Итак, что же может заставить их принять положительное решение? Что говорит за меня? Многолетний опыт работы. Безупречной, между прочим. Да уж, до встречи с Татьяной никому не удалось сбить меня с ангельского пути. Умение найти оригинальное решение в критической ситуации. Честно говоря, скорее это было умение рисковать. Если решение приводит к хорошему концу, его называют умением нестандартно мыслить; если к плохому, его называют роковой ошибкой. Спасибо Татьяне за то, что она тоже умеет нестандартно относиться к сумасшедшим существам из другого мира.

Так, что еще? Умение органически вписаться в человеческое общества. Черта с два я бы туда вписался без Татьяниного воображения! Безобразие! Куда ни глянь — везде одни ее заслуги… А это, между прочим, еще один аргумент в пользу положительного решения. Если она с такой легкостью приняла появление ангела-хранителя в своей жизни, значит, он — то есть, я — ей очень нужен. И мы просто не имеем права лишать потенциального собрата — то есть Татьяну — столь необходимого ей атрибута жизни. Последнее может привести к существенным нарушениям в ее психике.

Звучит неплохо. Если понадобится, выскажу завтра еще и это соображение.

А что говорит против меня? Опять же то, что я рискнул здоровьем своей подопечной… Извините, я сделал это, предварительно оценив (и неважно, что подсознательно!) ее способность воспринимать фантастические повороты в жизни! Пассивность в процессе создания собственной биографии — другими словами, отсутствие творческого подхода к реализации своих же идей. Опять не согласен! Во-первых, кое-что я и сам придумал, а во-вторых, на это можно посмотреть и с другой стороны: способность реально оценивать свои преимущества и недостатки. Поскольку Татьяна куда лучше меня знакома с человеческой жизнью, я просто уступил ей право применить свои знания на практике.

Непомерность расходов? Но ведь не каждый же день я одежду покупал! Всего один раз — и мне ее теперь надолго хватит. То, что Анабель мое инкогнито раскрыла? Но ведь она же — не человек! У людей же я ни малейших подозрений не вызвал! Ну, у Татьяниных родителей, пожалуй, вызвал, но тем лучше — я показался им подозрительным человеком. То, что я к человеческой еде пристрастился? Ох, картошечки бы сейчас — вареной… Это тоже — если задуматься — можно к моим преимуществам отнести: значит, я умею адаптироваться к любой, даже самой неприемлемой с точки зрения ангела ситуации…

Я с размаху плюхнулся на диван. Руки девать некуда. Я раскинул их по спинке. Глупая какая-то поза: то ли крылья расправил, то ли к кресту примеряюсь. Я забрался на диван с ногами и обхватил руками колени. Опять неудобно. Сразу захотелось согнуться и упереться в колени подбородком. Так, пожалуй, и десяти минут не пройдет, как ноги затекут.

Я снова встал и подошел к столу. Наверно, не нужно вот так, сверху, оставлять следы своих размышлений. Одно дело — вежливо отказаться, предварительно поблагодарив за оказанную честь, а другое — слова «Ангелы-снабжатели» жирным крестом перечеркивать. Я собрал исписанные листы бумаги, аккуратно сложил их вчетверо и засунул в задний карман брюк. То ли посмеюсь я над ними завтра — на земле; то ли… в клочья изорву. Я сел к столу, рассеянно вертя карандаш в руках. Может, порисовать? А я умею рисовать? Вот возьму сейчас и попробую нарисовать Татьянин портрет — по памяти…

Часа через два я окончательно убедился, что рисовать не умею. По отдельности все черты лица вроде бы походили на оригинал, но вот вместе… Лицо получилось каким-то плоским: что рот, что нос, что глаза — наклеенные. Чертыхнувшись в сердцах, я отправился спать.

Проснувшись на следующее утро, я решил не вставать, пока меня не позовут. В жизни не мог себе представить, что от лежания на мягком диване на теле синяки могут появиться! Но, проворочавшись на нем полтора часа, я почувствовал, что у меня ноет каждая клеточка тела. Что-то на земле я такого не замечал…

Ощутив знакомое притяжение, я сорвался с дивана и ринулся к двери. Ковра в моей комнате точно не было — это я еще в первый день заметил; так что я понятия не имею, за что зацепился ногой. И чуть не рухнул — со всего размаха — на дверь. Схватившись в последний момент за притолоку, я постоял так несколько минут, пытаясь взять себя в руки. Хорош бы я был, если бы вывалился в коридор вместе с дверью! Что же мне потом делать: на место ее ставить или на финальную встречу бежать, оставив позади себя картину разрушения? Нет, нужно успокоиться и явиться к месту оглашения приговора с уверенным достоинством, присущим незаменимому ангелу-хранителю.

Войдя в комнату встреч, я сразу же увидел два кресла возле столика. Ага, значит, сегодняшний разговор состоится наедине с моим руководителем. Я приободрился. Очень мне не хотелось — если придется — высказывать дополнительные аргументы в пользу своей просьбы в присутствии брюнетки с ее пронзительным взглядом. Вчера, к концу дня у меня закралось неприятное подозрение, что ей мой ход мыслей как раз очень даже хорошо ведом. Что, сколько бы я ни говорил о пользе дела, она учует каким-то образом личные мотивы. И, даже если не вцепится в меня мертвой хваткой, чтобы вытащить их на всеобщее обозрение, начнет окидывать меня с головы до ног эдаким понимающим взглядом.

Мой руководитель сделал приглашающий жест в сторону второго кресла. Я сел, молча глядя на него.

— Итак, мой дорогой Ангел… — Он вдруг замолчал и, нахмурившись, пожевал губами. — Ах да. До нас дошла информация, что на земле Вы настаиваете на том, чтобы Вас называли Анатолием. Возможно, мне следует обращаться к Вам так же?

У меня перехватило дыхание. Анабель. Какая еще информация дошла до них от нее? По-моему, мы расстались вполне дружески, но кто его знает? Соглашаться или нет? Что я там вчера думал о своем умении рисковать? Спросить его, с чего это он решил называть меня земным именем? Нет, рисковать нужно с умом.

— Я был бы очень рад, — сдержанно ответил я. — Это имя родилось спонтанно, но, разобравшись в его значении, я счел его весьма подходящим.

— Итак, мой дорогой Анатолий, — продолжил мой руководитель, не выказав ни малейшего удивления по поводу моего ответа. — Мне очень приятно сообщить Вам, что мы решили дать Вам разрешение на продолжение работы на земле в облике человека.

Я мысленно поздравил себя с тем, что, сев в кресло, откинулся на спинку и положил руки на подлокотники. Не будь у меня опоры под спиной и руками, я бы стек сейчас с этого кресла бесформенной массой. Получилось! У меня все получилось! Я возвращаюсь на землю. Я продолжу работать в видимом состоянии. Я скоро увижу Та…

Состояние эйфории улетучилось. Он сказал: «На продолжение работы на земле», а не «На продолжение выполнения прежнего задания». Это нужно немедленно выяснить — а риск пусть катится ко всем чертям!

— Благодарю Вас. — Я даже голову склонил в знак признательности. — Но, говоря о продолжении работы, имеете ли Вы в виду продолжение выполнения прежнего задания?

Затаив дыхание, я ожидал его ответа.

— Ну, конечно. — Он глянул на меня с преувеличенным недоумением, но в глазах его опять вспыхнул весьма непонятный (по крайней мере, здесь) огонек. — Глава отдела по внештатным ситуациям остался, конечно, недоволен, но Ваш инструктор особо подчеркивал Вашу преданность порученному делу и чуткое отношение к подопечным. Анабель также охарактеризовала Вас как подающего весьма большие надежды кандидата.

Ну, знаете ли! За такие шуточки…! Но на меня накатила волна такого облегчения, что закружилась голова и колени ослабели. Не осталось даже сил разозлиться, как следует. Наоборот, я бы его сейчас обнял — сдержанно, по-мужски — если бы такой жест не привел бы к моей незамедлительной госпитализации. Улыбки еще куда ни шло, но на шею бросаются только сумасшедшие ангелы.

— Еще раз благодарю Вас, — повторил я, от всей души надеясь сохранить желание завопить от восторга до прибытия на землю.

— Чтобы не откладывать Ваше возвращение к служебным обязанностям, перейдем к практической стороне дела, — заговорил он деловым тоном. — Итак, в какой материальной базе Вы нуждаетесь в новых условиях работы?