-Да. Но я о другом. – Марлини не заметил ее взгляда, погрузившись в экран компьютера. - Мескалин мескалином, но здесь дело не в рядовых подростках, решивших поймать кайф. – Пояснил мужчина. – Ты же сама сказала, что пейотизм классический обряд для навахо. Вряд ли человек, который с детства сталкивается с ним, способен переборщить с его применением.

-Это верно… - Согласилась Кетрин, оторвавшая взгляд от цветочного горшка и вернувшись в реальность.-Может, вы поделитесь своими соображениями? – Женщина подошла к Питеру поближе, и он уловил легкий приятный аромат ее духов. В них были нотки сандала и жасмина, тонкий цветочный запах напоминал о Востоке и идеально сочетался с ее немного смуглой кожей, сохранившей еще остатки загара от прошлого купального сезона, несмотря на то, что на дворе уже был конец зимы.

Мужчина отскочил от клавиатуры, отодвинувшись от Кетрин подальше и загородив экран компьютера спиной.

-Мы пока еще ничего не выяснили. – Пробормотал он словно подросток, застуканный за просмотром порнографии.

Кетрин посмотрела на Оливера, словно, искала поддержки, но тот лишь сощурился и неуютно поежился.

-Да Бог его знает. – Тот пожал плечами. – Но только не зря в убийствах обвиняют навахо. Не зря.

-Я думаю нам стоит в первую очередь искать того кому выгодно, чтобы навахо оказались виновны. Ладно, нам стоит заказать билеты в Тусон. Сделаешь? – Попросил Питер, хотя просьба его скорее звучала как приказ.

Кет с укором посмотрела на Оливера, потом на Питера,но ничего не ответила. Только поджала губы и почти незаметно кивнула головой.

-Вот и хорошо, а мы как раз все выясним по поводу этого мескалина, - не вдаваясь в подробности, произнес Марлини и протянул Кетрин телефон.

***

Кафе с утра не было популярным местом времяпрепровождения, поэтому эти двое могли достаточно спокойно поговорить.

-Мистер Лютер, в своей книге, Вы пишете, что не смогли бы справиться со всеми трудностями, если бы не помощь некоего незнакомца. Что это за незнакомец?

Собеседник улыбнулся.

-Но нет, нет, его имя я не могу раскрыть. Он оказал мне такую услугу, что я готов каждый божий день молиться о его спасении.

-Прекрасный незнакомец? – Интервьюер слабо рассмеялась. – Боюсь спросить, как же он вывел Вас из затяжной депрессии, если, по Вашему же собственному признанию, с этим не справлялись лучшие психологи в стране.

Лютер посмотрел на диктофон, лежащий на столе, между двумя чашками кофе.

-Поймите, ведь половина чудесного излечения заложена в самом пациенте. Если он хочет вылечиться, то, как говорится, медицина бессильна. А те психиатры и психотерапевты, что работали со мной после гибели моей жены, не смогли мне внушить радость к жизни. Они не позволили мне чувствовать желание жить.

-А незнакомец помог? – Удивилась журналистка.

-Помог. – Кивнул Лютер. – Он не просто помог. Он раскрыл во мне такую силу духа, что я теперь этой силой могу заряжать других.

Его собеседница недоверчиво посмотрела на Лютера. Она видела свет в его глазах, видела огонь, который готов был спалить все кругом, но в тоже время, предполагала, что это всего лишь часть тонкой психологической игры. В конце концов мистер Фил Ли Лютер знаменит не только своими произведениями, но и своими интригами. Он мог свергнуть с Олимпа любого, кто мешался ему на пути, и любого мог возвести на вершину, лишь бы потешиться, смотря как тот, при его же помощи, скатится в пропасть.

-Вы не верите мне, я понимаю. – Улыбнулся Лютер. – Но это истинная правда. Понимаете, когда Вы отчаиваетесь и в своем отчаянии попадаете на дно, причем, крышка этого дна уже над Вашей головой, когда вы ничего не ждете от завтрашнего дня, то этот завтрашний день принесет вам больше счастья, чем вся прошлая жизнь.

Журналистка покачала головой, делая вид, что соглашается и понимает.

-Мисс Палмер, поймите, я не хочу, чтобы кто-то пережил тоже, что пережил я. Несмотря на последствия, сам ход лечения оказался очень тяжелым. Он мог привести меня в обе стороны и счастье, что я сижу перед Вами.

-Что Вы хотите сказать? – Нахмурилась женщина.

-Те люди, с которыми я провел несколько месяцев, имеют не самые стандартные методы.

-Насилие, наркотики, шоковая терапия? – Перебрала варианты женщина.

Лютер засмеялся.

-Элеонора, Вы слышали когда-нибудь о мескалине?

Журналистка кивнула.

-Хотите сказать, что Вас лечили наркотическими веществами?

-Хочу сказать, что меня вылечили. – Сделал акцент на последнее слово мужчина. – Мне абсолютно все равно к чему они прибегали и прибегают ли к этому сейчас. Важно, что я снова хочу жить и хочу писать.

Женщина насторожилась. Мескалин. Уже не в первом деле всплывает этот психоделик, уже не в первом деле люди ищут себя и пытаются избавиться от душевных мук с помощью этого средства. Уже не в первом деле в этом им помогают индейцы.

-Все же, могу я спросить, чем так примечательна тот незнакомец, который спас Вас?

«Нужно просто узнать, кто его «лечил» и дело в шляпе», - подумала женщина.

-Нет. И никогда не узнаете. Я поклялся, что и на смертном одре не раскрою ее тайны, даже если меня будет пытать АНБ.

«Тогда мне придется тебя убить», - снова подумала журналистка.

-Ну, а как же все эти истории с убийствами? Неужели Вы не боялись подобного?

-Смерти? – Переспросил мужчина. – Нет. Поймите, в тот момент я не боялся ничего. Я просто пошел туда, думая, чем черт не шутит, если и это не поможет, сброшусь с моста.

Он беспечно пожал плечами, отчего Элеонору передернуло. Этот жизнерадостный, пышущий оптимизмом человек так спокойно говорит о самоубийстве, что самому хочется спрыгнуть с моста.

Журналистка потянулась к диктофону и выключила его.

-А если я скажу Вам, что сама хочу вылечиться.

Кажется, что это заинтересовало ее собеседника. Он посмотрел ей в глаза и сощурился. Рассказать все ради красивой статьи – одно, но помочь другому в похожей проблеме совсем другое. Вопрос в том, можно ли доверять ей?

***

Тучный низкорослый мужчина шел по широкому коридору полицейского участка не успевая отвечать на приветствия шедших навстречу и мимо него, выходящих и заходящих в кабинеты, коллег. Двери с мутными стеклами, на которых были напечатаны имена детективов, были по обе стороны коридора. Между ними на стенах висели фотографии лучших сотрудников, а также тех, кто погиб при исполнении служебного долга. Спустя пару минут мужчина оказался возле своего кабинета. Ему приветственно улыбнулась секретарша, сидящая за столом прямо у двери. Мужчина зашел внутрь и захлопнул за собой дверь. Он работал здесь почти тридцать лет и никак не мог привыкнуть в ежедневной суматохе. С возрастом переносить шум, доносящийся из коридора, ему было все тяжелее. Еще не придя на работу, он чувствовал, как начинала болеть голова. Вставая утром с постели и, наливая крепкий кофе с двумя ложками сахара, он уже слышал этот шум, вызванный телефонными звонками, жалующимися посетителями, мелкими хулиганами и проститутками, приведенными в участок. Не то чтобы он не любил свою работу, скорее наоборот, но просто с каждым годом, с каждым новым делом ему все сильнее хотелось уйти на покой, уехать на родину – в маленький городок под Финиксом, провести там остаток дней, куря дешевые сигареты и, выпивая по вечерам сливовую наливку. Но каждое новое дело приводило к тому, что он оставался. Он должен был довести его до конца и только потом уходить. Но после этого появлялось новое дело, потом еще одно, и еще, и еще, и еще… Это был замкнутый круг и комиссар в глубине души понимал, что этот круг не разорвется никогда, хотя продолжал надеяться, что когда-нибудь ему хватит смелости уйти, бросив все, или на худой конец, на его место пришлют молодого энергичного новичка, а его «попросят».

Не успел комиссар сесть за стол и закурить первую «рабочую» сигарету, как в кабинет залетел его помощник – молодой долговязый парень с квадратным лицом и маленькими, глубоко посаженными глазками.