Люба

Квартира встретила меня удушающей тишиной и невыносимой болью. Каждый замеченный мною в коридоре предмет говорил мне о прошлом, начал показывать каждый момент, прожитый тут. Здесь было почти темно, только уличный свет освещал квартиру. Но в коридор он практически не попадал, отчего мне становилось страшнее и мрачнее на душе.

– Господи, я же еще дальше не прошла… – проговорила в тишину и сделала шаг к кухне. Очередной всплывший момент из прошлого и резкий шорох за спиной.

Люба

Скольких же усилий мне стоило открыть глаза и не упасть в обморок. Умом я понимала, что в квартире никого нет, но душой… Душа не хотела понимать и принимать. Я боялась, но больше тянуть нельзя было. Медленно, с дрожью в теле, я подняла тяжелые веки. Оглянувшись, я увидела, как рамка фотографии пошатнулась и повисла на одном гвозде.

Внутри словно все оборвалось, мне действительно казалось, что в квартире я не одна. Липкий страх овладел моим телом до такой степени, что я думала, вот-вот упаду. Снова прикрыв глаза, головой уперлась в стену. Выдохнула. Мне нужно набраться смелости, посмотреть в глаза своим страхам. Нужно! Приказав себе, я открыла глаза и направилась в сторону кухни.

Моему взору предстало пыльное серое помещение. Все здесь так же, как и в коридоре, осталось на своем месте, только уют исчез. Нет – как раньше – кастрюли на плите с только что сваренным супом или вермишелью. В духовке так же не печется пирог, с так любимыми Алексеем яблоками. Нет этого блаженного запаха по квартире. Все исчезло, оставив меня одну с кучей мыслей, боли и невероятной потерей в душе. Любимый забрал все, что нас соединяло. Любовь, тепло, уют и, самое важное, себя! Теперь это не жизнь, а череда серых, не нужных мне дней. Теперь нет выходных, праздников, будней, все смешалось в одну серую бесконечность.

Подойдя к обеденному столу в центре кухни, я провела пальцами по столешнице, собрав с нее пыль. Как же давно здесь никого не было, никто тут не жил, и не убирал больше эту квартиру. Я вдохнула едва ощутимый родной запах, и в глазах потемнело от очередной вспышки воспоминания.

– Любимая, я помогу тебе, – Лешка схватил кастрюлю с только что сваренными варениками.

– Да я бы и сама, Лешка, – но муж меня не слушал, сам начал выгребать из воды содержимое и перекладывать в миску.

– Я же должен помогать жене. Ты налепила, сварила, а я, что, буду только есть? Так не пойдет, это нечестно по отношению к тебе.

– Ты такой у меня заботливый, – нежно прошептала я, подойдя к своему мужчине вплотную. Он обхватил мое лицо ладонями и приблизил к своим губам. Сладкий поцелуй, и резкая вспышка, вернувшая меня на землю, возвратившая былую боль.

Мое дыхание сбилось, грудь высоко поднималась и опускалась при каждом вздохе. Я, сосчитав до десяти, постаралась себя успокоить и, набрав воздух в легкие, собралась идти в комнату, но меня отвлек скрежет замка во входной двери. Господи, я сегодня точно с ума сойду, – подумала я и направилась в коридор.

– Мама! – воскликнула я, когда в дверях увидела маму, и слегка попятилась к стене.

– Люба, я не думала, что ты будешь здесь, – ответила растерянно Татьяна Александровна.

После смерти Леши мама очень постарела, учитывая, что ей только 45 лет. Впервые после трагедии я ее увидела через четыре месяца, и была шокирована. Если бы я ее не знала, подумала бы, что женщине под шестьдесят. Осунувшееся лицо, глубокие морщины и пустой, безжизненный взгляд, похожий на мой. Мамочка страдала не меньше моего. Потеряв любимого мужа, она не была готова потерять и сына, пусть и не биологического, но это не имело значения. Да и можно ли быть когда-то готовыми терять любимых?

– Впервые я здесь после… – мне было трудно произносить вслух эту ужасающую правду, и я запнулась. Мама поняла меня и без слов, лишь кивнула и подошла ко мне для объятий. Крепких, родных, так необходимых мне.

– Девочка моя, – прошептала мама, и я еще крепче обняла ее.

– Мамочка, – так же прошептала я, обессиленно вздохнув. Из моих глаз потекли слезы. Мама, отпрянув, посмотрела на меня, взяв в ладони лицо.

– Доченька, – вздох, – драгоценная моя, нужно жить дальше. Нужно, по крайней мере, пытаться жить дальше, не загонять себя в угол, не закрываться в себе, а пробовать дышать. Учиться по-новому воспринимать мир. Кроме тебя, этого никто не сделает. Только ты в силах сама себе помочь, – продолжала говорить мама, а мне становилось трудно дышать из-за удушающих слез.

Эти слова словно обухом по голове били. Как? Как я могу жить дальше? У меня отняли самое дорогое, самое ценное и любимое. Как мне научиться снова дышать полной грудью? Если ее, эту самую грудь, разрывает на части. Словно несколько человек со всей силой тянут полотно, и оно под натиском разрывается на куски. То же сейчас и с моей душой происходило.

Мои ноги подкосились, и я с диким криком рухнула на пол, не в силах больше сдерживать свою боль. Слезы лились с невероятной скоростью, крики были все громче и громче, а боль не прекращалась. Она засела во мне окончательно, глубоко, не собираясь выбираться. Мама все это время сидела со мной рядом и гладила по волосам. Она сильная, держалась, еще и меня подбадривала. А я не могла, не было сил, я слабачка.

Спустя, кажется, вечность, мои рыдания прекратились, превратившись в тихие всхлипы. Мамочка продолжала меня гладить, успокаивая. Ее теплые руки на некоторое время приносили покой. Я приподнялась и крепко обняла единственного в мире дорогого человека. Свою любимую маму.

Так мы просидели еще некоторое время, а потом она предложила мне отсюда уехать. Сказав, что лучше позже еще раз вернуться, чтобы сейчас еще больше не травмировать и так больную душу.

– Мамочка, как ты справилась, когда папа от нас ушел? Я не представляю. Мне самой жить не хочется, – простонала я, когда, выйдя из квартиры, мы расположились у подъезда на скамейке. Слез уже не было, но внутренности так и рвало наружу.

– У меня были вы. Дети мои. Я ради вас жить продолжила, – пояснила она.

– А мне ради кого жить, мам? – громко спросила я и чуть тише добавила, – Мы так хотели родить ребеночка, нашего с Лешкой, но не успели. Ради кого жить? Разве только ради тебя. Ты же знаешь, мама, что я не брошу тебя? Знаешь?

– Знаю, милая, знаю. Если бы не ты, я бы тоже уже…

– Не смей! – перебила я маму. – Не думай так! Никогда!

– Прости, – ответила мама и обняла меня.

Мы просидели еще очень долго, обнимая друг друга, поддерживая без слов. И именно здесь, в теплых и родных объятиях мамы, мне становилось хоть ненадолго, но легче.

– Мааам, – позвала я. – А меня выперли с работы, – призналась я и заглянула маме в глаза.

– Ну, и Бог с ней, с этой работой. Ты у меня девочка умная и достойна большего. Не пропадешь, – снова успокаивала мама.

– Правда, ты так считаешь?

– Безусловно!

Клим

Мое полное имя Клим Андреевич Абрамов, мне 35 лет, и я владелец сети салонов по продаже мотоциклов. Свое детство я провел вполне весело и счастливо. Родители занимались бизнесом, при этом не забывая уделять мне достаточно много времени. Так что я не страдал от недостатка внимания. Окончив школу, поступил в Украинский государственный университет финансов и международной торговли, на факультет экономики и предпринимательства.

Мое увлечение байками преследует меня с пятнадцати лет и по сей день. Раньше я даже участвовал в гонках, редко, но случалось. И вот, окончив университет, я просто работал консультантом, позже меня взяли управляющим, а в двадцать пять предложили должность директора салона. Я отказался, сославшись на то, что давно мечтаю о своем деле, но только чтобы самому поднимать его с нуля.

Именно тогда я прекратил свою деятельность в салоне, управляющим. Все заработанные деньги я старался тратить по минимуму, откладывая на открытый мною счет. И вот тогда я смог начать свое дело, не имея никаких связей. Просто открыл маленький магазин деталей, а дальше пошло, поехало. А вот от помощи отца отказался, считая, что сам в силах поднять свой бизнес.