Минако!

– Господин, вам не понравилось?

– Почему ты так решила?

У нее желтые глаза с вертикальными зрачками. И наглое выражение лица, напоминающего кошачью мордашку.

– У вас по-прежнему грустный и задумчивый вид. Я могу сделать для вас что-то еще, господин? – девка игриво прижимается грудью к его спине, покусывает за ухо.

– Нет. Спасибо, но, на сегодня, пожалуй, хватит, – мужчина отдает ей деньги.

– Тогда нефиг трахать того, о ком ты не думаешь! – сердито шипит девушка, быстро выхватывая деньги из его рук.

Кошка, что с нее взять.

***

Минако хотелось плакать без причины. Который день подряд.

Осень и депрессия, не более того.

Девушка очень хотела отменить тренировку, но.

А вдруг она пропустит что-то важное, а?

Поэтому, она молча ждет шести вечера.

Поэтому, она вяло отвечает на его расспросы по дороге домой.

Больше всего ей хочется лечь и согреться. Ей холодно. Очень.

– Сегодня у нас не будет обычной тренировки, – будто бы между прочим произносит Аптекарь, когда они идут к его квартире.

– М?

На ее щеках появляется едва заметный румянец.

– Мы будет разговаривать.

Что-то подсказывает Минако, что навряд ли это закончится чем-то хорошим.

– Ты голодна?

– Разве что я голодна на позитивные эмоции. У меня есть кое-что с собой, – она многообещающе шуршит пакетом с самодельными шоколадными кексами.

– Сначала поужинаем, а потом – разговор.

Минако молчит. До тех пор, пока посуда не оказывается помытой.

– Итак, о чем ты хотел со мной поговорить?

– Речь пойдет о тебе и твоей маме. Это важно, Минако-сан. Я не хочу, чтобы это мучило тебя настолько сильно, – серо-голубые глаза прищурились.

– Что бы ты хотел услышать, Изаму-сэмпай?

– Правду. Что ты чувствуешь.

– Уже – ничего. А раньше я чувствовала гнев, боль, разочарование, стресс от того, что считала себя плохой дочерью и искренне полагала, что мама нас бросила из-за меня. Как ты думаешь, я б стала любить человека, сделавшего такое?

– Тебя никто и не обязывает ее любить. А я хочу услышать честный рассказ.

– Я не люблю ее. Сначала, как и годится, я ее идеализировала. Потом, став постарше – я ее возненавидела. А сейчас… Мне жутко, но в моем сердце пусто. И это меня пугает. Это как… Я даже не знаю, с чем это сравнить. А еще ее звонок свел на нет все мои старания ее забыть. И меня снова окружили неприятные воспоминания, связанные с ее уходом, – девушка задумалась, – И, если ты не против – я бы не хотела их трогать.

– В этом и состоит суть психоанализа – ты вытаскиваешь те воспоминания, что тебя ранят, пересматриваешь их и, по возможности – забываешь. Или отпускаешь их, то есть, не даешь им более влиять на твою жизнь, – Аптекарь говорил мерным, успокаивающим голосом.

Минако повела бровью.

– Мне кажется, в психоанализе все происходит постепенно. Случай с Отё был единственным – если бы ты не привел ее в чувство – она бы повесилась сама. А так…. К такому разговору надо быть просто готовым.

– Минако-сан, дело в том, что тебе нужен этот разговор. Или хотя бы осознание…

– Зачем оно мне?! – голос доктора Исихары прозвучал немного резко.

Господин Кусуриури откашлялся.

– Я никогда и ни с кем так не возился. Обычно, я выясняю такие детали в процессе изгнания. Но, с тобой я не хочу рисковать настолько.

– Думаешь, я могу стать мононоке? – поинтересовалась доктор Исихара после недолгого молчания.

– Я не знаю. С одной стороны, твоя лисья и человеческая половина живут в балансе, и, думаю, лисья часть не стала бы посягать на человеческую – от этого напрямую зависит твое существование вообще. А с другой стороны – я еще не сталкивался с таким в своей практике. Поэтому, я хочу проработать этот раздражающий фактор.

Минако скупо усмехнулась.

Меня угнетает не столько факт отсутствия родной матери в моей жизни. Проблема не в этом, нет. Я старалась заслужить любовь, а это, увы – невозможно. Любить должны просто так. Иначе весь смысл теряется.

На какой-то миг ей становится не по себе от чересчур пристального взгляда своего собеседника.

Сейчас я выросла и, вроде бы смирилась с… некоторыми неприятными вещами в своей жизни. Тебя либо любят. Либо второй вариант. И, он происходит чаще, чем того хотелось бы. Жизнь – не сказка.

Но есть кто-то, кто очень ждет ответа.

– Я постараюсь рассказать тебе… Но, давай не сегодня. Сегодня я хочу быть полностью раздавленной тренировкой так, чтобы вообще ничего не чувствовать, – каре-зеленые глаза смотрят на него измученно-тусклым взглядом.

В душе шевелится что-то нехорошее.

Доктор Исихара интуитивно догадывается, что именно могло бы принести ей облегчение.

Все было бы намного проще. Если бы он ее любил.

А так… Господин Кусуриури с удовольствием исполняет ее просьбу – она приходит домой полностью измученная.

***

Аптекарь понимал, что происходит. Слишком хорошо ощущал присутствие чего-то хрупкого, болезненно-уязвимого.

Нет, Минако вела себя, как обычно. Почти. И ничем себя не выдавала.

Кроме как повышенной заботой в его сторону. И регулярной домашней выпечкой.

И, почему-то она стала избегать прямых взглядов в глаза.

Почему женщины так любят все усложнять?

Тем не менее, мужчина не спешил рушить это.

Самолюбие? Сострадание?

«Бедное, доброе дитя. Мало того, что она – метиска, не человек и не ёкай, так за какой-то тяжелый грех ее угораздило полюбить тебя, – Канг недовольно высказывался о том, что услышал от Аптекаря, – Минако Исихара не должна была столько страдать. А ты – просто упёртый идиот, отпинывающий подарки судьбы».

Innocent suffer the most.

И с этим ничего нельзя сделать. Даже ему.

От него требуется только держать дистанцию и не делать глупостей. Но, он их делает.

Делает, когда засматривается на ее фигуру, и позволяет ей это заметить. Делает, когда немного неловко интересуется о ее личной жизни.

В ответ он получает немного измученный взгляд.

– Я не люблю говорить об этом. Меня напрягает реакция собеседника, как правило. Почему-то, люди лучше относятся к тем девушкам, которые переспали с половиной Цукубы. А не к тем, у кого не было… серьезных отношеий, – она устало улыбнулась, – Хотя, это глупо. Женщина сама должна решать, будет ли она спать с кем-то или нет.

Он делает глупости, когда решает отстраниться от нее, тем самым заставляя ее страдать.

Господин Кусуриури не подозревал, что он может быть настолько малодушным.

Самой большой глупостью было решение отойти от курса сугубо деловых отношений и предложить ей массаж, когда у нее продуло спину, и Минако не могла тренироваться из-за стреляющей боли.

– Так дело не пойдет. Тебя надо лечить, – мужчина смерил свою ученицу холодным взглядом, – Чем мы сейчас и займемся. Минако-сан, не сочти за грубость, но… Нужно, чтобы ты сняла верхнюю одежду и стала ко мне спиной. Я хочу посмотреть, что у тебя не так.