— А вот это у нее в тебя, — говорит вратарь, указывая на друга. — Куда желает ехать принцесса?
— В светлое будущее.
С того момента, как она узнала диагноз, ей просто хотелось нормальной, привычной жизни. Все мечты разом рассыпались. Ни о каких отношения и семье не было и мыслей. Вете просто было страшно, что она может все разрушить. Мания или депрессия могла посетить ее в любую секунду, а в таких состояниях девушка не может на сто процентов контролировать себя. Появится ли снова желание убить себя или же сделать больно кому-то? А что если в период мании ей снова захочется сделать что-то безумное?
В голове сразу же начали всплывать моменты, когда она была готова подчинить себя весь этот мир. Амбиции просто переполняли ее, чувства захлестывали с головой, а разум будто отключился. Она никогда не забудет тот период. Походы в клуб, от которого ее просто мутило, связи с сомнительными личностями, прыжок с парашютом и небольшая татуировка на плече. Все считали, что так девушка справлялась с потерей друга, но на деле ее разум был подчинен биполярному расстройству. А после последовала депрессивная фаза, в период которой она не выходила из квартиры и спала по двадцать часов в сутки. Тело будто не принадлежало ей, а голоса в голове становились все сильнее. Она ненавидела это чувство. Начинались галлюцинации, а действия лишались хоть какого-то смысла.
— Тем, звонят, — крикнула она, слыша, как кто-то настойчиво стучит в дверь.
— Выхода нет, — поет Дзюба, принимая ванную.
— Боже, ребенок, — закатывает глаза Вета и направляется в прихожую. — Привет, Саша.
— Привет. Можно войти? — он смотрит на нее.
— Конечно. Что-то хотел?
— Твой брат забрал мои вещи. Он перепутал сумки и уехал с ними, вот, приехал забрать.
— Как же похоже на него. Ну погоди, у него там концерт для мочалок, как закончит — весь твой. Хочешь, можешь присоединится, думаю, что место между гелем для душа и порошком точно есть
— Наверно, откажусь, моя психика не выдержит такого.
— Зря, у него сегодня в репертуаре рок, не знаю, как тебе, но мочалкам точно нравится, — улыбается девушка, а Саша начинает заливисто смеяться.
— Ты шутишь, мне это нравится, — говорит Головин.
— Не привыкай, это бывает не всегда, — пожимает плечами Вета, понимая, что завтра у нее скорее всего будет отвратительное настроение. Так всегда происходит. Смена внутреннего состояние происходило слишком часто, что первое время раздражало ее. Но сейчас она просто привыкла, зная, что это намного лучше фаз.
Дзюба с первой встречи считала Головина крайне привлекательным. Хоть ее брат и называл его прическу гнездом, ей казалось, что она просто замечательная и делает Сашу только милее. Его карие глаза представлялись ей бездонным океаном из горячего шоколада, а улыбка будто осветила весь мир солнечным светом.
— Чего смеемся? — заходит в комнату Артем. — О, Санек, как хорошо, что ты тут. Посидишь с Ветой, мне надо отъехать ненадолго.
— Вообще-то я не маленькая, — говорит девушка, надувая губы.
— Тебя не спрашивали, принцесса, — произносит Дзюба. — Согласен?
— Да, конечно, без проблем.
— А меня не забыли спросить? Что мы будем вообще делать? — сказала она.
— Сыграй ему на гитаре, попой, — пожимает плечами Артем.
— Лучше тебя все равно не выйдет, мочалки просили передать, что с нетерпением ждут новый концерт, — улыбается Вета.
— Вот теперь понятно, что вы брат и сестра.
«Гори, но не сжигай, иначе скучно жить»
Голос девушки будто обволакивал все вокруг. Она перебирала пальцами струны, вспоминая то время, когда сцена была ее вторым домом. Но все разрушилось, забылось, было будто не с ней.
— Ты очень красиво поешь, — тихо хлопает в ладоши Саша.
— Спасибо, — смущается Вета.
— Намного лучше своего брата, — усмехается он и берет ее за руку.
— Саш, не стоит, — отстраняется она.
— Почему? Что-то не так? Я думал, что тоже тебе нравлюсь.
— Да, но оно тебе не нужно. Саш, тебе не нужно портить свою жизнь такими людьми, как я. Я бракованная, — выдавливает девушка и радуется, услышав, как хлопнула дверь.
Головин не мог понять, что значит «бракованная», что она имела в виду, говоря об этом. Вета так или иначе что-то скрывала. В любую погоду девушка носила толстовку, пряча свои руки. А ведь с самой первой встречи она запала ему в сердце. Просто выделялась из общей массы своей индивидуальностью: всегда разная, никогда не использующая косметику, прыгающая на Акинфеева и вызыващая на лице серьезного вратаря улыбку. Вета явно была идеальна в его представлении.
— Ты чего сегодня без малышки? — подходит к Артему Игорь.
— У нее вчера появились признаки начала депрессивной фазы, утром отвез ее к психологу, сейчас спит дома, — потирает глаза Дзюба. — Я так испугался, что все пошло по второму кругу, что светлый промежуток закончился.
— Светлый промежуток? Депрессивная фаза? — сказал Саша, чем заставил их обернуться. — Она вчера мне сказала, что бракованная. Может кто-то удосужит меня рассказом о том, что происходит?
— А тебе какая разница? — огрызнулся Артем.
— Мне нравится твоя сестра, я влюблен в нее. И хочу знать, что происходит, — решительно произносит Головин, смотря, как Игорь положил руку на плечо Дзюбы, давая ему понять, что поддерживает друга.
— У нее биполярное расстройство, сейчас это особо не проявляется, но это пока, — выдыхает форвард.
Вета проснулась из-за ужасной слабости. Вчерашний вечер напугал ее до безумства. Эти голоса в голове буквально разрывали ее изнутри, ей хотелось сбежать от самой себя, лишь бы не началось все заново. Девушке было страшно, что она снова может оказаться в психиатрической больнице, накачанная кучей таблеток и чувствующая себя овощем. Казалось, что из нее вытрясли всю душу.
— Привет, принцесса, — зашел в ее комнату Игорь. — Мне тут сказали, что ты неважно себя чувствуешь, я привез тебе фруктов.
— Привет, — она приподнялась и искренне улыбнулась, увидев друга. — Мне было так страшно вчера. Показалось на секунду, что все вернулось в тот самый период, будто и не было светлой фазы, просто затишье перед бурей.
— Вет, даже если бы у тебя снова началась мания или депрессия, мы не бросим тебя. Я никогда не брошу тебя, чтобы с тобой не приключилось. Твоя болезнь не делает тебя хуже, она делает тебя тобой. И тебя все так же любят. И родители, и Темыч, и я.
— Игорь, я не знаю, чтобы делала без тебя. Я люблю тебя, ворчун, — произносит девушка и чувствует, как по ее щекам начинают литься слезы.
Акинфеев с самых первых дней стал ей близким другом. Стоило Дзюбе их познакомить, как они тут же нашли общий язык. Некогда серьезный Игорь смеялся над ее шутками и умилялся милому прозвищу «ворчун». Он был единственным ее другом, который не бросил, узнав о биполярном расстройстве, и всегда занимал в сердце девушки особое место. Вета усмехнулась, вспомнив, как часто они проводили время втроем, просто болтали, смотрели фильмы и веселились. Кому-то было тяжело даже с одним представителем семейства Дзюбы, но Игорь стойко их выносил, говоря, что любит обоих.
К вечеру все вернулось на свои места, таблетки делали свою работу — Вета стала лучше себя чувствовать, а Артем успокоился, увидев, что сестра даже поела. Из головы не выходили слова Головина о том, что он чувствует к его малышке. Ему было боязно, что парень может не вынести ее расстройство, из-за чего в последствии разобьет сердце его принцессе.
— Я открою, — говорит Дзюба и направляется к двери, а после заходит в комнату сестры. — Вет, это к тебе. Вам нужно поговорить, оставлю вас.
— Привет, — тихо произносит она, смотря на Головина.
— Здравствуй. Я хотел сказать, что знаю про твою болезнь. И ты слишком сильно засела в моем сердце, поэтому давай попробуем, если ты что-то чувствуешь ко мне, — на одном дыхании сказал парень.
— Саш, я испытую к тебе такие же чувства, но пойми, что я — бомба. В любой момент могу взорваться и ранить осколками всех вокруг себя, и моя задача минимизировать количество людей, которым разобью сердце. В любой момент меня может настигнуть или мания, или депрессивная фаза. Хочешь увидеть последствия? — произносит она и, получив слабый кивок, стягивает с себя толстовку. — Эта татуировка — последствия мании, я вела себя отвратно в тот момент, ходила по клубам, прыгнула с парашюта, набила татуировку. А это, — девушка вытягивает руки, — моя депрессия. Я пыталась покончить с собой, меня спас Артем. Потом лежала пару месяцев в психиатрической больнице, пока врачи не решили, что я все же не опасна для общества. Тебе оно надо?
