– Да я ничего, – замялся Славик.

– А и я ничего, – неожиданно улыбнулась Степанида Петровна, – к слову пришлось.

Спустя несколько дней он случайно подслушал разговор Степаниды Петровны с внучкой.

– Ты, Тонька, хвостом перед ним поменьше верти, – отчитывала Степанида Петровна внучку, – он парень робкой, уважительной, а ты перед ним, бесстыдница, задом крутишь, ровно на горячую печку упала.

– Да с чего ты это взяла, бабуля? – притворно удивилась Тонька.

– А с того и взяла. Он вечор умываться наладился, а тут и ты следом выперлась, в юбке одной да лифчике. Колька проведает, он уж тебе, шельме, бока пообломает. И поделом.

– Да ведь это случайно получилось, бабуля, честное слово.

– Вот-вот, а парня не смущай, не навастривайся…

Славик Сергеев, сидевший за столом в своей комнате, от этого разговора смутился и почел за разумное и дальше сидеть втихомолку. И вновь он поразился проницательности Степаниды Петровны, так поразился, что два дня не смел ей в глаза глянуть, боялся, что она чего-нибудь такого и в нем разглядит.

X

I

Тонька удивила и заинтересовала Славика буквально с первого дня. Вышло так, что устроившись с квартирой, он первым делом побежал к Грустинке, полюбовался подвесным мостом, потрогал удивительные, доселе невиданные им лодки и в совершенно расслабленном состоянии уселся на берегу. День перевалил на вторую половину, солнце хоть и светило ярко, но было по-северному нежарким. Грустинка мощно и ровно проносилась у его ног, кружилась вокруг крохотных свай деревянных мостков, отчего грубо отесанные плахи вздрагивали и радужно отсвечивали каплями воды. На той стороне речки высилась огромная сопка, до половины поросшая неказистым ельником, дальше, обтекая каменные осыпи, цепко карабкался вверх приземистый стланик, а уже в самом верху лишь в редких местах лепился по скалам серебристый мох. Кажется, все, о чем мечтал на теплоходе Славик, сбылось и даже более того – было прекраснее, чем он ожидал. И тысячу раз прав был его случайный спутник, Федор Лукич, что и словом не обмолвился об этих красотах, что дал возможность Славику Сергееву все увидеть и оценить самому.

Светило солнце, лениво и редко взлаивали собаки в поселке, шумела Грустинка, в многозначительном величии стояли сопки, теплом исходила земля, и Славик Сергеев, вобрав в себя и солнце, и речку, и горы, заснул с той безоглядной безмятежностью, с какой спят лишь в счастливой молодости.

Проснулся он часа через два разморенный и тихий и точно в том же расположении духа, в каком засыпал. Лень было шевелиться, открывать глаза. Он вспомнил сопки, вспомнил Грустинку и, неожиданно, Надечку Дулину. Все это каким-то удивительным образом соединилось в нем, опечалило, и Славик задумался. «Как бы хорошо было, – думал Славик, – но нет… С какой стати? Я бы купил такую же длинную лодку. Ведь она никогда не видела настоящих горных рек. Таких вот прозрачных… Но только не Надечка Дулина… Но почему нет? Ей бы обязательно здесь все понравилось. Ведь у меня скоро будет две комнаты. Отремонтируют, и у меня (подумать только!) будет своя собственная квартира. И потом… Сегодня же надо будет написать ей письмо. Немедленно!»

Славик вскочил, обогнул куст черемухи и на мостках, в пяти метрах от себя, увидел полуголую девушку. Видимо, она только что искупалась и теперь, стоя коленями на мостках, с изумлением смотрела на него. Ее кофта, полотенце и мыльница лежали на берегу.

Обхватив себя руками, девушка резко качнула головой, и длинные черные волосы закрыли плечо и грудь, обращенные к Славику.

– Тю-ю, христовенький, ты кто такой будешь? – удивленно спросила девушка, с любопытством глядя на него через плечо.

– Я… простите, – Славик попятился, – я не знал… Извините…

– Да ты чего так напугался? – вдруг прыснула коротким смешком девушка. – Ишь, ажно позеленел. Голых девок не видел? Подай мне лучше кофту и полотенце.

Славик смутился окончательно, но и уйти теперь было бы смешно. Он осторожно подошел к вещам, так же осторожно взял их и, ужасно косясь в сторону, направился к девушке. Но как бы он ни отворачивался, а все равно увидел и насмешливую улыбку ее, и загорелое круглое плечо, и, когда она протянула руку за вещами, маленькую, красную от холодноструйной воды грудь.

– Так кто же ты будешь, христовенький, что-то не припомню? – спросила девушка у отвернувшегося Славика, спокойно и сильно растираясь полотенцем. Голос у нее был низковатый, но в каждом его оттенке и вибрации звучала насмешка ли, ирония, обещание чего-то, или же подстрекание к чему-то. И голос этот чрезвычайно понравился Славику. – Приезжий, что ли? – продолжала допытываться девушка.

– Приезжий, – неожиданным для себя баском ответил Славик.

– Оно и видно… Можешь оборачиваться. На работу?

– Да.

– К нам, что ли?

– К вам, – Славик, так и не решившись повернуться, пошел вдоль берега.

– В леспромхоз?

– Нет, в больницу…

И вдруг сзади послышался смех, потом кашель, потом опять смех. Славик оглянулся и увидел, что девушка сидит на мостках и, зажав лицо в ладонях, трясется от смеха.

– Что с вами? – несколько обиженно спросил Славик.

– К нам… в больницу? – все еще не могла успокоиться девушка.

– К вам. В больницу, – немного сердясь, раздельно ответил Славик.

– Врачом?

– Да! – с оттенком некоторой гордости отчеканил Славик.

– Так ты наш квартирант?

– Не знаю…

– Наш… Ну а как же ты баб наших больных будешь смотреть, или ты только по мужикам специалист? Ой, уморочка! И сколько же тебе лет, товарищ доктор?

– В сентябре будет двадцать три, – Славик нахмурился и пошел было прочь, но девушка торопливо окликнула его:

– Слышь, так мы ведь под одной крышей жить будем. – Девушка неожиданно посерьезнела, вскочила и, подойдя ближе, вздохнула: – Ох, как бы греха не вышло, христовенький, а?

Славик покраснел, рассердился и решительно заявил:

– Не выйдет, не беспокойтесь.

– А сердитый-то какой, – снова засмеялась девушка и быстро пошла по тропинке к дому.

Лирика, грусть, Надечка Дулина – куда что подевалось. Оскорбленное молодое самолюбие пополам со смущенным удивлением – только и остались в тот момент в Славике Сергееве.

X

II

На следующий день Вячеслав принимал больницу. И сразу же, с первых шагов, ему припомнился разговор с заведующей райздравотделом…

Крупная, грузная женщина с властным лицом и вкрадчивым голосом долго изучала документы, внимательно смотрела на Славика, потом опять в документы и наконец сказала:

– Мда, возрастом вы не отличаетесь.

Она еще раз перелистала документы и вдруг насторожилась:

– Сергеев?

– Да, – подтвердил Славик.

– Простите, а вы не сын…

– Нет, не сын, – поторопился ответить Славик.

– Странно… Даже отчество совпадает. Значит, нет?

– Нет…

– Тем лучше. Меня зовут Ираидой Григорьевной… Так, с чего же мы начнем? – Заведующая задумалась, тяжело шевельнулась на стуле и почти неприязненно спросила: – Вы представляете, Вячеслав Сергеевич, в каких условиях вам предстоит работать?

– Конечно, Ираида Григорьевна, – Славик даже привстал на стуле, – я и практику…

– Подождите, – властно перебила Ираида Григорьевна, – будьте добры выслушать… Так вот, вы будете работать заведующим Леденевской участковой больницей. Вы будете работать терапевтом, хирургом, невропатологом, акушером, педиатром, гинекологом… Вы должны будете овладеть снайперской диагностикой, быстро и квалифицированно назначать лечение, показать опытность, обширные знания, высокую профессиональную квалификацию, культуру клинического мышления…

Ираида Григорьевна говорила и говорила тихим, монотонным голосом, хмурясь и усмехаясь, словно уже заранее зная, что говорит все это напрасно, но что делать, такова уж ее неблагодарная обязанность. У Славика Сергеева легонько закружилась голова, в горле пересохло, но он и шевельнуться не смел, не то что слово какое-нибудь пропустить из уст заведующей райздравотделом.