— Нет. — Я ободряюще улыбнулась гному, — почтенный мастер-стекольщик просто помогал девочке и ее маме на протяжении многих лет, о том, кем является Ликаси, он не знал, даже не подозревал. Девочку он любит как родную, и только сейчас стало понятно, что она… не из лесных, — И уже себе под нос, — Бедняжка… Ей ведь не более четырех месяцев оставалось.
— Хм, — принц Хаоса одобрительно хмыкнул, — Судя по тому, что я сумел определить, Ликаси слишком любит родителей, чтобы их расстраивать, вот и вела себя как примерная девочка. И вот чем больше живу, тем страшнее осознавать, что ради любви народ идет практически на все, даже на медленную смерть от голода. Пойду, пообщаюсь с мамашей, вряд ли она сама осознаёт, от кого родила ребенка, и все же.
И неторопливо, величественно и совершенно не смущаясь босоногости, лорд Эллохар отправился вслед за Ликаси.
Я, Юрао и несчастный гном остались стоять на лестнице. Мы так и простояли, пока магистр не скрылся в дверях, после чего партнер, со свойственным ему умением не думать о плохом, весело спросил:
— Ну, где там комната покойной?!
Незабываемый взгляд гнома, но после, махнув рукой куда-то вперед, мастер Ойоко помчался за Эллохаром, бросив нас на произвол судьбы.
— Пошли, партнер, — Юрао, взяв меня за локоток, повел вверх по лестнице. — Ну и дельце.
— И не говори… — Я была откровенно потрясена случившимся. Голодная смерть, да еще и у поглотителя… ужасно…
Проблем с осмотром комнаты покойной не возникло. Мы с Юрао разбили вазу, и сейчас рассматривали родовые драгоценности мастера Ойоко. Два браслета, украшенные рубинами, ожерелье, в котором сверкали как рубины, так и бриллианты, золотые массивные серьги, тоже с рубинами, и золотое кольцо без камней.
— Смотри, видишь мутные осколки? — Кстати, не обратила внимания, пока Юрао на них не указал. — Матовое стекло. Похоже, госпожа Ойоко сначала скрыла драгоценности в матовом сосуде, затем впаяла его в статую. Неплохо, должен признать.
Да, это так, но все же эта гномка. не выходит из головы. Как же много мы можем отдать за счастье нашей семьи? Некоторые платят даже не своим счастьем, а жизнью… Больно, прямо до слез, но я пока держусь. Не стоит, не сейчас…
Когда мы, собрав украшения, спустились в уютную гостиную мастера-стекольщика, там уже стояла заплаканная домработница гнома, сам мастер Ойоко, обнимающий свою любимую за плечи, собранная, такая серьезная Ликаси, которая, несмотря на попытки выглядеть серьезной и печальной, все равно едва сдерживала довольную улыбку. Еще здесь присутствовали два суровых преподавателя из Школы Смерти и сидел в кресле встретивший нас недовольным взглядом магистр Эллохар. И, пожалуй, он единственный на нас внимание обратил.
— Мастер Ойоко, хватит вам, — с некоторым раздражением произнес магистр. — Утешьтесь, вон ваши родовые блестяшки уже откопали, так что женитесь, своих детей наклепаете, а о том, чтобы посещать Ликаси на территории школы, не может быть и речи. Все, заканчивайте с прощанием и потоками горьких слез! Поверьте, у нас ей будет лучше.
Гном возмущенно взглянул на лорда Эллохара. Тот ответил таким взглядом, что мастер-стекольщик возмущаться мгновенно прекратил и опустил голову. Не зря Эллохара не любят. Сам магистр кратко приказал своим:
— Все.
Женщина в черном и с черной татуировкой на лице подошла к Ликаси, взяла ее за руку, и в то же мгновение вспыхнул переход.
— Мамочка, я тебя очень-очень люблю, — весело сказала гномочка, помахав на прощание свободной ладошкой.
И в гостиной остались мы с Юрао, гномы, и почему-то магистр Эллохар остался также, продолжая сидеть в кресле.
— Ситуация такова, — начал он, соединив пальцы под подбородком и пристально глядя на Юрао. — Ликаси Нииты никогда не существовало. Госпожа Ругида и ее брат скончались исключительно по причине болезни. Что касается госпожи Ирфы Нииты, — кивок на рыдающую гномиху, — никаких обвинений в угрозе общественной безопасности вы ей не предъявите.
— В смысле? — переспросил Юрао.
— В смысле рискнешь следовать букве закона, уничтожу, — ласково улыбаясь, пояснил лорд Эллохар. — Лично.
Я посмотрела на злого дроу, потом на подчеркнуто вежливого магистра и поняла. Он нам делает просто невероятное одолжение по сути.
— И как я должен отразить это в отчете? — хрипло спросил Юрао.
— Никак, — последовал спокойный ответ.
Нервно сглотнув, офицер Найтес попытался объяснить:
— У нас еженедельные проверки, мою ложь определят сразу. Это не сокрытие улик, о подобном я умолчать не смогу!
— Не мои проблемы, — Эллохар поднялся, а лицо Юрао приобрело серый оттенок, — Всего темного вам, мастер Ойоко и госпожа Ниита. Ликаси будет навещать вас раз в полгода и, как я и обещал, через два дня будет здесь, чтобы рассказать о том, как устроилась.
Вспыхнуло синее пламя.
А у меня остались вопросы, потому я позвала, стремительно шагнув к пламени:
— Лорд Эллохар!
Из огромного костра вытянулась рука, приглашая присоединиться к директору Школы Искусства Смерти. Я вложила пальцы в ладонь магистра и шагнула в нестерпимо-яркое пламя.
— Слушай, Риате, одного я в тебе понять не могу — ты действительно полагаешь, что мои либо Тьера поступки являются необдуманными?
Я ничего не полагала — я рассматривала странное каменное помещение, в котором мы оказались. И оно действительно было странным — куполообразный, потемневший от времени потолок, округлая форма стен, два узеньких окошка, не забранных ни решеткой, ни стеклом, единственное широкое кресло перед ярко пылающим камином. Другой мебели здесь не наблюдалось.
— Мы на территории Хаоса, — обрадовал меня магистр.
Миры Хаоса! Настоящий Хаос! Он… серьезно? Даже не знаю, как на это реагировать… Хочется одновременно и плакать и смеяться. Последний наша встреча, ведь была именно тут…
Смотреть на брата мне не хотелось, а потому я пошла к окну. И увидела, как всегда невероятную картину. Там, внизу, в свете трех красных лун, бушевало песчаное море. Огромные дюны перемещались как волны, несколько вихрей разбивали их, вовлекая в безудержный круговорот, и все это под шум завывающего теплого ветра.
— Пустыня Нахесса, одно из самых опасных мест в Мирах Хаоса, — сообщил подошедший и вставший за моей спиной магистр.
— Очень красиво, — прошептала я. Чувства как-то странно смешались и закопошились тягучей ностальгией изнутри.
— Да уж, эдакая смертельная красота. Посмотри влево, чуть ниже, видишь?
Следуя его указаниям, заметила, что две дюны двигаются медленно и целенаправленно.
— Нахессы, — поведал лорд Эллохар. — Встречу с ними могут пережить только рвары, и то не всегда, — Тяжелый вздох и неожиданное предложение, — Хочешь прогуляться?
— Не думаю, что это хорошая идея, — тоскливо произнесла я. Не время и не место.
Магистр прошел к креслу, сел, вытянув ноги, и, скрестив руки на груди, предложил:
— Рассказывай.
— Что рассказывать? — Я продолжала завороженно глядеть в окно и уже только туда и смотрела, не в силах оторвать взгляд от завораживающего танца песка и ветра.
— Дэя, дорогая, я все же повторю вопрос: ты действительно полагаешь, что мои либо Тьера поступки являются необдуманными?
Я продолжала смотреть в окно и заметила две белоснежные тени, рывками перемещающиеся по пустыне. То, что это рвары, поняла сразу.
— Нет… — Рассеянно сообщила я пристально следя за рварами, судя по всему, кого-то преследующими, потому что двигались они быстро, словно стремились сократить расстояние.
Тихий скрип кресла, звук шагов, и подошедший лорд Эллохар недовольно спросил:
— Что там такое?
— Кажется, рвары, и, кажется, они охотятся, — призналась я и, повернувшись к магистру, добавила: — А еще мне кажется, что вы все же недолюбливаете Юрао.
— А мне так не кажется, — вглядываясь в пустыню, отстраненно произнес Эллохар. — А вообще, Риате, я хорошо отношусь к тебе, и фактом сохранения своей жизни дроу также обязан исключительно тебе. Потому что по-хорошему, Риате, я должен был бы его убить.
