– А меня любовь греет, мамуль, – улыбнулась и глянула на Лекса, который в этот миг довольно улыбнулся мне в ответ.

– Только осторожно!

– Обещаю! – ответила я и побежала к воде.

Забравшись в воду, я слегка поежилась, а потом расслабилась. Достаточно тепло и так здорово. Наконец-то можно расслабиться после долгой холодной зимы. Погреться на солнышке и позагорать.

Задумавшись, я забыла, где нахожусь, лежа на воде звездочкой, как неожиданно почувствовала внизу что-то большое. Едва не вскрикнув, мигом поплыла в сторону, как тут же услышала смех Алексея. Я обернулась к нему и сверкнула взглядом, обещающим расплаты:

– Болван, ты меня напугал. Чего смеешься?

– Видела бы ты свое лицо в этот момент, – проговорил сквозь смех, а я, глядя на него, не могла злиться. Такой он добрый, и столько любви в его взгляде.

– Ну вот, мамуль, а ты спрашиваешь, почему не беременею? Да я с Лешкой раньше времени рожу, – сказала я, когда выбралась на берег.

– Раньше не надо, а вообще рожай, – обнял меня со спины муж и поцеловал в шею.

– Рожу, любимый, только после того, как ты постараешься, – добавила сквозь зубы, чтобы мама с тетей не услышали, и посмотрела Лешке в глаза.

– Постарается-постарается, – подшутила мама, ну вот, все же услышала. – А теперь усаживайтесь на нашу полянку. Будем кушать.

Мы так здорово проводили время, смеялись, шутили, разговаривали по душам, а чуть позже я даже уснула, разморенная на солнышке. Меня разбудили ласковые руки мужа:

– Любимая, пора домой.

– Что, уже?

– Угу, ты и так пару часов проспала.

– Ох, я и не заметила, – шепотом ответила я.

– Ничего. На воздухе полезно отдыхать. Пойдем, мама с тетей Машей ушли вперед.

Мы поднялись с земли, Лешка сложил покрывало, на котором я сладко спала, и, взяв сумку, мы пошли в сторону дома. Солнышко потихоньку клонилось к закату, к вечеру становилось прохладнее, но не менее прекрасно. Мы шли по дорожке в обнимку, уклоняясь от веток, порой целуясь и просто болтая ни о чем. Запах цветущих деревьев и свежей травы так и манил к себе. Я чувствовала себя счастливой в объятиях любимого и весны.

– Дети мои, может, останетесь, а утром позавтракаете и поедете спокойно? – упрашивала нас мама, но мы решили ехать сейчас. Завтра – последний выходной, а потом начинаются трудовые будни в новом клубе.

– Мамуль, нет, мы лучше сегодня, завтра – последний выходной. Мы к тебе приедем в следующие выходные, – пообещала я.

– Конечно, приедем, – подтвердил Леша и поцеловал маму в висок. – Люблю тебя, мамочка.

– И я вас люблю, родные мои.

Мы крепко обнялись и, сев на байк, уехали домой. Тетя Маша осталась с мамой, они всегда устраивали посиделки после нашего отъезда, вот и сегодня не упустили момент.

Когда мы въехали в город, нас неожиданно застал накрапывающий дождик, пасмурное небо и холодный ветер. Я крепче прижалась к спине мужа и слегка дрожала от холода. Дождь начал усиливаться, а Леша немного сбавил скорость, всегда так делал в таких ситуациях, в особенности, если находился со мной.

Мы продолжали ехать, а дождь уже лил, словно из ведра, впереди была сплошная стена. Встречных и проезжающих машин практически не наблюдалось. И уже вовсе стемнело. Нам оставалось буквально километр до конца трассы, и мы бы были в центре городе, но кто-то решил иначе. Руль подкосило, и нас начало нести на встречную полосу. Леша не мог затормозить из-за мокрого асфальта, он начал отцеплять мне руки и кричать, чтобы я спрыгивала, а я ни в какую не хотела этого делать без него. Только с ним, только вместе.

В тот момент я мечтала оказаться с ним в обнимку под теплым одеялом, и чтобы происходящее было сном, но, увы, это реальность.

Перед глазами – страх и резкая вспышка боли. Темнота, какие-то звуки, чьи-то голоса, вой сирены. И все, о чем я могла думать на тот момент – главное, чтобы с любимым все было хорошо.

– Стрельцова. Стрельцооова. Искра! – это прозвище меня словно отрезвило, и я вскинула голову, смотря на сотрудницу ненавистным взглядом. Никто не смеет меня называть этим прозвищем. Никто! По всей видимости, я произнесла эти слова вслух, потому как услышала ответ: – Я знаю, но ты вообще на меня никак не реагируешь. Зову тебя уже минут пять, а ты словно на другой планете.

– Никогда не смей больше этого делать!

– Стрельцова, ты что, ненормальная? Говорю, пойдем сегодня в клуб, оторвемся, как следует!

– Нет! – резкий ответ.

– Да ты вообще никуда не ходишь. Как сноба. На тебя даже мужик не посмотрит ни один.

– Вот и здорово! Вот и славненько!

– Может, тебе девочки нравятся, а, Любовь?

– А что? Может, и нравятся, – я подошла к Лиле и положила руку ей на талию, слегка наклонилась, так, чтобы едва ли не касаться губами ее шеи, и продолжила. – Я вот как пришла сюда, только о тебе и думаю, все мысли заняты тобой.

– Дура ты, Люба, ну тебя, – испугавшись, Лиля отскочила от меня, а я расхохоталась зловещим смехом.

– Стрельцова! Зайди ко мне! – позвал меня к себе шеф. Очень интересно, что ему понадобилось от меня. Я проработала всего два месяца, а выговоров было больше, чем у некоторых за всю жизнь!

Люба

Пустота, одиночество, боль. Три определяющих моей жизни. С тех самых пор, как моя жизнь превратилась во мрак, для меня перестал существовать мир, перестали существовать краски, все просто перестало существовать. Полгода в темноте, из них четыре месяца совсем выпали, растворились, исчезли, вместе с ним. Лучше бы я исчезла, и больше никогда не появлялась. Больше бы не дышала, и не чувствовала ту боль, которая поселилась во мне, зажала своими щупальцами, боль, которая просто поглотила меня, и никогда не отпустит. Без него не отпустит. Без него теперь все будет темно, холодно и ненужно. Теперь остался один дорогой человек в моей жизни. Мама! Ее я не могу потерять, просто не имею права. Мама, именно она меня держит, не отпускает, не дает уйти к нему. У меня нет права на ошибку, не могу оставить маму одну, я сделаю все, переступлю через боль, но буду с ней. Как она меня не бросила умирать, так и я ее не брошу одну в этом мире.

– Стрельцова, вот скажи мне, сейчас, когда я отчитываю тебя за твою не сделанную работу, где ты витаешь? Где бродят твои мысли?

– Что, простите? – услышала голос директора.

– Я спрашиваю, почему ты не выполнила свою работу? – проорал он.

– Ох, возможно, я забыла, недоглядела…и…

– А знаешь, что, Стрельцова? А может, мне тебя уволить? Как думаешь?

– За что? – мои глаза чуть из орбит не вылезли.

– За невыполненную работу.

– Я сейчас не совсем поняла, вы меня за что отчитываете? За не политые три цветка в приемной? – я начала закипать. С тех самых пор я очень изменилась, и больше нет доброй, наивной девочки. Больше нет Искры.