— Что за херню ты городишь? — рявкнул Сандор. — Когда ты успела стать такой неуверенной в себе? Где волчица? Где та безбашенная девчонка, которой всегда было плевать на чьё-то мнение? Да, теперь у тебя есть дочь, ты стала серьёзней, но это не повод ставить на себе крест и отказываться от того, к чему привыкла. Мне даже как-то не по себе слышать от тебя такое!

— Может, ты и прав. — Арья вздохнула и задумалась. В том, что он сказал, был резон. Когда она успела стать такой? Вся её жизнь свелась к работе и воспитанию Нимерии. Год, прожитый в Королевской Гавани, пролетел как один день, словно время остановилось. Все события циклично повторялись, и лишь изредка вносилось разнообразие в виде коротких встреч с друзьями да прогулок с дочкой и Сандором.

Арья скользнула взглядом по его плечам, обтянутым чёрной кожей куртки, по сильным рукам, державшим руль… Отношения между ними снова изменились, можно даже сказать, наладились. Они почти не говорили о Сансе, о Джейме, о том, кто как жил все эти годы по разные стороны Узкого моря. Каждый боялся показать, что чувствует, пряча это в потаённых уголках своей души, и делал вид, что ничего не было: ни срыва, ни её побега, ни пропасти, что до сих пор зияла между ними и мешала возможности откровенно поговорить, поделиться накопившимся напряжением и болью, которые они уже несколько лет держали в себе. Но пусть так. Так даже лучше.

Сандор не солгал волчице. Он поддерживал её во всём, приходил по первому зову и даже тогда, когда она его не звала. Он стал её молчаливой тенью. Но Арья до сих пор испытывала в его присутствии некоторую неловкость. Хорошо, что они ещё ни разу не оставались наедине – всегда рядом были или Лорас, или Оберин, или Эллария, или Нимерия.

Глядя на сплотившихся вокруг неё друзей, Арья осознала, что, оставшись в Королевской Гавани, приняла правильное решение. Если бы она уехала, то погрязла бы в тяжёлой депрессии, будучи не в силах с ней справиться. Они – все они – давали ей силы идти дальше, возможность почувствовать себя нужной, а дом, прежде принадлежавший Джейме, окутывал её теплом и добротой. Чтобы хоть чем-то себя занять, она переоборудовала одну из спален под детскую, а Сандор и Оберин с энтузиазмом ей помогли.

Каждый день становилось немного легче, а уныние и боль утраты Арья вымещала на боксерской груше, по которой лупила до полного изнеможения, и выматывала себя до такой степени, что засыпала, едва коснувшись подушки.

Несколько раз приезжал Джон и оставался ночевать. В такие моменты он, как в детстве, гладил её по волосам, уговаривая поплакать, излить душу. Но слёз не было, только зияющая пустота в груди, образовавшаяся после смерти Джейме.

— Не отчаивайся, сестрёнка, — утешал её Джон. — Ты ещё встретишь мужчину, с которым захочешь связать свою жизнью. Ты ведь молодая, красивая… Ещё успеешь и влюбиться, и замуж выйти…

— Я больше никогда не выйду замуж… — Арья улыбалась в ответ на его слова, пытаясь скрыть за улыбкой душевную боль. У неё теперь есть Нимерия, ради которой она готова свернуть горы. А большего ей и не надо.

— Почему ты не пришла в септу? — Леди Кейтилин осуждающе смотрела на Арью.

— Я не верю в этих богов, — мрачно отозвалась волчица, — и не собираюсь ходить по септам. Я говорила тебе об этом не один раз.

— Кэт, прошу тебя, — лорд Эддард успокаивающе похлопал жену по плечу. — Ты же знаешь, Арья никогда не была набожной. Зачем заставлять её молиться?

— Прости, — леди Кейтилин промокнула глаза шёлковым платком. — В этот день я бываю не в себе.

Но увидев Нимерию, она сразу заулыбалась. Арья почувствовала слабый укол ревности: они с мамой никогда не были духовно близки. Только отец и Джон понимали её. Но она тут же отогнала от себя эти мысли. Если для матери Ним отдушина, если ей становится легче, когда она возится с внучкой, то это здо́рово. Да и Ним любила проводить время с бабушкой и дедушкой. Арья всегда со спокойной душой оставляла им дочь.

— Вы останетесь на ужин? — вежливо поинтересовался у них с Сандором отец.

— Прости, папа, но я не могу. У меня ещё дела на работе, — ответила Арья.

Она лгала. Не было у неё никаких дел, но и у родителей она оставаться не хотела. Пусть они побудут с Нимерией, им это в радость. Сандор от приглашения на ужин тоже отказался. И только когда они снова сели в машину, волчица вдруг осознала, что они совсем одни. За прошедший год она привыкла к тому, что Сандор рядом, но сейчас ею овладела паника. Она спрятала руки, чтобы не было заметно, как задрожали её пальцы. А он, казалось, и не обратил внимания на это, просто вёл машину, смотрел на дорогу. О чём он думал в этот момент?.. Может, о том, как Санса мчалась навстречу своей смерти, разгоняя фарами пелену дождя, а может, наоборот, боялся воспоминаний о рано ушедшей любимой женщине и прятал боль на дне души?..

Хорошо, что ехать недолго. Оберин, Эллария и Лорас ждали их в баре.

— Я хочу вас кое с кем познакомить… — Лорас опустил взгляд, и на его гладко выбритых щеках выступил румянец. — Понимаю, сегодня не время и не место… И если вы не захотите, я пойму…

Арья похлопала его по руке.

— Всё в порядке, Лорас. Не надо смущаться. Мы всё понимаем и будем рады познакомиться с твоим новым другом.

— Просто… Просто в такой день…

— Я же говорю, всё в порядке. Мы собрались, чтобы почтить память мёртвых, но наша жизнь продолжается. И нечего стыдиться, очень тебя прошу. Уже пора стать смелее. — Арья понимала, насколько неуютно Лорасу, долго и трепетно хранившему верность умершему Григору. Но это означало, что именно сегодня, в такой печальный вечер он не будет одиноко лить слёзы в пустой квартире перед фотографией рано ушедшего любимого человека.

Лорас, смущаясь, подвёл к их столику молодого мужчину, чьё лицо показалось ей смутно знакомым.

— Ренли Баратеон, — представился тот и протянул руку для приветствия.

Да, точно! Младший брат дяди Роберта, друга её отца. Она видела его много раз, правда, почти никогда не обращала на него внимания, зато теперь присмотрелась повнимательней. Он украдкой и очень нежно прикасался к Лорасу, а у того сияли глаза. Тут даже тупому стало бы понятно, какие отношения связывают этих двоих.

Арья давно заметила, что в обычно меланхоличном и апатичном Лорасе что-то изменилось. Он стал энергичнее, веселее, будто впервые за долгое время задышал полной грудью, И сейчас она чувствовала себя так, словно отдавала замуж Нимерию: придирчиво присматривалась к его избраннику, пытаясь отыскать какие-либо недостатки.

— Ренли тоже врач… В том же госпитале, куда меня взяли хирургом, — застенчиво сказал Лорас, нервно накручивая на палец отросшую прядь волнистых волос. Но от волнения не смог произнести больше ни слова.

— Мы все очень рады за тебя, — Арья, словно заботливая мамаша, обняла его и положила голову ему на плечо.

— Я и не думал, что солнце сможет снова взойти после заката, — прошептал ей на ухо Лорас, словно знал, что именно это она хотела услышать…

Они разошлись за полночь, тепло распрощавшись. Сандор открыл дверь машины, и Арья села, чувствуя, как тело снова забила мелкая дрожь от того, что они снова остались вдвоём. Он завёл двигатель и тронулся с места.

Волчица не стала спрашивать, куда он её везёт; она была не против, прекрасно понимая, что в такой день Сандор не хочет оставаться один, как и она. Поэтому молча смотрела в окно, за которым мелькали яркие неоновые огни огромного города, и вспоминала, как когда-то давно они с Сандором часто катались по ночным улицам, просто так, без цели, разговаривали, смеялись… А после она довозила его до дома, на пороге которого ждала недовольная Санса. Всё это будто было не с ней и не в этой жизни… И бессмысленно корить себя, если уже ничего нельзя исправить.

Но когда Сандор притормозил возле до боли знакомого здания с неоновой вывеской «Цепной пёс», на которой был изображён оскалившийся питбуль в шипастом ошейнике, Арья готова была выпрыгнуть из машины и убежать куда глаза глядят.