Бездельничать, однако, мне пришлось немного меньше времени, чем я ожидал. Почему-то француз встал и начал прощаться раньше обычного. Я тут же насторожился. Что это он задумал? Хочет раньше уехать, чтобы без меня? Ха, мечтай дальше! Такси все равно сразу не приедет, а тут и я из-за угла выверну: «Какое счастье, что мне удалось — совершенно случайно — чуть раньше приехать!».
Но, выйдя из офиса, он пригласил Татьяну на чашку кофе и неторопливо направился к кафе — с таким видом, словно у него целая вечность в запасе. Я держался как можно ближе к ним, чтобы не пропустить ни слова из их разговора. Но разговора не было. Они шли неспешным, прогулочным шагом и… молчали. Француз молчит? Что-то мне это не нравится. Я напрягся — такой поворот событий показался мне местью судьбы за недавнюю праздность.
Заговорил француз только в кафе. И не просто заговорил — затарахтел как заведенный. Тон его опять сделался легким, непринужденным — но на этот раз я внимательно вслушивался: после глубокого молчания эта светская болтовня казалась слегка неестественной. Он расспрашивал Татьяну о традициях, связанных с предстоящими майскими праздниками, о том, как люди сейчас проводят эти замечательные теплые дни, приходил в бурный восторг, находя сходство с обычаями своего народа. Затем, как и следовало ожидать, он поинтересовался, что собирается делать в эти дни Татьяна. Я почувствовал, что пора ускорить мой выход на сцену.
Отвечая на его вопросы, Татьяна перестала поглядывать на часы. Я дотронулся до ее плеча, чтобы дать ей знать, что сейчас появлюсь. Она поняла мой намек и сообщила Франсуа, что я подъеду… через десять минут. Какие десять минут? Я же совершенно ясно намекнул, что появлюсь прямо сейчас! Она что, немощным старцем меня считает, дав мне десять минут на то, чтобы выскочить из кафе, материализоваться и войти назад? Я за это время ползком это сделать могу!
Пришлось мне выслушивать разглагольствования француза о его собственных планах на эти праздники. Которых, как оказалось, нет, поскольку они все время меняются. Это он что, намекает, что ему некуда деваться на эти дни? Может, он еще остаться решит? Он мне еще и кофе заказал — не спросив, хочу ли я с ним этот кофе пить!
Я пулей вылетел из кафе, заскочил за знакомый рекламный щит, материализовался, обошел его с другой стороны и вскочил назад в кафе. Вот так — тридцать четыре секунды, а не десять минут! Могла бы больше и не ставить под сомнение мои способности.
К их столику я подошел одновременно с официанткой. Ладно, я выпью с ним кофе, но только на прощанье. Чтобы у него всякие иллюзии даже не рождались. Я поднял свою чашку, поблагодарил его за то удовольствие, которое мне принесло знакомство с ним, и пожелал ему доброго пути — поскольку в аэропорту у нас просто не будет времени на прощальные речи. И тут же спросил у Татьяны, не опоздает ли наш дорогой гость на самолет. Она засуетилась, вытаскивая телефон, чтобы вызвать такси. И тут француз поднял руку, словно требуя внимания к кульминации разговора. От недоброго предчувствия я даже задержал дыхание.
С очаровательной улыбкой он сообщил нам, что сегодня не намерен никуда улетать. Вот так — коротко и безапелляционно. Вот подлец! Опять завтра с ним полдня по городу шататься! У меня сами собой сжались челюсти. И тут он сказал, что в аэропорт все же едет, но только для того, чтобы встретить свою подругу. Оказывается, последняя перемена их планов привела к тому, что его подруга — Анабель, кажется, — прилетит, чтобы ознакомиться с достопримечательностями нашего города, и на следующий день увезет его домой. Вот чует мое сердце, что эти его частые поездки и внезапно вспыхнувший интерес к нашему городу стали и ей казаться подозрительными, и она решила своими глазами посмотреть, что это его здесь так притягивает. Я бы и сам так сделал. Ну, что ж, если завтра не мы его, а он сам свою подругу по городу водить будет — я не против.
И тут выступила Татьяна. Она все-таки предложила поводить их завтра по городу! Да она что, совсем с ума сошла? Она ведь уже одну экскурсию Франсуа устроила — он же сам рассказывал, как потом полночи в обнимку с батареей просидел!
Он, должно быть, тоже об этом вспомнил. Поскольку замолотил руками по воздуху, решительно отказываясь. И, не переводя дыхания, пригласил нас с Татьяной на обед, чтобы познакомить нас со своей подругой — «тоже необычным человеком». Слово «тоже» он как-то выделил и уставился на меня ставшими вдруг очень цепкими глазами. Опять он словно вызов мне бросает! Словно ждет, откажусь я или нет. И с чего это он взял, что решать буду я? У нас, между прочим, женщина тоже право голоса имеет, а в случае Татьяны — так и вовсе первое.
Я вопросительно глянул на нее, увидел у нее на лице решительное «Да», которое она подтвердила кивком. Мне не оставалось ничего другого, как принять приглашение. Но в голове у меня прочно угнездилось предчувствие некой неожиданности — вопрос только, приятной ли?
Он тут же распрощался и выпорхнул из кафе. За нашим столиком повисло легким облаком молчание.
Через пару минут у Татьяны вдруг просветлело лицо. Могла бы, между прочим, и объяснить, с чего вдруг развеселилась. Она предложила мне расплатиться и внезапно нахмурилась: — У тебя деньги-то есть?
Я похолодел. Материализуясь, я не подумал ни о какой конкретной сумме. Я принялся рассматривать стоящие на столе чашки, делая вид, что считаю, и ощупывая незаметно карман. Вроде, что-то там есть — и похоже, не одна купюра. Я неуверенно пробормотал, что на кофе, наверно, хватит. Выяснив, что остаток вчерашних денег исчез вместе со мной, она вскинула вверх указательный палец и назидательно заговорила о бумажнике. И замолчала на полуслове. И вдруг расплылась в совершенно блаженной улыбке.
Если раньше я похолодел, то теперь и вовсе съежился. Такое же довольное выражение было у нее на лице в тот момент, когда она записала меня в психологи и прикончила моих родителей в автокатастрофе. Я боялся даже подумать о том, что взбрело ей в голову на этот раз.
Она медленно — сладострастно растягивая слова — объяснила мне, что мы — вот прямо сейчас! — отправляемся покупать мне бумажник и одежду. У меня отлегло от сердца. И даже потеплело на душе. Вот помнит же о том, что мне нужно! Отлично! Сегодня мы быстро разделаемся с покупками, что высвободит нам время на… хотя бы на лишнюю прогулку в парке.
Она вдруг принялась поторапливать меня, сказав, что у нас осталось не более четырех часов. У меня отнялись ноги. Четыре часа в магазине? Да за четыре часа можно сшить эту одежду! Наверное. Может, она опять время с запасом рассчитывает — как сегодня с этими десятью минутами перед моим появлением? Она продолжила объяснять — все тем же доводящим меня до бешенства терпеливым тоном — что, поскольку я не знаю, что хочу купить (ах, меня даже спрашивать не нужно; она просто знает, что я ничего не знаю!), мне нужно будет там все примерить. Чтобы не упасть (или не сбежать, не знаю), я схватился руками за стул. Почувствовав, наверно, что у меня появились небольшие возражения, она великодушно пошла на уступки.
— Не волнуйся, бумажник примерять не нужно, — милостиво бросила мне она.
В магазине мы подошли к указателю и выяснили, что мужская одежда расположена на третьем этаже. Больше напротив слов «3 этаж» ничего написано не было. Весь этаж?! Мне придется обойти весь этаж, меряя все, что там есть? Так тогда нужно выяснить, продается ли в этом магазине мебель — там и заночуем! Хотя, впрочем, не получится — я сомневаюсь, что мне и всей ночи хватит, чтобы ознакомиться со всеми имеющимися здесь вещами. Меня охватило настоящее отчаяние. Я не хочу! Может, попробовать уговорить ее прийти сюда в другой день — с утра, чтобы не торопиться, рассмотреть все как следует…
Но она уже тащила меня к эскалатору, который принялся неумолимо возносить нас все выше и выше…
Выйдя на третьем этаже и увидев перед собой бесконечные ряды полок, стеллажей и вешалок, я понял, что ночевать в этом магазине мне не придется. Мне больше нигде ночевать не придется. Я здесь погибну. Я рухну от изнеможения где-нибудь в тихом уголке, и меня похоронит под собой куча выбранной Татьяной на примерку одежды. Может, она меня оттуда откопает — примерно через полчаса, когда случайно обнаружит, что я почему-то больше не плетусь за ней по пятам. Черт побери, себе она одежду часами не покупает — за что же со мной так? Она что, в детстве в куклы не наигралась — новые наряды им мастерить и переодевать каждые полчаса? А ведь я сам сюда напросился, да еще и ее в советчицы позвал… Нет, нужно что-то придумать, нужно срочно что-то придумать…
