Не таясь, я и высыпал перед ней все свои сомнения. По лицу ее растеклась еще более радостная улыбка. Ожидала она от меня, что ли, именно этих вопросов? Вот если сейчас она начнет мне рассказывать, что у нее сердце кровью обливается от сочувствия к брату-ангелу, заблудшему в греховных желаниях…

Но она просто предложила рассказать нам свою историю — а мы уже сами решим, что в ней может нам пригодиться.

О, вот это — просто идеальное развитие событий! Пусть говорит — а я посмотрю, что из ее рассказа взять на вооружение. И прислушаюсь заодно, не прозвучит ли где-нибудь фальшивая нотка.

Пять лет назад она стала ангелом-хранителем Франсуа — и никогда прежде не сталкивалась с таким легким заданием. Вполне правдоподобно. Ни один из нас не помнит свои предыдущие задания, а в коллективный опыт уходят только случаи разрешения конфликтов — да и то, как абстрактные примеры. Но ведь не случайно — за три года одностороннего общения с Татьяной — возникали у меня мысли, что вот, мол, везет же некоторым братьям-ангелам, которым доверены спокойные, уравновешенные люди. Пару месяцев назад эти слова Анабель могли бы даже зависть у меня вызвать — но не сейчас.

Спустя некоторое время она им заинтересовалась. И не просто как хранимым объектом, а как личностью. О, вот в это мне уж совсем нетрудно поверить! Вот только у меня, как и следовало ожидать, интерес вызвала не умиротворяющая личность, а наоборот — сводящая с ума своей загадочностью и непредсказуемостью. Опять ничего удивительного — хотелось бы мне покоя, я бы так на землю не рвался.

Вот недаром я к еде так скептически отношусь — вечно она появляется в самое неподходящее время!

Однажды она решила…? Что? Она решила показаться ему? Вот так, не моргнув глазом, материализовалась в толпе народа и пошла знакомиться с ним? И сейчас — вот так спокойно — рассказывает об этом мне, совершенно незнакомому ей коллеге? Да ведь это же нарушение одного из самых основополагающих правил! У меня это случайно вышло — при непредсказуемом стечении обстоятельств — и то я до сих пор жду возмездия! А она пошла на это сознательно?!

Я смотрел на Анабель, лихорадочно ища в ее словах подвох. Да не может такого быть! Но она непринужденно спросила, что плохого в том, чтобы присматривать за человеком в видимом состоянии. Я растерялся. Да… Ничего, вроде, плохого — теперь я и сам это знаю… Но дело же не в этом! Существуют же правила!

Она вскинула бровь и вежливо поинтересовалась, в каких правилах записано, что хранить человека можно только в видимом состоянии. Я и вовсе опешил. Так, что там в нашем катехизисе говорится? «В обязанности ангела-хранителя входит обеспечение физической безопасности и душевной гармонии хранимого человека». Про невидимое состояние — ни слова. «Ангел-хранитель не имеет права показываться хранимому человеку, кроме как в обстоятельствах, в которых он не привлекает его внимания». Ну, ее случай в это правило как раз вписывается, а вот мой… Но дело даже не в этом! Мы ведь обязаны способствовать душевному спокойствию хранимого человека!

Она невозмутимо возразила, что в должностные обязанности ангела-хранителя входит умение оценивать потенциальный риск любой ситуации и любого поступка. Из чего следовало, что она «познакомилась» со своим Франсуа, изучив его личность, проанализировав складывающиеся обстоятельства и спрогнозировав возможные последствия. И — ни много, ни мало! — предположила, что и я сделал то же самое.

Вот здесь, похоже, начались существенные расхождения в наших историях. Отмолчаться в ответ на ее прямой вопрос я не мог, врать мне совесть… нет, Татьяна и совесть не позволили бы — пришлось отвечать уклончиво.

— У меня это вышло случайно, — выдавил я из себя.

На этот раз удивилась она. Очень неприятно для меня удивилась. Я почувствовал себя профаном, который по книжкам выучил, как стрелять из винтовки, а теперь жалуется, что ему при первом выстреле отдачей синяк на плече набило. Нет, никак я Татьяну не готовил к прямому контакту! Потому что никак не собирался вступать в этот самый контакт! Я, по крайней мере, совершил это преступление неосознанно!

У меня мороз пошел по коже, когда я вспомнил наш первый разговор и представил себе, чем он мог закончиться для Татьяны. У меня ведь даже мысли не возникло, что она может не выдержать! Хотя, впрочем, мысли эти у меня возникли, но ведь они же меня не остановили! Вслед за ледяной волной по моему телу прошла раскаленная, и я скорчился от стыда и угрызений совести.

Именно в такой момент в разговор и вступают женщины. Чтобы поддержать тебя — как им кажется. На самом деле, взяв слово, они окончательно и бесповоротно добивают тебя — в твоих собственных глазах.

Татьяна рассказала о событиях той ночи, взяв всю вину на себя. У нее, мол, глупость с языка сорвалась, я расстроился, и она — неожиданно для нас обоих — наткнулась на меня. Более того, после того, как я — по ее словам — «все ей доступно объяснил», она сама попросила меня больше не прятаться. Все. Невиновность подсудимого доказана. Дело закрыто. Все свободны.

С улыбкой выслушав ее, Анабель вновь обратилась ко мне со словами, что и Татьяна, и я давно уже внутренне были готовы к такому контакту. Я — потому что оказался неспособен воздействовать на нее обычными методами, а она — потому что не оказалась в психиатрической лечебнице. Замечательно!

Минуточку… Анабель сказала об этой готовности, словно об уже изученном, осознанном и описанном факте. Так что же это получается — такие контакты уже стали фактом нашей работы?!

Анабель как-то странно глянула на меня и ответила, дернув плечо: — Конечно.

Так. Похоже, я даже не всю книжку о стрельбе из винтовки изучил — только до расположения курка добрался. Ну и какой я после этого ангел-хранитель? Я же — обезьяна, которая научилась на желтую кнопку нажимать, чтобы банан в клетку падал! А если рядом и другие кнопки есть, то на них внимания обращать не будем — в инструкции о них ничего не сказано. А, кстати, почему это о них ничего в инструкции не сказано?

Анабель объяснила, что, хотя в нашей работе случаи прямых контактов и имеют место, они вовсе не приветствуются, поскольку человек в них подвергается куда большему риску, чем ангел. Ангел скорее даже пользу из них извлекает. Я удивленно посмотрел на нее. Она улыбнулась с заговорщическим видом: — Вы ведь, наверно, заметили, что сейчас Вам намного проще воздействовать на Танью, правда?

Я чуть не задохнулся. Проще? Мне стало проще?! Нет, мне, конечно, стало проще высказывать — ненавязчиво — свои советы и пожелания, но ведь она же мне теперь отвечает! У нее же на каждое мое слово своих два находится! Она же мне вообще — целыми днями — рта не дает раскрыть!

Татьяна пнула меня ногой под столом, поведя глазами в сторону моей тарелки. Ну вот, а я о чем говорил? Ну, забыл я про эту тарелку, так что? Ей уже и слов не нужно, чтобы меня носом в нее ткнуть!

Я резко повернулся к ней… Глаза у нее светились насмешливым интересом: «Ну-ну, и что ты сейчас сделаешь?». Я отвел взгляд в сторону и наткнулся на такое же выражение на лице Анабель. Понятно, они таки сговорились. И обратите внимание — опять без слов! Француз — мне не соратник; он на свою Анабель, как подсолнух на дневное светило, уставился. Ладно, отложим свои замечания до вечера. Но я о них не забуду!

Они ждут, чтобы я начал скандалить? Не дождутся! Я предложил Анабель вернуться к ее истории.

Слушая рассказ Анабель о первой стадии их с Франсуа «романа», я только головой мысленно качал. Такое коварство только женщине и могло в голову прийти — и только ей оно и могло сойти с рук. Я представил себе, как бросал бы Татьяну по дороге на свидание, чтобы ринуться вперед и первым оказаться на месте свидания. Хотел бы я посмотреть, что бы она сказала, если бы я хоть раз пришел после нее! Да и потом вот так — постоянно — врать, изображать из себя некую загадочную личность… Это какой же надо самоуверенностью обладать, чтобы не побояться потом правду сказать?

Не говоря уже о том, что Татьяна бы меня сразу же на чистую воду вывела. И потом, всякие житейские оплошности, которые французу мгновенно в глаза бросились — это у женщин они выглядят очаровательной беспомощностью. Если бы Татьяна встречалась со мной, не зная, кто я, она бы меня приняла за какого-то недоумка, который не знает, в какую сторону кран поворачивать и куда деньги складывать.