— Сколько же у вас праздников? — спросил он недоверчиво, разглядывая бутылки всевозможных форм и размеров. — Чтобы все это хотя бы попробовать, нужно каждый день что-то праздновать. Немудрено, что у вас с алкоголизмом столько проблем.

Мне вдруг стало очень обидно за человеческий род, который вот так вот — походя — записывают в алкоголики всякие заезжие… визитеры.

— Между прочим, вино делают из винограда. Такого же растения, как чай. Который тебе, вроде, понравился.

Он чуть не задохнулся.

— Но его же сначала давят! Ногами! Я же с тобой фильм смотрел. По телевизору.

— Ну и что? — Меня уже смех начал разбирать. — А чай сначала режут. Ножом. Маленькие беззащитные листики.

— А потом? — Что-то у него на еду чувство юмора не распространяется. — Сок превращается в вино, когда в нем начинает размножаться грибок. Бактерии! Вы вливаете в себя продукт жизнедеятельности бактерий.

Я поняла, что пора отсюда уходить — иначе он мне на всю жизнь аппетит отобьет. Хорошо, что я ему ничего возле колбас не рассказывала. Я потащила его к рядам с минеральной и сладкой водой. Может, он сладкой соблазнится — вон кофе только с сахаром пошел.

Не тут-то было! Услышав, что это — просто вода: подслащенная, с газом, но всего лишь вода, он подозрительно осмотрелся.

— А почему она разного цвета?

— Ну, красители добавляют, — пожала я плечами, и быстро добавила: — природные. Апельсин, например, тоже оранжевый; вот и вода с привкусом апельсина — оранжевая.

— А зачем из апельсина оранжевую краску добывать? Его же просто так можно съесть, — спросил он, явно ожидая какого-то скрытого подвоха.

А вот это уже обнадеживает. Значит, фрукты можно «просто так съесть». Есть надежда, что и овощи тоже. Вот туда мы сейчас и отправимся.

— Хорошо, вот тебе абсолютно бесцветная вода, — сказала я, ткнув пальцем в бутылки минеральной. — Давай возьмем, попробуешь.

— В нее ничего не добавляли? — еще раз уточнил он.

— Абсолютно ничего. В источнике набрали, по бутылкам разлили — и в магазин. Ну газ, разве что.

— А газ зачем?

— Ну, возьми вон без газа. Давай и с газом, и без возьмем — сравнишь дома. А не понравится, я сама с удовольствием выпью.

Он пожевал губами и положил в корзинку две пол-литровые бутылки минеральной воды.

Быстро пополнив мой истощившийся запас сладкого (я старалась не смотреть ему в лицо), мы пошли в овощной отдел. Там он немного расслабился. Все, будет он у меня сегодня вегетарианцем! Пришлось нам пойти за второй корзинкой, которую я наполнила самыми аппетитными с виду фруктами и овощами.

По дороге домой я размышляла, какой салат ему сделать для первого знакомства с вегетарианским стилем жизни. Честно говоря, мне чуть ли не впервые в жизни захотелось что-то приготовить. Всю свою самостоятельную жизнь я питалась очень просто, и кулинарное искусство никогда не вызывало у меня особого интереса. Но ведь он никогда ничего не ел, ему сравнивать не с чем… У меня прямо плечи расправились.

Дома как-то сама собой родилась мысль об уборке. Суббота все-таки, хотя я и довольно основательно порядок в доме навела неделю назад. Но салат, между прочим, заработать нужно. Он идею убрать квартиру встретил с горячим воодушевлением — вот на все готов, лишь бы обед отложить! Я начала было объяснять, что нужно сделать, но он фыркнул и сказал, что каждую субботу за мной наблюдал — да еще и помогал по мере возможности. Нет, от скромности он действительно не умрет! От такого нахальства я просто рассвирепела и ехидно поинтересовалась, как это он мне так помогал, что я даже не заметила. Он лишь загадочно улыбнулся.

Я задумалась. Впрочем, неделю назад — я точно помню! — на спальню мне совсем мало времени понадобилось. Неужели он мне действительно помогал? А я ведь даже «Спасибо» до сих пор не сказала! Я смущенно глянула на него, но он почему-то быстро спросил, с какой комнаты начнем. С гостиной, как обычно? Как обычно? Точно помогал. Я предложила ему заняться гостиной, пока я буду убирать спальню, но он замялся и сказал, что предпочел бы не выпускать меня надолго из поля зрения.

— Давай убирать, как мы это делали все последнее время, — сказал он, старательно подавляя усмешку. — Хотя ты об этом и не догадывалась. Ты убираешь пыль и моешь пол, я — складываю все по местам.

Видя, как он носится по комнате, оставляя после себя строгий порядок, я поняла, что он действительно делает это не в первый раз. И так быстро! Так убирать мне еще больше понравилось. И совесть не мучает, что я что-то не доделала. Потому что он все доделал.

Закончив уборку, я оглянулась по сторонам. Хм. И чисто, и все по местам. В таком виде я свою квартиру давно не помню. С тех пор, как мать в ней убирала. Он наблюдал за мной с довольной улыбкой.

— Ну что ж, — сказала я. — Обед, хоть и поздний, мы явно заработали.

Улыбка медленно сползла с его лица.

— Татьяна, я тут подумал…

Я не дала ему взращивать крамольные идеи. Я просто не могла себе это позволить.

— Во-первых, Таня, — перебила я его, не испытывая ни малейшей неловкости. — Во-вторых, если ты не передумал ехать со мной к Светке… Нет, не передумал? А то смотри: мне проще один раз рассказать душераздирающую историю о том, как тебя срочно в командировку вызвали, чем всю неделю за каждый проглоченный кусок с тобой сражаться. Так вот, если ты не передумал, то чем раньше начнешь практиковаться, тем лучше. Если ты с таким лицом к ней за стол сядешь…

Я сделала самый простой салат, какой только смогла придумать. Огурцы, помидоры, чуть соли и масла — и все. И положила ему этот шедевр кулинарного искусства в блюдце, чтобы не испугать объемами. Некоторое время он смотрел на это блюдце… С таким лицом Сократ, наверно, взирал на чашу с цикутой. Затем вздохнул, взял в руки вилку — как-то странно он ее держит! — ткнул ею в блюдце, отправил то, что на нее нацепилось, в рот, зажмурился…

В целом, салат ему понравился. По крайней мере, выражение мученика, добровольно принимающего лютую смерть, сошло с его лица довольно быстро. Интересно, тогда в кафе, глядя на свою первую чашку кофе, он меньше боялся или лучше сдерживался? Правда, потом, вечером, когда я попросила его описать свои ощущения, он почему-то больше говорил не о вкусе, а о том, как интересно хрустел у него на зубах огурец. Отлично! Завтра введем в рацион хлеб.

А вот минералка не пошла. Горькая, как он сказал. Может, он в глубине души — сладкоежка? Чтобы исправить впечатление, я впихнула в него два глотка сока. Виноградного. Пошло. Сказал, что есть в нем легкая древенистая терпкость — чай отдаленно напоминает. Точно сладкоежка. Ха! Сегодня два глотка, завтра — стаканчик, а со временем, глядишь, рискнет сухое белое вино лизнуть…

Ну и конечно, мы опять говорили. Я, кстати, сок ему подсунула, когда он увлекся воспоминаниями о том, как готовился к работе со мной. Как материалы читал — факты из моей детсадовской, школьной и университетской биографии — как составлял себе мой психологический портрет, как потом хотел головой об стенку биться, когда оригинал отказался признавать родство с этим портретом. Вот же опять рациональность их дурацкая! Только факты и коллекционируют — вот и получаются у них фотороботы вместо лиц. И к своим они так же утилитарно относятся: вот детали своей жизни он вспомнить не может — стерты они, затушеваны, а все, что касается работы — ни-ни, это святое!

Вечером, перед сном — или, вернее, перед откровениями на ночь (в тот день моя очередь была) — возник еще один напряженный момент. Когда я собралась в ванную — в ванну, а не в душ, и, как положено, на часик — он почему-то занервничал. Я решила, что ему не терпится очередной мой рассказ послушать, и предложила в Интернете пока посидеть, чтобы не скучно было. Ответом своим он меня чуть наповал не убил. Он попросил меня… издавать звуки в ванной! Мне что, там петь?! Весь час?

— Это еще зачем? — Я никак не могла понять, то ли он хочет, чтобы я оттуда побыстрее вышла, то ли за салат мстит.