Я с ужасом вспомнил, что, наверное, именно от такого Луча погибли её родители.

Анастасия продолжала упрямо о чём-то упрашивать, требовать. Так избалованный ребёнок настойчиво просит у родителей требуемое ему. И вдруг Луч рванулся к ней и осветил её всю, словно фотовспышкой.

Вокруг Анастасии образовалось и таяло облачко. Луч, идущий от Кедра, растворился, погасли лучики, исходящие от иголочек. Таяло облачко вокруг Анастасии. Оно то ли входило в неё, то ли растворялось в пространстве.

Она, сияющая и со счастливой улыбкой, повернулась, сделала шаг в мою сторону и остановилась, устремив взгляд мимо меня. Я повернулся. На поляну выходили дедушка и прадедушка Анастасии.

Медленно ступая, опираясь на палку, похожую на посох, высокий седой прадед, шедший чуть впереди дедушки, поравнявшись со мной, остановился. Посмотрел на меня, словно в пространство. Я даже не понял, видит он меня или нет.

Прадед стоял молча, потом он слегка поклонился, не поздоровался, не сказал ни слова, направился к Анастасии. Дедушка суетливый, но очень простой. Весь его вид говорил, что он весёлый и добрый человек.

Поравнявшись со мной, дедушка сразу остановился, по-простому поздоровался за руку. Стал что-то говорить. Но ничего из сказанного им тогда не запомнилось. Почему-то и он и я стали с волнением смотреть на происходящее у Кедра.

Прадед остановился примерно в метре от Анастасии. Они некоторое время молча смотрели друг на друга. Анастасия стояла перед седым старцем, опустив руки по швам, словно школьница или абитуриентка перед строгим экзаменатором. Она была похожа на провинившегося ребёнка и, чувствовалось, волновалась.

В наступившей напряжённой тишине раздался глубокий, бархатный и чёткий голос седого прадеда. Он не поздоровался и с Анастасией, а сразу, медленно и чётко произнося слова, задал строго вопрос:

– Кто может, минуя дарованный Свет и Ритм, обращаться прямо к Нему?

– Любой человек может обращаться к Нему! Изначально Он с большой радостью и Сам говорит с человеком. И сейчас Он хочет этого, – быстро ответила Анастасия.

– Все пути Им предначертаны? Многие на Земле живущие способны познать их? Ты способна видеть эти пути?

– Да. Я видела предначертанное людям. Видела зависимость будущей событийности от осознанности сегодня живущих.

– Его Сыновья, их просветлённые последователи, познавшие Дух Его, достаточно сделали в уразумлении во плоти живущих?

– Они всё делали и делают, не щадя плоти своей. Несли и несут Истины.

– Видящий может усомниться в разуме, доброте и величии Духа Его?

– Ему нет равных! Он один! Но Он хочет общаться. Хочет, чтобы Его понимали, любили, как любит Он.

– Допустимо ли дерзить и требовать при общении с Ним?

– Он дал частичку своего Духа и разума каждому живущему на Земле. И если маленькая частичка в человеке, Его частичка, не согласна с общепринятым, значит Он, именно Он, не всё приемлет в предначертанном. Он размышляет. Можно ли Его размышления назвать дерзостью?

– Кому позволено ускорять ход размышлений Его?

– Позволять может только позволяющий.

– Чего просишь ты?

– Как вразумить неразумеющих, дать почувствовать нечувствующим?

– Определена ли участь невоспринимающих Истину?

– Участь невоспринимающих Истину определена. Но на ком ответственность за невосприятие Истины – на невоспринявшем или на доносившем Её?

– Что?.. Значит, ты?.. – взволнованно произнёс прадед и замолчал.

Некоторое время он молча смотрел на Анастасию. Потом, опираясь на палку-посох, прадед медленно опустился на одно колено, взял руку Анастасии, наклонив седую голову, поцеловал её и произнёс:

– Здравствуй, Анастасия.

Анастасия быстро опустилась перед прадедом на колени, удивлённо и взволнованно заговорила:

– Что ты, дедулечка, что ты, как с маленькой? Я же уже большая.

Потом она обняла его за плечи, припала головой к его груди, закрытой седой бородой, и замерла. Я знал, она слушает, как бьётся его сердце. Она с детства любила слушать биение сердца.

Седой старец, стоя на колене, одной рукой опирался на палку-посох, другой гладил золотистые волосы Анастасии.

Дедушка заволновался, засуетился, подбежал к стоявшим на коленях своему отцу и внучке. Засеменил вокруг них, развёл руками, потом вдруг и сам опустился на колени, обнял их…

Первым поднялся дедушка. Помог встать своему отцу. Прадед ещё раз внимательно посмотрел на Анастасию, медленно повернулся и стал удаляться. Дедушка быстро заговорил, непонятно к кому обращаясь:

– И всё равно балуют все её. И Он её балует. Ишь, куда забралась. Нос свой суёт куда захочет. Воспитывать некому её. Кто дачникам помогать теперь будет? Кто?

Прадед остановился. Медленно повернулся, и снова его глубокий бархатный голос чётко произнёс:

– Делай, внученька, как сердце велит тебе и Душа. С дачниками твоими сам тебе помогу. – Повернувшись, величественный седой старец медленно пошёл с поляны.

– Я же говорю, что все её балуют, – снова заговорил дедушка.

Поднял прутик и со словами: «А вот я сейчас повоспитываю», – засеменил к Анастасии, помахивая прутиком.

– Ой, ой! – всплеснула руками Анастасия, изображая испуг, потом засмеялась и отбежала в сторону от приближающегося дедушки.

– Она ещё убегать вздумала. Да чтоб я не догнал!

И он необычно быстро и легко побежал к Анастасии. Она со смехом убегала, петляя по поляне. Дедушка не отставал, но и догнать не мог.

Вдруг дедушка охнул и присел, схватившись за ногу. Анастасия быстро повернулась, на лице её было волнение. Она подбежала к дедушке, протянула к нему руки. Да так и замерла. Её раскатистый, заразительный смех заполнил поляну. Я внимательно присмотрелся к позе дедушки и понял причину её веселья.

Дедушка, присев на одной ноге, вторую вытянул перед собой и держал её на весу, не касаясь земли. А гладил, словно повреждённую, именно ту ногу, на которой сидел. Он перехитрил Анастасию, но не обманул её.

Как потом выяснилось, она должна была вовремя заметить несоответствие, комичность его позы. Пока Анастасия смеялась, дедушка успел схватить её за руку и, подняв свой прутик, слегка стегануть Анастасию, как ребёнка.

Анастасия сквозь смех попыталась изобразить, что ей больно. Несмотря на непрекращающийся сдерживаемый смех, дедушка обнял её за плечи и сказал:

– Ладно уж. Не плачь. Получила? Поделом. Теперь слушаться будешь. А то я вот орла старого тренировать начал. Он хоть и старый, но силу ещё имеет и помнит многое. А она лезет везде, безрассудная.

Анастасия перестала смеяться, внимательно посмотрела на дедушку и воскликнула:

– Дедулечка!.. Миленький мой дедулечка! Орла!.. Значит, ты уже знаешь о ребёночке?

– Так ведь звезда!..

Анастасия не дала дедушке договорить. Она обхватила его за талию, приподняла от земли и закружила. Когда поставила снова на землю, дедушка пошатнулся и сказал, пытаясь быть строгим:

– Ты как со старшими обращаешься? Я же говорю – воспитание слабое. – И он, помахивая прутиком, быстро пошёл догонять своего отца.

Когда дедушка поравнялся с деревьями на краю поляны, Анастасия крикнула ему вослед:

– Спасибо тебе, дедулечка, за орла, спасибо!

Дедушка повернулся, посмотрел на неё:

– Только ты, внученька, будь, пожалуйста… – Тон его голоса был слишком ласковым, и он, прервав фразу, чуть строже добавил: – Смотри у меня.

И скрылся за деревьями.

Когда мы остались одни, я спросил Анастасию:

– Ты что это так орлу какому-то обрадовалась?

– Орёл очень нужен будет для маленького, – ответила она. – Для нашего ребёнка, Владимир.

– Чтобы играть?

– Да. Только игра имеет очень большой смысл для последующего познания, ощущения.

– Понятно. – Хотя не очень-то понятной мне была какая-то игра с птицей, пусть даже с орлом.

– А у Кедра ты что такое делала? Молилась или разговаривала с кем-то? Что происходило с тобой и с Кедром, почему прадед так строго с тобой разговаривал?