========== Глава, в которой абсолютно ничего не происходит. ==========

Воскресенье порадовало начавшейся оттепелью – снег, выпавший за последние три дня, начал стремительно таять, отчего по улицам по-весеннему журчали ручьи. Вместе с золотыми солнечными лучами и теплым ветром это создавало миниатюрную идиллию.

Тимотей Ланнистер стоял возле распахнутого окна, раздумывая о том, что бы ему надеть – он договорился увидеться с Джелу возле музея-деревни*. Поэтому, мужчину мучили определенные сомнения, связанные с обманчивой февральской погодой. И с данной встречей – тоже.

Господин Ланнистер нахмурился, вспоминая, как звучал голос брата. Георге был чем-то взволнован, хотя изо всех сил старался сохранять напускную бодрость в голосе.

Джелу всегда был образцом мужества, внутренней силы и прочих достоинств, приписываемых мужчинам. Впрочем, другой роли от него и не ожидали.

Надев теплый свитер и весеннюю куртку с шарфом, Тимотей быстро вышел из дому.

Машину мужчина решил не брать – сегодня ему хотелось отдохнуть полностью. Без злости на перегруженный трафик на проспекте Единения и нерасторопных учеников автошкол.

Погрузившись в свои мысли, он чуть было не проехал свою станцию метро. К счастью, его спас полуглухой пожилой мужчина, переспросивший, какую именно станцию объявили.

Джелу уже поджидал его возле входа в музей. Перекинувшись парой незначительных фраз, братья решили немного прогуляться, с последующим распитием чая или более серьезных напитков в одном из заведений, которое им попадется по дороге.

Георге внимательно расспрашивал об их отношениях с Шаей, о работе, старательно не позволяя Тимотею задавать вопросы самому.

Братик, что у тебя случилось, что ты настолько боишься поднимать эту тему?

В памяти всплыла совершенно неприятная картина. Тимотей Ланнистер резко выдохнул, отгоняя непрошеные воспоминания.

Через час они пили кофе в одной из кофеен. Расслабившись, Джелу наконец-то рассказал о том, что так его беспокоило – Бриенна хочет завести еще одного ребенка.

– Так заведите. Что вам мешает? – умные зеленые глаза внимательно смотрели на резко смутившегося Георге Ланнистера.

Фыркнув, Джелу принялся доказывать, что у них нет возможности завести еще одного ребенка. Тимотей слушал, про себя отмечая довольно алогичные детали. У Георге весьма неплохое жалование, нет никаких кредитов и прочих вещей, страшных для молодой семьи. Ему, как государственному служащему, положены определенные льготы и выплаты. У семьи Ланнистер свое жилье и транспорт, опять же – Бриенне, как учителю, тоже положены определенные социальные привилегии, хоть и не такие большие, как комиссару полиции, коим является его брат. Кроме того, госпожа Ланнистер является очень популярным репетитором. Так что, деньги не проблема.

Проблема кроется в чем-то другом. И, он, похоже догадывается, в чем именно.

Тимотей угрюмо рассматривал остатки кофе в своей чашке, думая о довольно непростых вещах.

Георге Ланнистер всегда был образцом мужества для своего младшего брата. И сейчас Тимотей Ланнистер мучился вопросом – стоит ли ему поднимать некоторые весьма неприятные вещи на поверхность.

POV Тимотей.

… Заткнись. Возьми и заткнись… Ты – конченная шлюха! Только конченная будет лезть к своему брату, принуждать его трахаться с ней. Только конченная будет развлекаться с Осмундом в мужской раздевалке, сбежав с уроков. Клянусь, я тебя ненавижу! Ненавижу за то, кем ты меня сделала, и как заставила чувствовать… Ненавижу за то, что я больше не могу назвать тебя своей сестрой. Ты разрушила нашу семью, ты, ты, ты! А если ты попробуешь рассказать родителям о нас – я расскажу и об Осмунде, и об Ионе Попеску, обо всех… И, будь уверена – мои слова подтвердит вся школа.

– Мы с тобой одно целое. Ты – часть меня, часть меня… – единственное, что, как заведенная, твердила Серсея.

Я стоял под дверью комнаты Джелу – началась гроза, и мне было очень страшно. Почему-то мне стало еще страшнее, когда я услышал, насколько злым был голос брата, когда он ругал нашу сестру. Мой добрый, сильный брат просто не может говорить таким голосом.

Я потянулся, чтобы открыть дверь их комнаты, когда очередной раскат грома заставил меня ничком упасть на пол. Потом – я побежал в комнату к родителям. Отец заворчал, что я не мужик, а тряпка. Мама молча, не реагируя на отцово недовольство, отвела меня в мою комнату и сидела возле меня до тех пор, пока я не усну.

Я ничего не рассказал маме о том, что услышал в комнате у Джелу. Во-первых, я почти ничего не понял. Во-вторых, учитывая, насколько противной сестрой была Серсея, я не удивился тому, что Джелу ее ругает.

Будучи ребенком, я не понимал изменений, происходивших с моим братом. Не понимал, почему мой жизнерадостный, хороший брат стал таким грубым и ушел в военное училище. Не понимал, почему он так редко приходил домой на выходные. Я ведь так скучал по нему… Не понимал тех взглядов, которые Серсея бросала в те редкие разы, когда Джелу приходил домой. Много чего не понимал.

Осознание пришло ко мне около десяти лет назад. Я уж не помню, по какому поводу собралась вся семья. Могу сказать – повод был действительно грандиозным: Джелу пришел на торжество, несмотря на то, что Серсея и ее семья тоже там присутствовали.

О моей сестре я могу сказать одно – она вышла замуж в восемнадцать лет, и сейчас причина ее замужества доставляет определенные проблемы окружающим из-за своего конченного характера. Впрочем, мой рассказ не о племянниках.

Тем вечером сестра выпила лишнего. Ее не слишком то жалуют трезвой. Как Роберт справляется, когда она выпьет – я не знаю.

Почему-то Серсею задела тема того, что Джелу до сих пор не нашел себе постоянной спутницы.

– Дорогая, хватит. Не трожь шурина – он хороший мужик, – Роберт забрал стакан с вином из рук сестры.

Зря. Это только подзадорило Серсеину спесь.

– Может быть ты голубой, а, братик? – она мерзко улыбнулась, наблюдая, как лицо брата чернеет от гнева.

Отец что-то пробовал сказать, но, Джелу сделал знак рукой, прося его утихнуть.

Брат обвел нас всех странным взглядом. Потом – сделал большой глоток из своего бокала.

– Пидарас я или нет – это уже мое дело, сестричка, – его голос звучал так же зло, как и в тот вечер, – По крайней мере, меня не ебали все старшеклассники в школе, – произнеся эти слова, он резко поднялся из-за стола, – Хорошего вам всем вечера. Можете больше не звать меня на семейные посиделки.

Я не знаю, каким образом Роберт не полез к моему брату с кулаками. То ли он был в шоке – Джелу всегда был джентльменом, и, признаться, всех крепко удивил. То ли он смирился с богатым Серсеиным прошлым. Впрочем, мне было не до того. Моя душа просто онемела от того, что я осознал и над чем иногда думал все эти годы.

Потом я позвонил Джелу. Сказал, что не считаю его виноватым. И спросил, могу ли я время от времени навещать его – все же, мне очень не хватало старшего брата.

У меня не хватило смелости начать этот разговор тогда. И… Я даже не знаю, стоит ли говорить об этом сейчас.

Я не могу представить, через что прошел мой брат. И, я понимаю, почему он не хочет заводить второго ребенка. Джелу боится вовсе не тех проблем, которые вполне могут возникнуть с рождением младшего. Он боится, чтобы никто из его детей не пережил и не прочувствовал то, что случилось с ним.

И, он просит моего совета. Или одобрения не заводить второго ребенка.