Не успел я заикнуться о своей просьбе, как она выпалила, что ничего не обещает. Вот это нужно взять на вооружение — чтобы она потом каждое мое слово наизнанку не выворачивала! А то упомянул вчера вскользь про три года — а сегодня я уже, оказывается, обещал о них рассказать… Нет, но на крыше ехать все-таки не хочется… Я начал терпеливо подводить ее к проблеме… Опять перебила! Да я с удовольствием пойду с ней и французом в кафе! Вот он действительно умеет ее в тупик поставить — может, мне удастся этому у него научиться. А вот потом и придушу — если руки опять начнет где попало раскладывать! Ну, сказал же: «Такси» — что непонятно-то?
Пришлось все же просить ее открытым текстом придержать мне дверь в машину. Пришлось даже признаться, что она меня чуть этой дверью не прихлопнула, когда в четверг в аэропорт приехала. И потом пришлось пережидать несколько минут, пока она давилась от хохота. Ой, как смешно — если со стороны! А если бы ее на мое место? Я, между прочим, не смеялся, когда она на месте подпрыгнула, как только я на улице рядом с ней материализовался… Еще и про поездки на крыше ей расскажи! Нет уж, я об этом даже думать не хочу — еще накличу, не дай Бог.
Вот чуяло мое сердце, что не нужно ее ни о чем просить — выкручивался же раньше как-то сам! Она согласилась — вздохнув! Словно я попросил ее на спине меня в аэропорт отнести! — а не открыть мне дверь в такси…, и тут же заявила, что и у нее есть ко мне просьба. Понятно. Вот же научились равноправию! Что же она от меня хочет? Вот если она сейчас только попробует опять заговорить о том, чтобы я все свои действия с ней согласовывал…
Она попросила меня подавать ей знак моего присутствия, когда я буду находиться в невидимости. От этого ей будет легче. Ей будет легче дожить до вечера. Раздражение, настороженность, обида, злость — все во мне растаяло и принялось плескать внутри теплыми волнами. Я немного помолчал — эти волны захлестнули мне горло, не давая выдавить из себя ни слова. Нет, грех мне жаловаться на свою выдержку, если я ее там, прямо в этой маршрутке, в макушку не чмокнул. Представив себе ее реакцию, я пришел в себя. Единственным безопасным чувством для меня может быть только чувство юмора.
Серьезно глядя ей в глаза, я сокрушенно признался, что в такси обещать ей этого не могу. Там у моих сверхъестественных деяний будет свидетель. Она тут же начала давать мне советы. Я обещал подумать. Но мы уже, слава Богу, подъезжали…
По дороге к офису она опять раскомандовалась: так небрежно, на ходу, бросила мне, куда мне следует идти и где разматериализоваться. Как будто я сам за три года не разобрался, что, где и как мне делать. Нужно будет с ней об этом поговорить. Аккуратно. А то опять разговор криком кончится.
Но когда на лестнице — как велено! — я ступил в невидимость, она вдруг опять запнулась, взялась за поручень и медленно-медленно преодолела последние ступеньки. Открыла дверь в офис и замерла, словно раздумывая, не развернуться ли на месте и не уйти ли домой. Нет-нет-нет, Татьяна, да переживем мы с тобой этот день — мы и похуже видели. Я дотронулся до ее плеча, чуть похлопав по нему. Я же обещал знаки подавать. Что я — рядом.
Всю первую половину дня меня то в жар, то в холод бросало. Ни минуты покоя. В чем собственно — рядом с Татьяной — не должно было быть ничего нового — вот только было. Все утро она спокойно просидела на месте, не поднимая головы от работы. К счастью для меня, она попросила коллег не отвлекать ее сегодня — а они пошли ей навстречу. Я устроился на краю ее стола и преспокойно просидел там все время до полудня. Время от времени она туда поглядывала, и я — как и обещал — тут же принимался шевелить тем или иным предметом. У нее чуть подрагивали губы, и она возвращалась к работе. Правильно, Татьяна, не распыляй внимание — тебе так же, как и мне, приходить сюда завтра не хочется.
К приходу француза у нее все было готово. Вот чего у нее не отнять — это умения работать. Когда четкая цель перед ней стоит. Завершающий разговор проходил, конечно, в кабинете у шефа. Я прошмыгнул туда за ними и расположился у двери; сегодня мне наблюдать ни за кем не нужно, а ей — чтобы увидеть меня (или, вернее, то, что я буду делать) — нужно всего лишь голову чуть влево повернуть. Так, а что я буду делать? Под рукой — никаких предметов. Мне, что сквозняк изображать, дверью хлопая? Так они ее плотно прикрыли. Можно, конечно, тихонько подойти к Татьяне и… ну, не знаю, по плечу ее, скажем, похлопать. Так она, чего доброго, опять подскочит и за сердце схватится… Она уже отчаянно вертела головой по сторонам, нетерпеливо морщась, когда шеф к ней обращался. Да прекрати ты обращать на себя внимание! Я привалился спиной к стене, судорожно ища способ ее успокоить. И чуть не упал, съехав по чему-то скользкому. Еле удержавшись на ногах, я развернулся и увидел перед собой календарь. Рискованно, конечно — прямо на глазах у шефа…, но, похоже, другого выхода нет. Да и он от француза глаз не отводит, прямо в рот ему заглядывает. А у нее уже такая паника в глазах… Я взялся за край верхнего листа календаря и принялся им помахивать. Она тут же заметила это движение и… видимо расслабилась. Так я и сигналил ей этим календарем — в среднем, каждые пять минут. И как эти великосветские дамы не уставали веером размахивать — часами!
В конце разговора француз открытым текстом заявил, что им с Татьяной пора уже отправляться в дальний путь — с кратковременной остановкой в кафе. Ну-ну, посмотрим, что она все-таки решила. Посмотреть решил не только я. На Татьяну уставились три пары мужских глаз: я — с интересом, француз — с надеждой, шеф… Судя по выражению лица последнего, он был готов на все, лишь бы она не отказалась.
Татьяна обворожительно улыбнулась и коротко кивнула. Теперь три пары мужских глаз с одинаковой настойчивостью полезли на лоб. Я пришел в себя первым. Вот что значит попрактиковалась! На мне, между прочим. Теперь и у других от ее слов челюсть отваливается. Ха, вот пусть хоть на мгновенье самоуверенный француз в моей шкуре окажется!
Когда они вышли из офиса (в двери я втиснулся между ними — благо, галантность потребовала от Франсуа держать дистанцию позади дамы), Татьяна все с той же загадочной улыбкой приняла приглашение на чашку кофе. Словно снизошла до него. Ни поджатых губ, ни нахмуренных бровей. С чего это она разошлась, хотел бы я знать? Чтобы вернуть ее на грешную землю, я поднял руку и слегка дернул ее за прядь волос возле уха. Она улыбнулась еще шире. Ладно. Хочет дурака валять — пусть валяет; посмотрим, как она потом выпутываться будет — без моих советов.
В кафе она небрежно отмела все, кроме кофе, подтвердила свое согласие общаться с ним во внерабочей обстановке и — не переводя дыхание — выставила ему свои условия. Глядя на нее во все глаза, я чуть развернул стул у соседнего столика и почти упал на него. Да моя ли это Татьяна? Ей всегда — так или иначе — удавалось найти достойный выход из любой ситуации, но чтобы так непринужденно, даже изящно, с легкой улыбкой и чуть вскинутым подбородком… М-да. Я действительно ее совсем не знаю. Интересно, она все еще ощущает надобность в моем присутствии? Похоже, да. Перечисляя условия, на которых она согласна общаться с французом, она бросала изредка короткие взгляды на мой столик. Я тут же принимался — не глядя — что-то на нем переставлять. Пусть не забывает, что я, между прочим, рядом сижу и все слышу!
Первые два условия не вызвали у меня возражений. Вопросы с обеих сторон, да еще и при личных встречах — подходит, я ведь тоже при этих встречах присутствовать буду. А вот третье…. Что значит: не будет отвечать, если не захочет? А если она и мне такое заявит? Вот нужно было отговорить ее от этого похода в кафе, а то так и засядут у нее в голове мысли крамольные! Она уже помешивала сахар в кофе, опустив глаза и явно наслаждаясь произведенным эффектом. Произведенным на него эффектом, или на меня? Так, пора с этим заканчивать — им уже в аэропорт пора.
И тут я услышал нечто такое, от чего просто застыл на месте. Француз негромко произнес: — Что-то с Вами случилось. — Сидя у него за спиной, я не мог разглядеть выражения его лица, но в голосе его прозвучал радостный трепет от только что сделанного великого открытия. Что он учуял? И ведь знал же я, знал — в пятницу еще понял, что проницательности ему не занимать, что с ним нужно быть осторожнее… И что теперь делать? Как его сбить с опасного (для меня) направления? Для начала, нужно как можно быстрее заканчивать этот разговор.
