Брюнетка — руководитель Анабель? Теперь понятно, почему у нее такой интерес вызывали исключительно необычные повороты в моей земной жизни.

— Пожалуй, нам стоит продолжить разговор втроем, — сказал вдруг мой руководитель, вставая.

Он подошел к двери, открыл ее — и в комнату тут же вошла брюнетка. Она посмотрела на меня все с той же насмешкой во взоре, но и у нее на лице играла явная улыбка. Она, что, под дверью подслушивала?

— Как я вижу, мой дорогой Ангел, — проговорила она, усаживаясь в третье кресло. (Они, что, заранее знали, что оно сегодня понадобится?) — Вы все же решили признаться в том, что знакомы с Анабель. Почему?

— Что «почему»? — угрюмо буркнул я. — Почему решил или почему знаком?

— И то, и другое. — Она наставила на меня указательный палец. — Но сначала… Почему Вы решили заговорить об этом сейчас?

Ох, и не люблю я этих решительных женщин! Она смотрела на меня так, словно видела меня насквозь и намеревалась сверить мои слова с увиденным. Очень хорошо. Я расскажу ей все, как есть, но какими словами — это уж мое дело.

— Сначала я отвечал на вопросы, — с достоинством ответил я. — И мне казалось, что именно для этого меня сюда и пригласили. Но когда вопросы были исчерпаны, и мой руководитель предложил мне два варианта моей будущей деятельности, у меня родилось встречное предложение. И именно в этот момент, то есть сегодня, мне и показалось уместным упомянуть о том, что уже существует случай, подобный моему.

Она внимательно слушала меня, поигрывая бровью.

— Мы ни в коем случае не сомневаемся, что интересы дела для Вас — превыше всего. Но как Вы узнали о том, что Анабель — ангел?

Я удивленно глянул на нее.

— Она сама мне об этом сказала.

— Нет, я имею в виду, — тут же поправилась она, — почему Вы вообще решили познакомиться с ней?

— А вот тут уж я ничего не решал! — возмутился я. — В последнее время француз настоятельно предлагал нам более тесное общение, он даже пригласил нас с Та… моей подопечной к себе в гости. Мы, конечно, отказались — при отсутствии документов о таком даже речи быть не могло…

— Вы рассказали ему, что у Вас нет документов? — резко перебила она меня.

— Разумеется, нет. — Я поморщился. Что за манеры: задавать вопросы и тут же начинать перебивать на каждом слове! — Моя подопечная сказала ему, что у нас выезд заграницу сопряжен с подготовкой такого количества документов, что за это даже браться не хочется. Я по этому поводу вообще не высказывался, поскольку моей подопечной эта ситуация знакома намного лучше.

— Все понятно, давайте вернемся к Вашей встрече с Анабель, — сказала она с таким видом, словно это я отвлекся на несущественные детали.

— Когда мы отказались от приглашения француза, он — на следующий день — сообщил нам, что к нему приехала его… знакомая, и предложил нам пообедать вместе в ресторане. Там мы и встретились.

— И там Вы сразу поняли, кто она? — быстро спросила она.

— Нет, — так же быстро ответил я. — Я почувствовал в ее облике нечто странное, нечто… — Я задумался, вспоминая свои ощущения и пытаясь подобрать наиболее подходящее слово, — … пугающе знакомое, что ли, но так ничего и понял, пока она не заговорила со мной, обратившись ко мне как к ангелу.

— Вы спрашивали ее, почему она может находиться среди людей в видимом состоянии?

— Да.

— И что она Вам ответила?

— Что обратилась с подобной просьбой к своему руководителю и получила разрешение.

— Вы спрашивали ее, каким образом она получила подобное разрешение?

— Нет.

— Вы спрашивали ее, на каких условиях она получила подобное разрешение?

— Нет.

— Почему?

По-моему, я понял ее тактику. Она бомбардировала меня короткими вопросами, которые требовали немедленных ответов, и затем следовало «Почему?», отвечая на которое я должен был объяснить ход своих мыслей. Врать при таком подходе очень трудно — рано или поздно с языка все равно сорвутся истинные мотивы любого поступка.

А я врать и не собирался. Другое дело — в какую форму облечь свои правдивые ответы.

— Я уже достаточно долго общаюсь с людьми, чтобы понять, что абсолютно идентичных ситуаций с ними не бывает никогда. Анабель вкратце рассказала нам историю своего пребывания на земле, что дало мне основания полагать, что наши случаи сходны лишь в желании продолжать работу в облике человека. Поэтому я счел неуместным ссылаться на опыт коллеги.

— Итак, у Вас возникло желание продолжить работу в видимом состоянии?

— Да. — (А вот когда оно возникло — это никого не касается).

— И Вы решили последовать примеру Анабель?

— Да. — (Решил? Да я Татьяне слово дал!).

— Обратиться к своему руководителю с подобной же просьбой?

— Да. — (Знал бы я, к кому обращаться — не раздумывал бы так долго!).

— Так почему же Вы этого не сделали?

Чтобы ответить на это «Почему?», длительных объяснений мне не требовалось.

— Не успел, — буркнул я.

— Что значит «Не успел»? — вмешался мой руководитель, глядя на меня с явным недоверием. — С момента Вашей встречи с ней до приглашения сюда прошло три дня.

Ого! Они, однако, немало знают. У меня уже сложилось впечатление, что они и о ходе нашего разговора с Анабель в курсе — то ли отслеживали мои или ее действия, то ли Анабель доложила, по долгу службы. Значит, я таки не ошибся: короткими вопросами они проверяли мою искренность, а «Почему?» служили цели узнать ход моих мыслей. Отсюда вывод: он им недоступен. Очень хорошо. Очень хорошо, что я до сих пор только думал о том, какие чувства у меня вызывает Татьяна. А то так и до обвинения в конфликте интересов недалеко.

— На ближайшие после этой встречи дни у нас с моей подопечной уже были запланированы некоторые мероприятия, в той или иной степени связанные с ее окружением, и я не мог просто так исчезнуть. Тем более, что мы даже представить себе не могли, сколько времени займет рассмотрение моей просьбы. Мое исчезновение на неопределенный срок неизбежно привело бы к ненужным вопросам.

Мой руководитель хмыкнул и обменялся коротким взглядом с руководителем Анабель.

— У Вас еще вопросы, дорогой Ангел?

— Вы встречались еще раз с Анабель? — обратилась она ко мне.

— Нет.

— А с ее подопечным?

— Нет.

— Вы пытались каким-либо образом связаться с ними?

— Нет.

— Вы обсуждали со своей подопечной Ваши перспективы?

— Нет. — Я замешкался. Черт их знает, что они еще отслеживали. — Она спрашивала меня об этом, но я ответил, что мне нужно подумать, и больше мы к этому не возвращались.

Брюнетка задумчиво покивала.

— Ну что ж, на сегодня все, — подвел итог беседы мой руководитель. — Мы рассмотрим Вашу просьбу — учитывая все обстоятельства, и, разумеется, обратимся к Анабель, чтобы она сообщила нам о том впечатлении, которое Вы на нее произвели — и дадим Вам ответ… пожалуй, завтра? — Он вопросительно посмотрел на брюнетку.

— Да, я сегодня же свяжусь с Анабель, — уверенно произнесла она.

— В таком случае, до завтра, мой дорогой Ангел. И… мой Вам совет: в оставшееся время поразмыслите еще раз над нашими предложениями. На случай отрицательного ответа. — Он качнул головой в сторону двери, давая мне знак, что аудиенция закончена.

Я вернулся к себе в комнату и направился к письменному столу. Посмотрев на два верхних листа бумаги с сиротливыми словами и линиями на них, я отчаянно мотнул головой. Да что тут размышлять? В случае отрицательного ответа пойду в ангелы-спасатели. Чтобы хоть изредка видеть Татьяну. Может, удастся выторговать у них короткую встречу с ней прямо сейчас…

Я сделал все, что мог. Сейчас от меня ничего уже не зависит. Но избавиться от мыслей мне так и не удалось. До самой ночи я то шагал по комнате, пытаясь вообразить, что — и как — может повлиять на их решение, то падал на диван, вспоминая свои ответы и в отчаянии представляя себе лучшие, более точные, более убедительные слова…

Как же я хочу чаю! Сегодня утром меня посетило неведомое доселе ощущение, что я готов пару лет жизни отдать (интересно, человеческой или ангельской, тут же мелькнула ехидная мысль) за чашку кофе — мне даже показалось, что его запах защекотал ноздри. Но утром я всякий раз собирался с силами, готовился к предстоящей встрече, настраивался на нее — и все физические потребности отступали на второй план. А сейчас, когда делать совершенно нечего — только ходить и думать…