Сандор кончил резко, излился внутри неё, и в его безумных глазах появились осознание и ужас. Откинув Арью от себя и на ходу застёгивая джинсы, он ринулся прочь…

Комментарий к Бой без правил *шингарты – тренировочные перчатки с «обрезанными пальцами», предназначенные для отработки ударов и комбинаций по спортивным снарядам – грушам, мешкам и макиварам.

====== И нет победителя ======

Комментарий к И нет победителя Приятного чтения.

Он бросил её! Бросил одну здесь, в пустом клубе, оставив голую на матах, сбежал от неё, как от чумы! Подорвался и убежал, даже джинсы толком не застегнул...

Случившееся до сих пор казалось ей нереальным. Наверное, она просто много выпила и уснула, а всё, что между ними сейчас произошло — это просто сон. Алкоголь всё ещё струился по венам, а душа кричала на разные голоса, словно чёрные вороны каркали за окном: «Зря!» «Зря»! Руки тряслись, в горле пересохло, голова отказывалась соображать. Темнота вокруг сгущалась, стало невыносимо холодно.

Она с трудом поднялась. По ногам потекла его сперма, подтверждая реальность произошедшего. Шатаясь, отталкиваясь от стен, она побрела в душ, отказываясь верить в то, что случилось.

Прохладные струи воды били по телу раскалёнными молниями. Арья села на выложенный плиткой пол душевой, обняла колени и подставила голову под воду. Нет, это был просто дурной сон, проснись, проснись, дура! Как ты могла допустить, чтобы это случилось? Разорвать ту тонкую нить, которая до сих пор связывала вас, предать память сестры?.. Но разве не этого она хотела? Разве не об этом мечтала, когда одинокими ночами представляла себе его лицо? Так почему же на душе так погано, словно она совершила тяжкое преступление?

Арья прикоснулась к следу от его укуса на плече. Сука, он тоже виноват! Он первым это начал! Первым! Из груди вырвался громкий всхлип. Она сильно закусила разбитую губу и подняла лицо вверх, под струи. И уже было не понять, что льётся из глаз – слёзы или просто вода.

— Сандор? Что случилось? — Лорас, явно не ожидающий гостей, взлохмаченный, пытающийся понять спросонья, что происходит, открыл дверь своей квартиры.

— Можно мне у тебя переночевать?

— Боги, проходи, конечно!

Если он и хотел о чём-то спросить, то не стал, а просто, тактично промолчав, открыл дверь пошире и впустил неожиданного позднего визитёра.

— Ванная там, — указал он на дверь, разукрашенную всеми цветами радуги. — Иди умойся, а я пока приготовлю тебе постель. Полотенце можешь взять любое, они все чистые.

Сандор плеснул в лицо холодной водой, пытаясь прийти в себя. Весь хмель выветрился из организма, вытесненный волной адреналина. Седьмое пекло! Как можно было так оступиться?! Он с трудом подавил желание врезать по зеркалу, из которого на него с осуждением смотрело лицо незнакомца, сплюнул кровь в раковину — волчица прокусила ему губу, — и в замешательстве уставился на свои руки, только недавно сжимавшие её в объятьях.

Пальцы вцепились в отросшие волосы, словно в попытке вырвать. Он трахнул Арью… От одной мысли в глазах потемнело. Сандор с силой стиснул край раковины. Рвотный спазм подкатил к самому горлу, и он, не сдерживаясь, обильной струёй направил его в унитаз. Тело сотрясала дрожь, лоб покрылся испариной. Он даже не заметил, как в ванную вошёл Лорас.

— Вот, выпей, — он заботливо протянул ему стакан с водой. — Пойдём, приляжешь, тебе станет легче.

Сандор позволил довести себя до кровати. Тело, прежде такое сильное и ловкое, внезапно стало ватным, неуклюжим и неуправляемым.

— Вот так… — Лорас, словно заботливая мамочка, накрыл его одеялом, и он зашёлся в полусмехе-полулае, но помощь принял. Сейчас он был слаб, как никогда раньше.

Пытаясь сдержать озноб, он с силой сжал кулаки. Предал... Предал Сансу… Предал самым наихудшим из способов. Его милая, нежная пташка… Если бы они не встретились, если бы он тогда не решился на отчаянный шаг пригласить её… Их второе свидание — точка невозврата, сломавшая их жизни, черта, которую они переступили, решив связать свои судьбы.

Так же, как ужасно прошло их первое свидание, так же страстно завязалось второе, соединив их на три счастливых года. Тот вечер на набережной Черноводного залива, разговоры до полуночи, её глаза, блестевшие в свете уличных фонарей… Любой бы потерял голову, и он не стал исключением, поддался чарам этой женщины. Их первый поцелуй, нежный, лёгкий, словно осторожное прощупывание почвы под ногами: оттолкнет ли она его, или позволит пойти дальше…

Он ступил на хрупкий лёд, но провалился и позволил себе нырнуть с головой в этот сладкий омут. До сегодняшнего дня Сандор помнил каждую мелочь: как она улыбалась, как хмурилась, как морщила лоб, когда бывала чем-то недовольна… А сейчас он едва мог представить её лицо. Только если посмотреть на одно из множества бестолковых фото, которые пташка обожала делать чуть ли не на каждом шагу, чтобы затем выкладывать селфи – когда своё, когда с ним вдвоём, – на всеобщее обозрение. Тоска сжала сердце ледяной рукой, ломая хрупкую стену, которую он старательно выстраивал все эти два года после её гибели, пытаясь спрятать подальше воспоминания и жить в мире, где больше никогда не раздастся весёлый пташкин смех.

О том, что случилось сегодня в клубе, надо забыть. Вытравить из памяти все картины произошедшего, жирной линией перечеркнуть свой постыдный поступок. Тогда, в тот момент, ярость накрыла его с головой, затуманила разум, разгорячила кровь. Он не думал ни о чём, выплёскивая накопившуюся боль, не видел, кто перед ним… Ему всё было безразлично, имела значение только свирепствующая в душе буря из ненависти, злости, обиды и непонимания… Казалось, что это не озноб, а тело до сих пор трясёт от оргазма.

Даже бежевые стены смотрели на него с немым укором, а потолок навис над головой, угрожая раздавить прессом совершённых сгоряча ошибок. Он виноват перед волчицей, виноват перед пташкой... Сандор обхватил голову руками: казалось, череп вот-вот треснет и мозги вытекут наружу. Надо поскорее всё забыть… Просто вспомнить, как это было с пташкой в их первый раз: рыжие волосы, разметавшиеся по подушке, полные груди, роскошное тело… Но перед внутренним взором всплыло только лицо волчицы.

— Тебе снился кошмар? — услышав вопрос, Сандор осоловевшими глазами уставился на Лораса. — Ты всё время звал жену… Может, отпустишь мою руку?

Он разжал пальцы, выпустив тонкое, как у девушки, запястье Лораса, – видимо, во сне схватил. Тот даже поморщился от боли, когда Сандор ослабил хватку, и потёр онемевшую руку.

— Я пытался снять жар. Ты весь горишь.

— Я что, уснул? — Во рту было сухо, словно в пустыне.

— Да, причём сразу, как только лёг. Может, стоит отвезти тебя в клинику? Я ведь хирург, а не терапевт, и не смогу поставить тебе диагноз…

— Не надо диагноза, — прохрипел Клиган, пытаясь приподняться. — И в клинику не надо. И вообще, никто не должен знать, где я. Ты меня понял? Ляпнешь кому-нибудь, в особенности волчице, – шкуру с тебя спущу.

Обычный человек, наверное, отшатнулся бы, но Лорас расцвёл, словно ему только что признались в любви:

— Ты говоришь точно так же, как он.

— Блядь, я и забыл, что вы с Григором жили...

Теперь понятно, почему кровать настолько огромная, что даже он полностью поместился на ней. Сандор только сейчас вспомнил, как убивался Лорас, оплакивая его брата, тогда как он сам не скорбел о нём ни минуты.

— Жили, — отозвался Лорас и протянул ему стакан: — Выпей, поможет снять жар. И не беспокойся, я никому не скажу, что ты здесь. Оставайся сколько захочешь.

Сандор взглянул в его искренние глаза, полные затаённой, подавленной боли.

— Как ты живёшь без него? Каково тебе осознавать, что никогда больше его не увидишь?

Вопрос был странный даже для него — выяснять интимные подробности у любовника своего брата, — но почему-то именно сейчас ему было важно услышать ответ человека, который тоже кого-то потерял.