— Знаю такую девицу! — вскричал Леший. — Только ты меня развяжи и на волю отпусти! А то не скажу.
Ванька Лешего развязал, а Леший и говорит:
— У царя дочка есть. Светла, как солнышко. Голосиста, как соловушка. В косе месяц блестит. Глаза звездами сияют. И ласкова, как ветерок. Ступай сватайся!
— Да ты что, Леший! Смеяться надо мной вздумал? — рассердился Ванька. — Где это видано, чтоб крестьянский сын царевну сватал?
А Леший и говорит:
— Видано не видано, а будет по-нашему! Только ты меня слушайся. Иди сейчас в столицу. Узнай, какая у царя забота. А как узнаешь, приходи ночью в лес, об пень постучи, меня покричи. Я тебя научу, чего дальше делать.
Ухватил Леший напоследок еще гороху и убежал. А Ванька домой отправился. Дома у Ваньки с отцом-матерью разговор:
— Куда собрался?
— В столицу.
— Зачем?
— Жениться.
— Мало девок на деревне?
— Хочу на царевне!
Отец с матерью руками развели: «Ну и ну! Ну и Ванька!». Пришел Ванька в столицу. На площади потолкался. Узнал, какая у царя забота. А ночью в лес пошел, о пенек постучал, Лешего покричал.
Он тут как тут.
Ванька Лешему говорит:
— Вот какая у царя забота: надо ему с Идолищем воевать. Идолище поганое из-за моря ползет, скот и людей грызет. Обещает царь дочку выдать за того, кто Идолище одолеет. А взялся Идолище поганое одолеть воевода Подскокович. Ему и царевна достанется.
Леший хохотнул и говорит:
— Ну, это мы еще поглядим, кто Идолище одолеет, кто на царевне женится! Входи, Ванюша, в избу.
Глянул Ванька: на месте пня — избушка. Вошли в избу. Там нет ничего, только пень да пенек. Да гнилушки в углу светятся.
Усадил Леший Ваньку, поставил бочонок дубовый с ковшом берестяным и говорит:
— Испей, Ванюша, меду богатырского.
Нацедил Ванька ковш, выпил. Леший и говорит:
— Много ли, Ванюша, в себе силы почувствовал?
А Ванька такую вдруг силу в себе почувствовал, что сказал не соврал:
— Да если б палица была в пятьдесят пудов, я бы ее выше дерева подкинул!
— Тогда испей еще ковшичек, — сказал Леший.
Нацедил Ванька еще ковшичек, выпил.
Леший опять его спрашивает:
— А теперь много ли силы в себе чувствуешь?
Ванька силу такую в себе почувствовал, что сказал не соврал:
— Если б палицу в сто пудов, я бы ее выше облака подкинул.
— Пожалуй, хватит, — сказал Леший. — Ступай за мной!
Вышли Ванька с Лешим наружу. Леший свистнул раз — лежит палица в сто пудов. Свистнул два — стоит конь вороной. Свистнул в третий раз — в руках у Ваньки зеркальце.
— А зеркальце зачем? — удивился Ванька.
— Подари его царевне, — сказал Леший. — Зеркальце не простое, в него все на свете видать. А теперь, Ванюша, скачи к воеводе, просись в поход. Да, на вот тебе моху горсть. Небось пригодится!
Ванька зеркальце за пазуху спрятал, поднял палицу в сто пудов и на коня вороного вскочил. Оглянулся Ванька — нет ни Лешего, ни избы.
Только темный лес стоит, да где-то филин кричит.
В столице Ванька первым делом в царский сад забрался на царевну поглядеть, зеркальце ей подарить. Вот дождался он, вышла утром царевна погулять. Глядит Ванька: Леший правду сказал. Светла царевна, как солнышко, глаза звездами сияют, блестит месяц под косой. Распевает царевна соловушкой, а ласкова, нет ли — откуда знать?
Не посмел Ванька с царевной заговорить. Подкинул зеркальце на тропиночку. И как только царевна зеркальце увидела, подняла — Ванька со всех ног из сада бежать, да на коня, да вскачь. Прямо на двор к воеводе, в поход проситься.
Воевода Подскокович войско собрал превеликое. Пешее и конное. Ваньке по его крестьянскому виду велел позади всех встать.
Вот шло войско и день, и два, а на третий с Идолищем встретилось. Ползет Идолище поганое. Позади хвост на семь верст тянет. Впереди семь голов несет. Где лапой Идолище ступит — яма. Где брюхо проволочит — ров.
Из ноздрей пламя пышет, с алых языков горючей смолой слюни текут.
Не знает воевода, как к Идолищу поганому подступиться.
Поставил конных воинов впереди, пеших сзади. Идолище на войско двигается, не боится. Поставил пеших впереди, конных позади. Идолище не страшится, надвигается. Того и гляди войску смерть.
Подползло Идолище близко да как взревет!
От такого реву неслыханного присели кони. Попадали пешие воины.
Тут Ванька поскорей моху в уши натолкал и вперед выехал. Взревело Идолище поганое во второй раз. Затряслась земля, и покатилось войско кувырком. А воевода Подскокович в страхе на березу подскочил и сидит там ни жив ни мертв.
А Ваньке хоть бы что! Не слыхать ему рева Идолищева. Не страшится, не пятится конь вороной. Ванька Идолище кругом объехал да и вскочил ему на хвост, а оттуда на спину. Да как хватил Идолище поганое по башке стопудовой палицей!
Сникла одна Идолищева голова. Угас огонь. Не валит из пасти дым. А Ванька стопудовой палицей ударил по другой меж глаз — они и выкатились.
— Это кто-о меня-я та-ак? — взвыло Идолище.
— Это Иванище тебя так! — вскричал Ванька.
Да по башкам, по башкам стопудовой палицей!
И так и сяк Идолище поганое головами ворочает — не может достать Ваньку со спины.
А когда от семи голов одна осталась, взревело Идолище:
— Пощади меня, Иванище! Я вспять пойду!
— Ан нет же, Идолище поганое! — отвечает Ванька. — Сейчас ты вспять, а потом опять?
И ударил стопудовой палицей в последний раз. Тут из Идолища и дух вон.
Съехал Ванька с Идолища, воеводу спрашивает:
— Ты зачем, воевода, на березу влез?
— Поглядеть, не идет ли еще какой враг! — отвечает воевода Подскокович.
Спустился воевода, приказал Ваньке с коня слезть и на березу влезть. Да строго-настрого велел не слезать, пока смену не пришлют. А сам на Ванькиного коня вороного вскочил и к войску поскакал.
— Я один на один Идолище победил! — сказал воевода войску. — Кричите мне славу!
— Слава, слава воеводе Подскоковичу! — вскричало войско.
Издали-то не видно было, кто Идолище одолел, кто на березе сидел. А только того никто не знал, не ведал, что все то время смотрела царевна в зеркальце. И царю с боярами давала поглядеть. И все-то видели, как сражение с Идолищем семиглавым шло.
Однако от царя указ был к свадьбе готовиться. Да только жених не назван. Вот вышел царь с царевной и боярами на Красное крыльцо воеводу Подскоковича встречать. И лишь воевода коня у Красного крыльца остановил, обернулся конь вороной в козла рогатого, бородатого.
Что тут было народу, бояр, слуг и стражи — так все и обмерли. А как опамятовались — за животы схватились: «Ну и конь под воеводой!»
А воевода Подскокович, что и думать, не знает. От стыда и страха ни жив ни мертв на козле сидит.
Царь сказал:
— За службу тебе, воевода, спасибо. А за плутню вот тебе моя воля: скачи на козле к березе. Вели Ивану-воину с березы слезть, а сам на березу влезь. И сиди там, пока не вызову!
Делать нечего. Царя ослушаться — головы лишиться. Поехал воевода Подскокович на козле. Козел подпрыгивает, воевода на нем подскакивает. Все встречные-поперечные пальцами на него показывают, от козла носы отворачивают. Пока воевода доехал, все косточки порастряс. А уж сраму, сраму натерпелся — не избыть!
Под березой воевода с козла долой и кричит:
— Скорей слезай, Ванька! Смена тебе пришла!
Слез Ванька и спрашивает:
