- Ты слишком громкая.

Он сделал шаг, а я с опозданием решила, что злить Левицкого было не такой уж славной идеей. Почему мне тут одной не сиделось?

- А ты слишком большой.

Я ничего не могла поделать со своим пульсом. Он словно сумасшедший сводил с ума своим ритмом, а Роберт сделал ещё шаг. Ближе. Он вдруг притянул меня к себе, а я почувствовала, что теряю контроль.

- Это ещё раз доказывает, что сопротивляться бессмысленно, - пониженным тоном проговорил Левицкий, и я вдруг почувствовала его губы на своих губах. Жадные, требовательные.

Он целовал меня, а я провожала свой разум в далёкое путешествие, ругая и непослушное сердце, и все эти внезапно вырвавшиеся из заточения эмоции. Я могла хотя бы оттолкнуть Роберта, но почему-то, сил на это не было. И желания. Напротив, я вцепилась в него, обхватив за шею, и отвечала на каждое его движение.

«Пусть будет, будто виноват во всём алкоголь» - оправдывала я себя и расстёгивала его рубашку.

Было жутко от самой себя. Я на этот раз понимала, что хочу этого не меньше. Если не больше. Одежда оказалась лишней, и когда Роберт уложил меня на кровать, нависая сверху, я обняла его ногами. Его поцелуи сводили с ума: шея, плечи, грудь были полностью в его власти, он жадно сжимал меня в объятиях, но мне всё равно его было мало. Хотелось больше, прямо сейчас, пожалуйста; сердце замирало от того, что происходило, и снова начинало бешено колотиться в предвкушении.

Резкое движение. Словно яркая молния посреди тёмного небосвода.Я почувствовала его внутри и вскрикнула, но закусила губу, прерывая свой же стон. Привыкая друг к другу, наши обнажённые тела сливались в ритмичных движениях, а спинка кровати в такт билась о стенку. Роберт ускорял темп, и я царапала его плечи, извиваясь в этом безумии. Мне не хотелось, чтобы он останавливался, я умоляла его об этом, а он шептал в ответ что-то неразборчивое, ни на секунду не выпуская из объятий. И когда по телу растеклось приятное тепло, он так крепко прижал меня к себе, что перехватило дыхание.

Мы лежали рядом и не могли отдышаться. Что это было, я объяснить не могла. Но то, что я не бревно, он, надеюсь, убедился. Думать, что же я творю, причём по своей воле, да ещё и получаю при этом удовольствие - совершенно не хотелось. Рядом тот, кого я должна презирать. Бояться. Держаться подальше. Но вместо этого я прислушиваюсь к его дыханию и мечтаю снова ощутить на себе прикосновения его сильных рук.

Я ненавидела себя. Ненавидела и понимала, что даже представить боюсь, что будет завтра.

Но оно всё же наступило.

Робкий рассвет пробивался сквозь темные жалюзи, словно боясь потревожить хрупкое умиротворение, царившее в комнате. Ещё немного и всё это закончится. А пока что, я могу украдкой разглядывать мужчину, лежащего рядом.

Роберт спал и улыбался во сне. Я ни разу не видела у него такую безмятежную улыбку. Растрёпанные волосы, расслабленные рельефы и шрамы, абсолютно не вызывающие страха. Рассматривала его сейчас в первых лучах солнца, и понимала, что вряд ли когда-то ещё стану свидетелем подобных эмоций на его лице.

Я поддалась порыву и провела рукой по его щеке, словно делала что-то запрещённое. Он перевернулся на другой бок, подминая рукой лежащую рядом подушку, а я отпрянула. Восемь утра. Наверняка у меня мало времени, чтобы сбежать. Если это вообще возможно. Наспех оделась и осторожно вышла в коридор. Спустилась по лестнице на первый этаж и только сейчас поняла, что нахожусь в офисе фирмы Левицкого.

Это точно какой-то замок, первый этаж которого хмуро оповещал серыми равнодушными стенами, что пора возвращаться в действительность, а я снова пыталась унять сердцебиение от воспоминаний того, что творилось этой ночью на втором. В холле внезапно появилась Миссис Чайни.

Я испуганно остановилась, придумывая на ходу, что ей сказать. Но в моих репликах не было нужды. Миссис Чайни улыбнулась и будто ничего необычного в этом не было, предложила чай. Я на всякий случай отказалась, поблагодарив секретаря Левицкого, и спешным шагом двинулась в сторону выхода. Никто меня не останавливал, я с лёгкостью миновала охрану. Уже знакомый мне худощавый мужчина даже не стал меня задерживать вопросами и прочим, лишь пожелал всего доброго, чем тоже вызвал моё недоумение.

Больше меня ничего здесь не держало, и я выскочила за дверь, едва поняла это.

Слишком чётко осознавала: то, что творила этой ночью - выходит за рамки. Меня никто не принуждал, я по своей воле совершила чудовищный поступок. И следуя своим же убеждением выходило, что никакая я не красавица. Красота внутри, где душа. А там я самая обычная дрянь.

Глава 15.1 Не он

***

Весь день я не выбиралась из постели, доводя себя своими же мыслями практически до сумасшествия. Никого не хотела видеть. Никого не хотела слышать. И если мир захочет мне что-то сказать сегодня, то и он пусть подождёт до завтра. А сейчас я хотела зарыться поглубже, убежать не только от всех на свете, но и от себя. И если от одного меня спасали выключенный телефон, кирпичные стены и дверь, закрытая зачем-то на все замки, то от второго скрыться было невозможно. И это разрывало на части. Меня то бросало в жар, то напротив было слишком холодно - видимо, вдобавок к этому угнетающему состоянию добавились последствия скитаний по лужам. С опозданием, правда. Удивительно, но никто ко мне не приходил, а так как я к общению тоже не стремилась, лишь порадовалась отсутствию внимания к своей персоне.

Следующий день мало отличался от предыдущего, исключение состояло лишь в том, что телефон я всё же решила включить. Но только ближе к вечеру, разрывая тишину квартиры, ожил мобильный. Звонил Макаров, я же отвечать не стала. Сразу же после от него пришло сообщение:

«Эль, ты можешь меня игнорировать, но у тебя есть обязанности на работе. Жду в офисе сегодня к пяти часам».

Я усмехнулась, послав мысленно к чёрту Антона и всю его компанию. А проходя мимо прихожей, бросила взгляд на свою тёмную дверь. Надо бы перекрасить.

В пять я, разумеется, никуда не поехала. Как и в шесть. Пару раз стояла у окна, наблюдая, как за тонким стеклом бушует разгневанный ветер. Но мне разгул стихии не страшен. Я в коконе, в домике, отгорожена от мира, и что там сейчас творится, меня не волнует. Но как только так решила, меня внезапно посетила страшная мысль, и я не раздумывая бросилась к плащу, на ходу обуваясь. А через время вылетела пулей за дверь. То, что я отгородилась не означает, что по другую сторону ничего не происходит, и пока привожу свои мысли в порядок, время может играть против меня и и близкого мне человека. Главное, чтобы не было поздно…

Роберт меня не искал, не тревожил, и я этому порадовалась, решив, что мой побег прощён. Но только сейчас поняла, что странное молчание было не только со стороны Левицкого. Отец не мог не беспокоиться обо мне, даже если обижен. Даже если считает, что я не права! А что если он снова в больнице или того хуже?

Уже подбегала к другой части дома, когда услышала звук подъезжающей машины и осторожно выглянула из-за угла, в надежде, что останусь незамеченной. Отец вышел на крыльцо, нахмурив брови, поправил воротник пальто и двинулся к серому авто. Сел на заднее сидение, хотя впереди место было. Значит, предпочёл такси. С одной стороны, от сердца отлегло - с папой всё в порядке. С другой - я недоумевала: почему отец не тревожится обо мне?

Я набрала его номер, уже приготовившись слушать длинные гудки, но тот ответил сразу.

- Папа… - выдохнула я, собираясь с силами. - Нам нужно поговорить.

- Не сейчас, Эль, - устало произнёс в ответ мой родитель. - Не сейчас…

- Что-то произошло? Это Алёна, да?

- Она здесь не при чём!

Я так ждала тревожных нот в голосе, но, как выяснилось, переживал отец вовсе не за меня. Да что ж такое?

Мне это совершенно не нравилось, что она с ним сделала? Неужели любовь настолько слепа? И если это так, я готова выбросить все эти книги о любви!