Порой Смагину хотелось всех их и проституток, и политиков, и журналистов, и всех, всех…, покрасить в черный цвет, как тот красный пассажир «Русь», что в первые дни демократических преобразований в стране, кем-то изобретательным и дальновидным был срочно окрашен чернью. И какая бы великолепная заря не освещала жизнь, так называемой «элиты», в конце – концов, всех их заколотят в гроб и бросят в могилу, а то и просто сгребут в яму и спалят, как зараженных опасным вирусом животных.

Так вот она где, эта немытая Россия; это не крестьяне, что пашут в поле от рассвета до заката в поте лица, и не пропитанные дешевой водкой и папиросами работяги, это даже не бомжи, для которых сегодня колодец канализации служит домом и крепостью для защиты от внешнего мира, потому как на всю российскую нацию навесили ярлык «толерантности» – терпимости, а попросту ей привили страшный вирус, пострашней чумы и СПИДа, когда нация, народ не реагирует на воздействия внешних агрессивных факторов, человек начинает привыкать к неслыханному издевательству над личностью и организмом, и, в конце концов, нация гибнет. Нет, «немытая враждебная Россия» здесь, она в так называемых высших слоях общества, в высших эшелонах безумного управления государства, в кремле, в различных администрациях: немытые политики и бизнесмены, чиновники и силовики – вот, где действительно немытая Россия!

Сегодня бы Смагин назвал немытой Россией всю вот эту шваль, что окружала его, весь так называемый высший свет, и он сам превращался в ее подобие, как сказал мудрый Борис Борисыч, но стоп… это только реакция его еще не порабощенного сознания, а тело и душа просят праздника и всех прелестей жизни, а почему нет? Ведь он столько много учился и работал, почему он должен все это просто так отдать немытой России, нет, пока, до времени, прощай, немытая Россия.

Блондинка, между тем, присела рядом с Соней, даже не взглянув в сторону Игоря, и это задело его самолюбия. «Чего она из себя корчит, что возомнила, шлюшка центровая?» Ведь за деньги ты ляжешь в постель и с молодым, и со старым, и с уродом, и с калекой, и с извращенцем, вы все продажные, начиная от политиков, юристов, журналистов и кончая актерами и вот такими девочками. Смагин вспомнил, как его поразило интервью, что давал знаменитый и любимый им актер Ричард Гир на телевидении телекомпании СNN. Тогда он сказал, что если ему вот сейчас заплатят миллион долларов наличными, он прямо здесь разденется догола и встанет, хоть на голову и это сказал миллионер, владелец дорогущих особняков, яхт, самолетов, что же требовать, от каких-то смертных путан.

Игорь не выдержал столь длинной затянувшейся паузы, он встал со своего места, подошел к Белоснежке, сгреб ее в охапку и посадил на стойку бара. Официант чуть не выронил из рук приготовленную очередную бутылку вина.

– Ой, – вскрикнула девушка, да так громко, что чайки, слетевшиеся было поближе к берегу и мирно покачивающиеся на теплых волнах в ожидании дармовых отходов с ломящихся деликатесами со столов ресторана, с тревожными криками поднялись в воздух, почуяв опасность со стороны человека.

– Зачем же так грубо, вы ведь культурные люди, – наигранно возмутилась Сонечка, поджав выпученные губки, вы ведь не мужики, какие-нибудь.

– Молодец, Смагин, – Борисыч весело рассмеялся, – ты только посмотри на эту «барби», сидит как кукла, открыв рот и расставив ноги. Он обхватил свою Сонечку за талию и словно ребенка посадил к себе на колени, – мы как раз мужики, детка, а не вон те, что животами верх парятся на солнышке и не этот он указал на официанта. «Мексиканец» сгоряча выскочил из-за стойки и без смеха на него нельзя было смотреть. Белый фрак доходил ему только до поясе, вся остальная его одежда состояла из ярко красных стринг, едва прикрывавших его «скромного мужское достояние» спереди и сзади и высоких в обтяжку кожаных сапожек в мелкую сетку, такие носят девочки подростки или представители курортной «элиты».

Борисыч поднял руку.

– Все, хорош, трепаться, все идем ко мне в номер, у меня там, Смагин, полигон поболее твоего, у кого есть претензии или возражения.

– Я из-за него все новые шортики вином залила, – плаксиво пожаловалась Белоснежка, – и с укором и надеждой взглянула на северного человека, предчувствуя хорошую охоту и легкие бабки.

– Не проблема, заменим тебе и шорты и все остальное, – Борисыч обвел взглядом притихшую компанию, – а ты, Смагин, чего молчишь?

– Да нам вроде на лекции после полудня надо появиться, там кроме «чубчика» должен этот великий экономист нарисоваться, тот который сынок Тимура со всей его командой.

– Успеем, Смагин, все успеем, идем я сегодня угощаю, плачу за все, ведь завтра я стану миллиардером, владельцем заводов, газет, пароходов, хе-хе, не знаю как ты, а я решил принять их условия, а там пусть мою душу жарят на углях в преисподней.

– Каждому свое, – усмехнулся Игорь, – идем, старина, когда еще встретишь такого щедрого миллиардера, они вон на западе ходят в стоптанных туфлях из секондхэнда и ездят в общественном транспорте на работу по проездным билетам, ты, я думаю, таким не станешь и лет через десять узнаешь меня, не отвернешься?

– Завязывай, Смагин со своей философией, девчата уже все на нервах, вдруг передумаем, вперед к победе коммунизма, как говорил наш вождь по мордыхаевскому принципу «товар – деньги – товар».

– Давай, докладывай, господин Смагин, что нового в белокаменной, как Дагомыс поживает, не закрыли еще на карантин после твоих выступлений, шутка, – генеральный директор торговой базы Анатолий Карпов встал навстречу вошедшему Смагину.

– Смотрю, загорел, посвежел, да, можешь, не рассказывал, сам месяц назад там «обучался» все наперед знаю, что скажешь. Документация с собой, давай смотреть, что ты там «наприватизировал». – Карпов водрузил на курносый в конопушках нос очки в золотой оправе, как полагалось по штату вновь испеченному гендиректору акционерного общества и поверх стекол внимательно посмотрел заму в глаза.

– Ничего не хочешь мне сказать? – Игорь растерянно улыбнулся, словно провинившийся школьник.

– Смотри документы, теперь мы акционерное общество со своим уставом, с уставным капиталом и счетом в Центробанке. Все как положено, московские юристы неделю «вкалывали» жрали и пили в «Космосе» за наши бабки, ну, и счет за работу выставили солидный, я вам его факсом переслал.

– Видел я этот дисбур, Смагин, и уже оплатил, иначе бы ты ни одной бумажки от них не получил. – Карпов взял тяжелую папку с документацией, бросил ее на стол и вновь уставился на Смагина, сверля его своими проницательными глазками.

– Садись, что стоишь, – он первым уселся в свое новое генеральское кресло, обтянутое черной кожей тонкоруким китайцем со впалой грудью, где-то в одной из тысяч мастерских поднебесной, – если не желаешь говорить, то я тебе расскажу, а бумагами наша юрист займется, пускай еще раз все внимательно проверит.

Игорь с облегчением плюхнулся в кресло напротив.