится демонстрацией силы[57].
События в сентябре 1939 г. разворачивались в неблагоприятном для Польши русле. На представленной карте территорий, которые должны были отойти к Германии, Гитлер отметил Бохумин (на который претендовали поляки) как немецкий город, что касается остальной Тишинской области, то ее судьбу должен был решить плебисцит[58]. 22 сентября партия судетских немцев потребовала присоединить к Германии Тишинскую область полностью[59]. Судетские немцы высказали свои опасения по поводу концентрации польских войск на границе с Чехословакией, а также попыток Варшавы поднять восстание тишинских поляков. Ю. Бек был еще не в курсе планов Гитлера на Тишинскую область, он узнал о них от французов только 27 сентября[60].
Таким образом, Бек действовал до 27 сентября 1938 г. вслепую, ввод польских войск или какие-либо провокации на чешско-польской границе могли произойти в любой момент. Западные державы тем временем не спешили передать Тишинскую область Польше, так как там проживало много немцев, намереваясь провести в будущем плебисцит. Бек опасался, что если Польша не проявит решительность, то следующий Мюнхен будет сделан для нее[61]. Несмотря на недовольство Англии, Франции и США, Польша ввела в Тишинскую область войска 1 октября 1938 г.[62]
Вторжение Польши в Тишинскую область до 29 сентября 1938 г. вполне могло спровоцировать польско-германский конфликт с вовлечением в него Британии и Франции. Мюнхенские переговоры, несомненно, были бы прерваны, Гитлер едва ли поверил бы, что Варшава действует без согласования с западными союзниками. Не исключено, что французы специально показали Беку карту планировавшихся к аннексии чешских территорий, чтобы спровоцировать поляков на такие действия (в таком случае у Парижа были оправдания по поводу срыва переговоров и вступления в войну с Германией, оправдания перед своим общественным мнением и британским союзником – дескать, «не мы эту войну начали»).
Но Бек промедлил до 30 сентября, хотя генералитет, парламент Польши и общественное мнение были на его стороне. За дефицитом документов – большая часть из них сгорела в Варшаве в сентябре 1939 г. – мы можем только предполагать, что здесь свою весомую, хотя и не единственную, роль сыграл советский фактор. Получается, что Сталину не было выгодно польско-германское столкновение во время Мюнхенских переговоров, отсюда и напрашивается вывод, что в срыве таковых Сталин не был заинтересован. Победа франко-англо-польско-чешского альянса над Германией лишала Сталина влияния в Европе. Бек незадолго до тех событий заметил, что Румыния и Югославия выступили бы в случае большой войны на стороне Франции. Обратное развитие событий – разгром антигерманского альянса вермахтом в одной-двух коротких кампаниях был также невыгоден Сталину, так как в таком случае он тоже терял влияние в Европе. Но вмешиваться в конфликт всерьез ради спасения Чехословакии, как мы думаем, Сталин не собирался. Мюнхенские соглашения были использованы им в пропагандистских целях для подрыва в глазах левых Запада авторитета собственных правительств.
