– Встаньте. Опоздавшая, встаньте, пожалуйста.

О, нет, только не это…

Я чувствовала в животе свинцовый ком, мысленно прощаясь со скидкой на плату за обучение в размере двадцати пяти тысяч долларов, которую я имела как ассистент профессора. Но профессор ждал, и выкрутиться из этой ситуации не получится. Похоже, у меня будут проблемы.

Я нерешительно поднялась, затаив дыхание в надежде, что он меня не узнает.

Может, вчера вечером он тоже хорошенько выпил и не вспомнит нашу короткую перепалку в баре?

– Я не потерплю опозданий студентов. Это мешает мне вести занятия.

– Я понимаю, извините.

Свет, падающий сверху, ярко освещал лицо профессора, словно он был актером на сцене, что мешало ему хорошенько разглядеть тех, кто сидел на верхних рядах аудитории. Он козырьком приложил руку ко лбу, чтобы лучше нас видеть. Я стояла за двадцать рядов от него, на расстоянии около 50 метров, но, когда наши глаза встретились, мне показалось, что в комнате остались только мы двое.

Я в ту же минуту поняла, что он меня узнал. Мне казалось, что все происходит, словно при замедленной съемке. Его красивое лицо медленно расплылось в улыбке, правда, не совсем дружелюбной. Мне он сейчас напоминал пса, который только что загнал котенка в угол и собирается повеселиться вдоволь, играя с несчастным крохотным созданием.

Я нервно сглотнула.

– Этого больше никогда не повторится, профессор. Я – Рэйчел Мартин. Ваша новая ассистентка.

Аудитория опустела. Я даже не была уверена, знал ли он, что я все еще тут. Если он и знал, то виртуозно не обращал на меня внимания, делая вид, что полностью поглощен упаковыванием ноутбука.

– Вопреки слухам, которые до вас, вероятно, доходили, я вовсе не кусаюсь.

Я едва не подпрыгнула от неожиданности, когда он заговорил. Теперь, когда в лекционной аудитории не было толпы студентов, его глубокий голос благодаря акустике большого пространства отразился раскатом от всех стен.

Я встала и поплелась к кафедре, сгорая от стыда. Безусловно, я в любом случае обязана принести свои извинения этому человеку, даже если бы он не был профессором, причем профессором, который будет моим новым боссом, по крайней мере, на следующие пятнадцать недель. Я готова была надавать себе пинков за то, что не извинилась вчера вечером, перед тем как уйти из бара. Ведь теперь все будет выглядеть так, будто я делаю это только из-за ситуации, в которой сейчас оказалась. Что, конечно, было правдой, не поймите меня неправильно, но я просто не хотела, чтобы это именно так и выглядело.

Я глубоко вздохнула, прежде чем выдавить из себя:

– Я сожалею о том, что произошло вчера. Простите меня, пожалуйста.

Его лицо оставалось непроницаемым.

– Я так и думал, что вы будете сожалеть, причем именно сейчас.

– Я, совершенно очевидно, приняла вас за кого-то другого.

– Я так и понял. Вы приняли меня за какого-то засранца. Того, с огромным членом, да?

Я зажмурилась. Все последние полтора часа я снова и снова прокручивала в голове вчерашний разговор. Я думала, что помню все, каждое свое слово, но, видимо, нет. Когда я открыла глаза, профессор Уэст все еще смотрел прямо на меня. Его взгляд был чертовски пронзительным.

– Видите ли, – начала бормотать я, – моя подруга Ава встречалась с этим парнем, Оуэном, целый месяц или около того. Он с самого первого дня вел себя как полное дерьмо, но она этого не видела. Однажды вечером, когда она собиралась уходить с работы, он подошел к ней и заявил: «Не возражаешь, если я провожу тебя домой? Моя мать всегда советовала мне следовать за своими мечтами». И она, как дура, сразу же купилась на это. А потом, как-то раз в субботу, он сказал ей, что должен уехать из города по делам, а она сама оказалась на другом конце города, по поручению своей матери. Она решила срезать путь через Мэдисон-сквер-парк, возвращаясь из продуктового магазина, и в парке столкнулась с ним. Он там прогуливался вместе со своей женой и детьми.

– И вы, очевидно, приняли меня за него?

Я кивнула.

– Она заглянула ко мне вчера в бар во время моей смены и заказала коктейль со льдом «Лонг-Айленд». Когда пришел Оуэн, она кивнула на него и сказала, что это он там стоит в синей рубашке.

– И мы оба оказались в синих рубашках, я правильно понимаю?

Я не могла не улыбнуться, вспоминая о том, какой была Ава в ту ночь.

– На самом деле, нет. Ава не большая любительница выпить. И в тот вечер, как оказалось, она была сильно пьяна. Рубашка на Оуэне была коричневой, даже не черной, которую можно было бы принять за темно-синюю.

Я заметила, как губа профессора Уэста чуть дернулась.

– В любом случае мне и в самом деле очень жаль. Я едва ли дала вам возможность произнести хоть слово, а потом, когда поняла, что произошло, была настолько подавлена и растеряна, что даже не остановилась, чтобы извиниться перед вами.

– Я принимаю ваши извинения за вчерашний вечер. И хотя опасно одной подходить к незнакомому мужчине в баре, чтобы отругать его, ваши намерения достойны восхищения.

Мне следовало бы в тот же момент заткнуться и быть благодарной, что он принял мои извинения. Следовало бы, но нет, черт меня дернул спросить:

– А что в этом опасного?

Он смерил меня взглядом.

– Потому что в том шумном баре, если бы мне пришло в голову затащить такую пигалицу, как вы, в мужской туалет и запереть дверь, то никто бы вас не услышал и не пришел вам на помощь.

Я скрестила руки на груди.

– Я и сама могу о себе позаботиться.

– Я не говорю, что вы не можете о себе позаботиться. Я говорю лишь, что вам не следует ставить себя в подобное положение.

– Но в ваших словах был явный намек на то, что я не могу постоять за себя.

Он застегнул молнию на своей сумке.

– Мисс Мартин, я только что принял ваши извинения за то, что вы вчера вечером назвали меня засранцем. Вы хотите, чтобы я пожалел об этом?

Боже, я и в самом деле дура. Похоже, рядом с этим человеком я теряю способность соображать.

– Нет. Извините меня. Я вела себя как кретинка и, если это возможно, хотела бы начать все сначала.

Он кивнул.

– Разумеется. Будем считать, что все вчерашние недоразумения забыты.

– Спасибо.

– Но не то, что произошло сегодня. Я не терплю опозданий. Надеюсь, больше этого не повторится.

Я сглотнула.

– Да, конечно.

Он накинул на плечо длинную ручку своей потертой коричневой кожаной сумки с ноутбуком.

– Встретимся здесь завтра в пять. Нам надо будет обсудить учебную программу и занятия, которые вы будете вести, а также мои требования к оценке работы студентов.

Это время как раз приходилось на середину моей смены в баре, но я решила, что что-нибудь придумаю.

– Хорошо.

– Вы закончили здесь свои дела на сегодня?

– Да, но вообще-то мне уже пора на работу. Я заменяю сегодня Аву, потому что она не очень хорошо себя чувствует после вчерашнего вечера. Мы с ней обе работаем в баре «У О’Лири».

– Вы работаете там официанткой?

– Официанткой, барменшей, иногда разбираюсь с посетителями, когда они ведут себя слишком шумно.

Профессор Уэст наградил меня широкой улыбкой. О боже, он должен улыбаться как можно чаще. Нет, забудь! Определенно будет лучше, если он вообще не станет этого делать.

– Пойдемте, я с вами.

Мы вместе прошли по коридорам и спустились на парковку. Когда мы подошли к моей машине, я остановилась.

– Это моя. Итак… до завтра? Встречаемся в пять?

Профессор Уэст взглянул на мою потрепанную «Субару».

– Вы припарковались на месте, отведенном для проректора. У вас штраф за парковку в неположенном месте. – Он прищурился. – Вообще-то, похоже, у вас два штрафа. У вас техосмотр просрочен или еще что-то?

Вот дерьмо.

– М-м-м… нет. Я просто держу лишний квиток в бардачке и приклеиваю его на лобовое стекло, когда мне приходится парковаться с нарушениями.