— Он следил и за мной?

— Разумеется, — Изуми изобразил искреннюю обиду. — Я раньше всех узнал о ваших связях с Шестым, которые, кстати, грозили моим грандиозным планам по свержению династии Такаяма. Мне приходилось менять планы на ходу, придумывать извороты всё хитрее, ведь, если б Хатаке начал вынюхивать, узнав о тебе чуть больше, мне пришлось бы несладко.

— Поэтому ты натравил Совет на отца, вырыв откуда-то из задницы ада тот проклятый обычай? — Рей зло сверкнула глазами, но Изуми лишь приподнял уголки губ.

— Рей, ты была бы поистине великолепным правителем, — он разочарованно цокнул языком. — Есть много вещей, к которым я приложил руку.

— Восстание? — предположила Рей, и Изуми кивнул.

— Это было сложно, — он цокнул языком в зубы. — Манипулировать несколькими приближёнными — это одно, а вот целая страна… Тем не менее, я смог разжечь у народа искру недовольства, причём, доставлял твоему отцу несколько преувеличенную информацию из далёких гарнизонов. Поэтому и подавить так называемое «восстание» не составило труда — ведь народ так некстати потерял своего правителя.

Последние слова он произнёс с наигранной печалью, опустив глаза и тяжело вздохнув, коснувшись ладонью груди. Рей затошнило, живот стянуло в узел, и к горлу подступала ломота. Она поняла, что он рассказывает им это всё не просто так — Изуми знал, что она и Нишики никому не смогут рассказать об этой тайне, и теперь просто издевался над ними.

— Подведём итоги, — Изуми хлопнул в ладоши и радостно их растёр. — Твоя настоящая фамилия — Нохара. Рей Нохара. Твой возлюбленный убил твою сестру, а возможно, и вырезали всю твою семью. А некто Обито Учиха спрятал тебя в нашей стране, — он разочарованно показал головой, — Работай я у твоего отца в то время, выбросил бы этого Обито со скалы прежде, чем он достиг Таниёсай. Однако, признаюсь, без тебя всё было бы слишком скучным.

— Откуда… — искра изумления прошлась по лицу девушки, и Изуми снова обиженно надулся.

— Ты меня вообще слушала, нет? — он многозначительно указал на Хосока, который с нескрываемой яростью смотрел на Нишики, как на добычу. — Твоя загадочная история детства, твоя мнимая болезнь, которая ни разу за твою жизнь так и не дала о себе знать, хотя была настолько сурова, что тебя скрыли на три года от людских глаз… Я начал это давно подозревать. Ты точно была не из Кёзан но Куни, это очевидно — тебя бы хоть кто-то, но искал. А единственная страна, с которой мы соседствуем — это Хи но Куни. Я годами обрабатывал твоего отца, настраивал и убеждал в необходимости открыть страну. Не для торговых связей, нет. Наша экономика развита достаточно, чтобы бы зависеть от кого-либо. Но в этом было своё преимущество.

— Ты знал, что Совет не одобрит эту идею, — закончила за него Рей. — А также открытие страны позволило бы тебе узнать о том, была ли я родом оттуда.

— Именно, — восхитился мужчина. — Твой отец всё же разглядел преимущества этого союза, после войны в частности. Дальше всё должно было быть как по маслу. Я не учёл лишь того, что ты станешь трахать Шестого, что могло осложнить мои планы. Но и с ними, как ты поняла, я справился.

Тем временем он едва повернул голову к Хосоку, и тот, недовольно ворча, оторвался от стены. Он сложил печать, и вокруг него образовалось лёгкое облачко, и, когда оно спало, Рей едва смогла дышать. Внутри всё опустилось.

Перед ней стоял Какаши.

— Ты…

— Не совсем, — облачко тут снова появилось, и вместо Какаши предстал Хосок. — Я лишь заменял его. Кстати, ты поступила очень неглупо, спросив меня про подарок.

Рей в изнеможении закрыла глаза, и слёзы беспомощно катились вниз. Девушка догадалась, зачем Изуми сделал всё это. Зачем попросил Хосока прикинуться Хатаке. Регент не преследовал какие-то конкретные цели — он лишь хотел сделать ей больно, хотел, чтобы раскрытия правды оказалось равносильным кругам ада, через которые он заставляет её пройти перед… концом.

— Правда, ты так смотрела на своего Хатаке, как на божество, — хмыкнул Хосок, и его лицо исказила похотливая усмешка. Он наклонился так, что их лица были на одном уровне и провёл костяшками пальцев по влажной от слёз щеке. — Правда, как я раньше не догадывался прикинуться Шестым и трахнуть тебя, как следует? Даже вчера мне было тяжело держаться.

Позади послышалась отчаянная возня и мычание. Нишики метался. Он не мог видеть, как кто-то трогает сестру против её воли. Хосок раздражённо закатил глаза, и, в один миг оказавшись около парня, ударил со всей силы кулаком в живот.

— Не смей! — крикнула Рей, словно очнувшись.

Нишики загнуло, насколько позволяло прикованное тело. Его протяжный стон сводил с ума. Хосок, хищно щурясь, ухватил парня за волосы на макушке и резко дёрнул вверх. Нишики зажмурился, когда нукенин одним движением отодрал от лица полоску скотча.

— Ты что-то хотел сказать, малыш? — оскалился Хосок и пригнулся, так, что его ухо оказалось около рта.

— Если ты, ублюдок, тронешь её… — зашептал Нишики, но не успел договорить, как в лицо тут же прилетел ещё один удар.

— Изуми, он меня оскорбляет.

— Делай что хочешь, — небрежно махнул Изуми, хотя в его глазах уже бушевал огонь.

Хосок сложил ещё одну печать, и каменные оковы тут же ушли в землю. Нишики упал ниц, едва успев подставить руки для смягчения. И тут же отлетел в сторону — Хосок пнул его в живот.

— Не смей! — кричала Рей, задыхаясь от подступающих слёз, не отводя взгляда от брата. Но её будто не слышали, нарочно игнорируя. — Не трогай его!

Хосок, издав какой-то блаженный смешок, подошёл к парню, дернув за плечо и перевернув на спину. Крепко ухватив за рубашку на груди и таким образом приподнимая его, уже в полубессознательном состоянии, Хосок снова ударил по лицу. Сильно, яростно.

— Нет!

Кровь брызнула, оставаясь на костяшках Хосока, но тот не обращал внимания. Он ещё раз подошёл к Нишики, снова поднял его, и только занёс руку для нового, ещё более мощного удара, как Изуми произнёс: — Хватит.

Нехотя, но Хосок отпустил Нишики, брезгливо окинув стонущего от боли парня.

— Пора заканчивать. Её могут начать искать.

Слёзы застилали глаза Рей, а из горла вырывались не стоны — хрипы. Она не слышала, не смогла понять, о чём говорит Изуми, смотрела лишь на брата, который всё же пытался подняться на ноги. Подойти к ней. Помочь ей.

Лишь когда Хосок, медленным шагом, как хищник к жертве, подошёл к истерзанной Рей, когда он достал кунай из боковой сумки и передал его Изуми, внутри всё замерло.

— Довольно символично оборвать твою жизнь подарком твоего возлюбленного, — он задумчиво провернул кунай, оценивая его вес на ладони. — Он ведь даровался для твоей защиты? Ты даже не вспомнила про него по возвращению в Таниёсай, и было довольно легко стянуть его.

Она посмотрела на брата, корчившегося от боли, но, не разрывая зрительного контакта с ней, и старался встать. Просто пошевелиться, сделать хоть что-нибудь.

— Ты нравишься мне Рей, правда, — с издёвкой прошептал Изуми, встав напротив него. Нишики постарался приподняться, но Хосок со всей силы толкнул его ногой и прижал к земле, не давая возможности пошевелиться. — Поэтому ты не увидишь, как умрёт твой брат.

Резкий выпад, кунай на мгновение сверкнул в проблесках свечи…

— РЕЙ!

Нишики закричал, впиваясь ногтями в землю. В секунду нервы, как паутинки, разбросались по телу, касаясь до каждого кончика пальцев, и вдруг снова собрались в груди, опаляя болью. Сначала казалось, что мир, воздух, всё сущее остановилось, замедлилось. Смешалось всё — всепоглощающая тьма и яркий свет. Глаза открыты, но не видят, не могут уловить движения вокруг. Потом боль стала выводить из этого состояния, постепенно, заполняя то, что покидало её ослабевающее тело.

Вместе с дыханием уходила и жизнь. Яркая вспышка озарила всё вокруг.

«Это… смерть?»

Последние мысли. Нет страха. И боли уже нет. Или кажется, что вокруг какая-то возня, что кто-то бережно освободил её и укладывает на спину. Почти не больно.