Мне потребовалось совсем немного времени, чтобы собраться. Когда мы вышли из офиса (у каждой двери он пропускал меня вперед, и я могла только надеяться, что ангел успевал проскочить передо мной), Франсуа с улыбкой повернулся ко мне, многозначительно вскинув бровь.

— Итак, Танья, мы пойдем выпить кофе, или сразу поедем за моим чемоданом?

— Ну что ж, время обеденное — почему бы нам и не выпить по чашечке кофе? — жизнерадостно согласилась я, и расплылась в широчайшей улыбке, почувствовав, что что-то дернуло меня за прядь волос с противоположной от Франсуа стороны.

Мы отправились в то же кафе, что и в пятницу. Вот насколько все же иначе себя чувствуешь, когда идешь куда-нибудь по своей воле, а не по моральному или служебному принуждению. Да еще когда знаешь, что рядом с тобой есть кто-то, кто может — в крайнем случае — материализоваться и врезать твоему обидчику по уху.

Как только мы уселись за столик, к нам тут же подошла официантка. Вот ведь сервис, если клиент с акцентом говорит! Франсуа сказал ей: — Два кофе и… — Сделав паузу, он выжидательно посмотрел на меня.

— Спасибо, Франсуа, мне только кофе, — ответила я, широко улыбаясь. У соседнего столика, за спиной у Франсуа, только что шевельнулся стул. А захочет вино заказывать — пусть заказывает, если ему делать нечего. А я его пить не буду.

В ожидании заказа Франсуа облокотился на стол, сложил пальцы домиком и поверх них посмотрел на меня.

— Я очень рад, Танья, что Вы приняли мое предложение. Я ведь правильно понял?

— Правильно. Но у меня есть несколько условий. — И пусть теперь он думает, принимать мои условия или нет.

В глазах у него что-то мелькнуло.

— Я мог бы сказать, что согласен на все Ваши условия…, но мне интересно, какие они.

— Во-первых, вопросы будете задавать не только Вы. Я — не студентка на экзамене, а Вы — не профессор, проверяющий глубину моих знаний. — Я снова улыбнулась — на том же соседнем столике солонка поменялась местами с перечницей. — Во-вторых, разговаривать мы будем только при личных встречах; электронное общение оставим только на самый крайний случай — мне оно представляется каким-то неживым. — У меня задрожал подбородок. Предметы на соседнем столике продолжали безобразничать: из хлебницы вывалился ломтик хлеба и пополз было в мою сторону, но спохватился и вернулся на место. — И, в-третьих, если мне не захочется отвечать на какой-то вопрос, я так Вам об этом и скажу. Разумеется, такое же право остается и за Вами.

С каждым моим словом он все пристальнее вглядывался мне в лицо, и к концу моей тирады у него появилось выражение, с которым обычно вслушиваются в родную речь, произносимую иностранцем. Склонив голову к плечу, он заинтересованно хмыкнул и прищурился.

Нам принесли кофе. Под предлогом того, что мне нужно положить и размешать сахар, я опустила глаза. Уверенность — это, конечно, хорошо, но, чтобы выдерживать паузу, глядя на собеседника, мне нужно еще потренироваться. Но сегодня я не стану тараторить, лишь бы заполнить эту паузу — чем угодно.

Тщательно размешав сахар, я подняла к губам чашку — а заодно и взгляд. Франсуа словно ждал этого.

— Что-то с Вами случилось, — произнес он, и я слегка опешила. Мало того, что это прозвучало отнюдь не вопросом, так еще и в голосе его звучало некое странное, радостное удивление.

Да что же это делается?! Если я ему ни единым словом не возражаю, он улыбается насмешливо; а стоит мне независимость проявить — удивлению нет предела! Я глянула за моральной поддержкой на соседний столик, но там все почему-то замерло на своих местах. Куда он делся? Куда он делся-то?! У меня лихорадочно — во все стороны — забегали глаза. Словно учуяв мою панику, солонка на соседнем столике чуть подпрыгнула на месте. Фу, слава Богу!

— Почему Вы так решили? — вежливо поинтересовалась я.

— Только не обижайтесь, Танья! — Франсуа выставил перед собой руку — ладонью ко мне. — Я хотел сказать, что с Вами случилось что-то хорошее. Раньше Вы все время ждали неприятностей, а теперь у Вас появился покой. Сейчас Вы улыбаетесь лицом, а не только губами. Можно мне узнать, почему?

Почему-почему? Вот пристал! Хотела бы я сама знать, почему мне так легко на душе.

— У меня сегодня просто хорошее настроение. А сейчас, Франсуа, мне нужно вызвать такси — иначе Вы опоздаете на самолет. Если Вы не против, в Ваш следующий приезд мы встретимся и тогда поговорим, как следует. Кстати, у Вас (да и у меня тоже) будет время сформулировать вопросы.

— Хорошо, — как-то очень легко согласился он, и взялся, наконец, за свой кофе. Пока я заказывала такси, он не сводил с меня задумчивого взгляда. Похоже, он уже начал переформулировать свои вопросы. Вот и очень хорошо — пусть подумает, голову поломает, подготовится к беседе. А то: «У меня к Вам есть много вопросов»!

Через пятнадцать минут мы вышли из кафе. У тротуара уже стояло такси. Так, сейчас будет испытание. Франсуа ведь сейчас ринется вперед, чтобы дверь мне открыть. Я чуть ускорила шаг, чтобы оказаться у машины первой. Нахмурившись — словно в задумчивости — я открыла переднюю дверь… и тут же услыхала за спиной: — Танья, Вы хотите сесть рядом с шофером?

По-моему, в тоне у него ничего, кроме озадаченности, не прозвучало. Я встряхнула головой, словно выходя из забытья, и чуть виновато развела руками: — Простите, Франсуа, я просто задумалась. Разумеется, я сяду с Вами.

Чтобы забраться в машину, времени ему должно было хватить. Я захлопнула переднюю дверь и жестом предложила Франсуа садиться первым. Мне хотелось сидеть не за водителем, а за не пустым — как я надеялась — передним сиденьем. Сев в машину, я небрежно положила руку на спинку этого самого сиденья и… тут же почувствовала легкое похлопывание по пальцам. Уф, от души отлегло.

В такси Франсуа тут же перешел на французский, но говорили мы, в основном, на отвлеченные темы. Я не знаю, то ли я действительно изменилась, то ли мое согласие общаться с ним умерило его настырность, но сегодня говорить с ним оказалось на удивление легко. Он рассказывал о том, как гулял по городу в выходные (даже в кино сходил!), о том, что его удивляет, о том, что ему кажется лучше или хуже по сравнению с жизнью у него на родине. Забавно слушать о том, что у нас привлекает внимание иностранцев. Мы так же договорились, что в следующий раз Франсуа приедет так, чтобы попасть хотя бы на один выходной день. И — меня словно озарило! — я предложила ему погулять в этот день в парке, вместо того чтобы в кафе сидеть. В кафе ведь все места могут быть заняты, так что — моему бедному ангелу все время стоять возле нас? А через две недели на деревьях уже первые листики появятся, гулять — одно удовольствие. И полезно свежим воздухом дышать. Лишь бы дождя не было. А если Франсуа кофе захочет, так я термос с собой возьму.

Во время поездки был только один-единственный напряженный момент: когда у гостиницы нам пришлось выйти из такси, чтобы забрать багаж Франсуа. Выбираясь из машины, я снова взялась за спинку переднего сидения и, нащупав пальцами невидимое плечо (по-моему), ткнула в него. Сиди на месте! Оставалось только надеяться, что он понял. Возвращаясь, я — на всякий случай — приоткрыла заднюю дверь, пока водитель с Франсуа устраивали его чемодан в багажник. Через минуту эта дверь дернулась у меня в руках. Уже забрался или так и сидел там все время? Ладно, потом выясню. Недолго ждать осталось.

В аэропорту Франсуа, сверкнув на прощанье своей ослепительной улыбкой, попросил меня не потерять до его приезда хорошее настроение. Я улыбнулась в ответ и сказала, что сделаю для этого все, что от меня зависит. Если бы действительно это зависело только от меня! Он кивнул так, словно мои возможности не оставляли в нем никаких сомнений, прошел через турникет и направился к окошку регистрации.

Домой! А где он? Все — можно уже не прятаться. Я завертела во все стороны головой, пытаясь найти подходящее место, где он мог бы материализоваться, не привлекая к себе внимания.

Где-то у моего левого плеча раздалось тихое: — Татьяна, не суетись. Подожди секунду.