-И часто надо ездить доить? -поинтересовался я.
-Дак нечасто, 2 раза в день, но ферм-от три. Так что ездим каждые четыре часа, хоть день хоть ночь. И не поспишь нормально.
-Тяжело. Коль, а ты? Работа есть в колхозе?
-Дак я в котельной. Нормальная работа.
-Вов, у него и мотоцикл есть! Ты думаш, мы тут совсем, как бомжи? Я вижу, как ты смотришь. А вот не бомжи, и телевизор есть, и транспорт. Коль, вот покажи ему мотоцикл-от.
-Да куда вы пойдете кататься, пьяные же! -запричитала Вера.
Мотоцикл, не сразу, но завелся. Колька с гордостью уселся на мягкое сиденье и указал мне рукой на место за своей спиной.
Мы широко виляли, объезжая ухабы, и сыпали камешками по сторонам.
-Это клуб, вишь, слева, -крикнул Колька, завернув ко мне голову.
-Бетонный? На крематорий похож, -ответил я ему в самое ухо.
-Сам ты крематорий. Там бильярд есть, мы на нем девок ебали прошлое воскресенье. Хочешь?
-Нет, я, пожалуй, пока не готов.
-Ну ты готовься, время есть еще, вы ж тут все лето пробудете?
-Коль, тут же деревня, сразу доложат, все про всех всё знают.
-Дак ясно, что закладывают, а все одно трахаются по кустам. Вчера вон, агрономша с механиком гуляли на сеновале, курили, и дом сожгли, пьяные. Деревня, хули.
Вот это, видишь, сельпо, а тут, вон, центральная усадьба, там теща твоя работает.
Мотоцикл сильно тряхнуло. Пару раз Кольку приветствовали с дороги знакомые мужики, похожие на опытных рецидивистов.
-Коллеги, с котельной, -объяснил Колька.
-Коль, а баба твоя где? -прокричал я ему в ухо.
-Приедет Танька скоро, приедет, сука.
Когда мы вернулись, Вера со Светочкой уже ушли. Натаха порядочно опьянела. На столе стояла еще одна бутылка. Включили телевизор. Маленький Лешка бегал по комнате за котом.
Есть было, в общем, нечего и алкоголь втекал в мозги неразбавленным. Особенно в Натахины. Покачиваясь, она пошла укладывать Лешку спать.
Пришел тесть, сказал, что Вера послала его за мной. Думаю, он вызвался сам. Тесть сел к нам, Коля налил ему в граненый стакан.
-Ма, ты идешь? Тут Василь Викторыч пришел.
-Вася! Ну ты-от прямо за версту чуешь, -закричала Натаха из другой комнаты. Я щас, пейте пока без меня, мы тут какаам.
Она вышла к нам минут через пять, с горшком в руках, немного виляя. С размаху грохнула горшком о стол, чуть не попав по своей рюмке.
Небольшие детские какашки подпрыгнули в горшке от удара.
-А вот вам угощеньице! От всей души!
-Ма, ну опять ты пирфомансы строишь. Уж как весело.
Коля пошел выносить горшок.
-Натаха у нас такаа. Театр, -заулыбался тесть.
Натаха налила себе пропущенную порцию водки. После этого она вышла на середину комнаты, стянула с себя платок и стала петь, размахивая платком и пританцовывая.
Эх, еп я тебя,
в нетопленой бане.
Твоя рыжая пизда
шлепала губами.
О-о-ох!
Мы недружно захлопали и налили еще. Натаха пела и прыгала, глаза ее горели, капли пота проступили на лбу.
На дворе стоит березка,
тонкая и гнутая.
По твоим глазам я вижу,
что ты ебанутая.
О-о-ох!
-Ма, хватит орать, Лешку разбудишь. Тебе ж на дойку скоро. Дай телик посмотреть.
-А я не поеду! Мироновой скажу, пусть за меня съездиит, она мне одну смену должна.
Проворно, как антилопа, Натаха выскочила из избы.
-Мироновааа! -был слышен ее крик с улицы.
По телевизору передавали известия, мы пили и слушали молча. Из коридора раздалось:
Ты не стукай и не брякай,
все равно ведь не пущщу.
Занавешены окошки,
мандавошек я ишшу.
-Ма, харэ петь, а. Дай хоть погоду дослушать.
-Че вперились-от? В яшшик этот!! Че от-там не видели? В кино, что ли, пришли? Я вам щас покажу известия, щас покажу.
Хлопнула дверь.
-Куда она собралась? -спросил я Кольку.
-А хер ее знат. Опять пирфоманс задумала.
Стали передавать что-то про Германию. Мы слушали одним ухом, а другим – боялись пропустить Натахин театр.
-О! Смотрите, Кельн показывают, -встрепенулся я.
-А ты че, был?
-Ну. Я там учился два года. Вот, видите – Кельнский собор, его строили восемьсот лет.
-А этот, парижской матери, он выше?
-Хм. На вид – вроде ниже.
-Ты и в Париже был?
-Так там недалеко. Часа три на скором поезде.
-Вовк, а скажи, какие они, немцы? Сильно лучше нас?
-Хм. Другие они. Совсем. В чем-то явно лучше. А в чем-то… Мне с ними скучновато, они, знаете, заорганизованные такие, все по плану. Вот в три у него свидание, в пять он помогает другу переезжать, в восемь уходит играть с одноклассником в теннис, хотя не все вещи у того друга еще выгружены. Расписание бля. А в остальном они нормальные ребята, помогать любят, еда у них на нашу похожа: драники, кислая капуста. Могут и на жизнь пожаловаться, все тайны тебе рассказать, но блин – по трезвому, никогда не забывая о деле. Между теннисом и рестораном.
-И выпить нормально не с кем?
-Не, есть там и алкоголики свои, да и вообще есть такие, что больше на русских похожи, чем мы с вами. Я ж говорю про общую массу. Общей массе не хватает, легкости, что ли, или, может, внутренней свободы.
Звук послышался с крыши. Что-то скребло. Испуганные, мы выскочили из дома. Оранжевое солнце уже задремывало над полями, свистели цикады, Натаха пилила антенну на крыше, пила гнулась и сверкала в руках.
