Когда мы добрались до гостиницы, я не стала ни ощупывать переднее сидение, ни дверь придерживать — чтобы не растерять те крохи самообладания, которые позволяли мне хоть как-то поддерживать разговор и даже улыбаться время от времени. Зарегистрировав Франсуа у стойки администратора, я вознамерилась было попрощаться с ним до завтра и отправиться домой, но он вдруг сказал: — Танья, если Вы все еще имеете немного времени, я бы хотел пригласить Вас вот в это маленькое кафе в гостинице. На одну чашку кофе, — широко улыбнулся он. — Я здесь иногда кушаю, и кофе здесь — хороший.

Я задумалась. А почему, собственно, нет? Зачем мне домой бежать? К кому? Лучше мне попозже приехать — так, чтобы он успел вернуться, и так, чтобы я могла себе вообразить, что он так и проездил со мной все это время.

— Хорошо, — сказала я, пожимая плечами. — Но только недолго. Честно говоря, у меня сегодня был очень напряженный день.

В ответ на это он издал знаменитое «Оля-ля» (удивился, что ли?), попросил администратора поднять его багаж в номер, схватил меня за локоть (чтобы не удрала, наверно) и почти потащил в сторону крохотного кафе в дальнем левом углу холла. И там у нас состоялся разговор, который уже и тогда показался мне странным, но подлинный смысл которого я поняла намного позже.

Для начала, заказав кофе, он спросил меня, почему у меня был напряженный день. Я рассказала ему о переносе Светкиного дня рождения — именно на сегодня; вот поэтому, мол, нам и пришлось с утра посетить мою подругу, а потом уже я поехала в аэропорт. Он тут же вцепился в мое «нам». Я прикусила губу. А потом подумала: а почему бы нет? Что мне терять? Франсуа мне почти незнаком — так в поезде, со случайными попутчиками люди о чем угодно разговаривают — ангела моего рядом нет, так почему бы мне не поговорить о нем, если мне того хочется? А мне этого хочется? Очень хочется, вдруг поняла я. Мне очень хочется поговорить о нем. Хоть пару минут.

— Я ездила к подруге со своим… другом, — медленно проговорила я. Не очень-то мне по душе это слово, но все же лучше, чем…

— С Вашим близким другом? — также медленно и отчетливо спросил Франсуа.

— Очень близким, — тихо ответила я. И оставим в стороне друга — с очень близким мне… просто очень близким… Или, вернее, как я думала до этой поездки.

— Танья, не сердитесь на меня, но можно я задам Вам еще один личный вопрос? — спросил Франсуа с каким-то напряженным выражением в глазах. — Мы ведь договорились, что, если Вы не захотите, Вы не будете отвечать.

Я пожала плечами. Личные вопросы меня больше не беспокоили — похоже, они все уже касались только моего прошлого.

— Спросить-то всегда можно.

— Во время нашей прошлой встречи, две недели назад, я заметил, что Вы очень изменились. Вы начали… светиться, что-то в этом роде. И — очень случайно — не встретили ли Вы этого близкого друга примерно в то время? — Ожидая моего ответа, он даже чуть вперед наклонился.

Я принялась высчитывать в уме. Батюшки, а ведь действительно всего две недели прошло! Даже без одного дня! Мне казалось, что уже вечность прошла с того момента, как он меня тогда ночью чуть до психушки не довел. Как ему тогда хотелось со мной остаться! И что? Неполных двух недель хватило, чтобы разочароваться?

— Да, мы встретились примерно в то время, — ответила я, сглотнув комок в горле.

Франсуа вдруг откинулся назад на своем стуле и расплылся в абсолютно счастливой улыбке.

— Танья, я искренне верю, что у каждого человека есть где-то — простите мне мою банальность — его половина. Когда человек ее встречает, он это чувствует сразу, он не имеет сомнений. И необычные люди имеют очень необычную половину. Я это говорю не просто так, я это знаю по своей жизни. Мы ведь решили, что я буду не только Вас спрашивать, но и говорить о себе. И я имею одну очень интересную, но немного сумасшедшую историю для Вас.

Сумасшедшую? О, тогда это — точно для меня.

— Я с удовольствием ее послушаю, — улыбнулась я.

— Но, наверно, не сегодня; это — достаточно длинная история. И… если это не очень некрасиво с моей стороны, я хотел бы Вас попросить…

— О чем? — все так же улыбаясь, спросила я. Сейчас попросит, чтобы я его выслушала, чтобы не назвала сразу ненормальным. Знал бы он, кого об этом просит!

— Если это возможно, я хотел бы познакомиться с Вашим другом. Вы — очень необычный человек, и мне было бы интересно узнать того, кого Вы считаете близким себе. — Он сложил ладони и уперся кончиками пальцев в нос, пристально глядя на меня.

Обалдеть! Нет, просто с ума сойти! Как же вдруг всем стало интересно с ним познакомиться! Чуют они что-то необычное во мне, что ли? Неужели я действительно изменилась? Неужели он меня изменил? Но, пожалуй, мне не удастся больше ни с кем его познакомить. Нечего ни себя, ни других иллюзиями тешить.

— Франсуа, мне трудно обещать что-либо, — уклончиво заговорила я, стараясь выиграть время. — Здесь не все так просто. Я должна подумать и, конечно, поговорить со своим другом… — Сейчас главное — потянуть с этим знакомством несколько дней, а потом придумаю что-нибудь: почувствовала, например, что он — вовсе не моя половина. Хотя у меня, наверно, язык не повернется такое сказать; я прекрасно отдавала себе отчет в том, что чувствую как раз наоборот. Но что же делать, если эта твоя половина тебя таковой не считает?

Франсуа согласно кивнул.

— Мне кажется, что я понимаю, что все очень не просто. Но я буду надеяться.

Хотела бы я надеяться вместе с ним. Простившись с Франсуа, я вышла из гостиницы и села в такси. За простой придется, конечно, из своего кармана платить. Ну и черт с ним! А вдруг… На всякий случай — на невозможно, невероятно крохотный всякий случай — я ощупала рядом с собой заднее сиденье — у него было достаточно времени, чтобы назад перебраться… Конечно, никого. Ладно, теперь домой. Я дала ему вполне достаточно времени, чтобы насладиться свободой. Лишь бы только не слишком поздно домой заявился — я хочу поговорить с ним и лечь спать. И не просыпаться неделю. Нет, лучше месяц. А может, он уже под домом сидит? С Франсуа-то поход в кафе не планировался…

Выйдя возле дома из такси, я быстро огляделась по сторонам. Никого. Может, решил не переходить в видимость, пока я не появлюсь? Я медленно пошла к подъезду, бросая вправо и влево осторожные взгляды. Никого. Ну не под дверью же он сидит! На половичке. Вот на такую картину я бы, кстати, хотела посмотреть…

Вдруг позади меня хлопнула дверь машины, и я услышала: — Татьяна!

Резко повернувшись на месте, я увидела, что он идет через двор прямо ко мне — от отъезжающего такси. У меня оборвалось сердце. Конец утешительному воображению, что он все это время где-то неподалеку крутился. Вот оно — доказательство: при первой же возможности он действительно сбежал разыскивать Марину и только сейчас оттуда и вернулся — еле успел.

Он подошел ко мне своим размашистым, все сметающим на пути шагом и спросил с яростью в голосе: — У тебя вообще хоть какая-то совесть есть?

Что? Что?! Он меня о совести спрашивает? Я поняла, что прямо сейчас — через одну короткую секунду — мой двор познакомится с неслыханным доселе визгом. Мне нужно было как-то — как-то — вместить в эту секунду три глубоких вдоха. Каким-то чудом мне это удалось.

— Пошли домой, мне нужно с тобой поговорить, — сдержанно произнесла я. И крепко сжала зубы, чтобы не начать этот разговор прямо во дворе.

Мы поднялись в квартиру в тяжелом молчании. Как только я закрыла за собой входную дверь, он рывком сорвал с меня куртку, не глядя, швырнул ее на вешалку (Он еще куртками моими швыряться будет!) и рявкнул: — Я могу узнать…

Не отвечая, я пошла на кухню, села на свое место и положила руки на стол, крепко сжав их. Кричать я не буду. Я не оставлю в его памяти такого последнего воспоминания.

Его не было несколько минут. Затем он медленно вошел на кухню и стал возле столика у плиты, привалившись к нему спиной и сложив руки на груди. Ну что ж, все понятно, ему даже сидеть рядом со мной уже неприятно.