– Кто это хулиганит? Сейчас же прекратить, я вас быстро вычислю и накажу! – при последнем слове его голос дрогнул. «Да это же она, Лидия, как она могла оказаться на судне? Зачем? Ах да, играть со мной вздумала. И сам хорош, попросил начальника таможни по старой дружбе осмотр провести быстро, чисто формально, мол, не вписываемся в график, груз должен быть в Осаке и Йокогаме точно по расписанию, иначе штрафы, убытки, а я в долгу не останусь».

– Что-то случилось? – Эльвира с тревогой в испуганных глазах посмотрела на побледневшее лицо капитана. – Я лучше пойду.

– Да, наверное, иди, сейчас будем играть учебную общесудовую тревогу. Посмотри над своей койкой, там висит расписание по тревогам, почитай, – Кривец присел, схватившись рукой за сердце. – Что-то капитально прихватило, рановато, хотя… – он тяжело вздохнул и взял телефонную трубку.

– Чиф, через пять минут играем общесудовую тревогу. Надо прошмонать весь пароход, у нас на борту зайцы. Все, я сказал, рассуждать будешь на берегу. Что значит экипаж отдыхает? Ничего, пусть перед сном разомнутся. Наши встречные суда есть? Нет, ладно, держи этот вопрос на контроле и передай по вахте, все. – Капитан нервно махнул рукой Эльвире на выход и тут же снова скорчился от боли в животе и груди, изогнувшись вопросительным знаком.

– Может, врача вызвать? – женщина, забыв, для чего она здесь, участливо согнулась над стонущим капитаном. Теперь он уже не был хозяином положения, а постепенно превращался в то, что задумала роковая мстительная женщина, сидящая перед ним на корточках и с тревогой глядящая в искаженное гримасой лицо приближающегося холода и вечной тьмы еще минуту назад ненавистного человека. Ох уж эти русские женщины с фамилией Штурм!

Эльвира вышла в коридор и зловеще улыбнулась. Она вновь превратилась в хладнокровную мстительницу. «То ли еще будет. Значит, не я одна имею зуб на Семушку, наследил капитан по белу свету за свои сорок годков, другому и в жизнь не управиться. Пилюли начали действовать – это уже хорошо, не зря я онкологу и Мише Климаксу свою бабью памятку оставила, а Кривец, возможно, еще недельку протянет, и вот тогда перед вратами ада я ему откроюсь и посмотрю в беспомощные, молящие о пощаде глаза».

Оглушительный звонок судовой тревоги застал буфетчицу в своей каюте. Она схватила оранжевый спасательный жилет, что лежал у нее в рундуке под койкой, и побежала к месту сбора, в столовую команды. Здесь уже собрался почти весь экипаж «Мандельштама». Заспанные моряки что-то недовольно ворчали себе под нос, но особого недовольства не выражали, очевидно, для них это было нормой и обыденным явлением их морской жизни. На Эльвиру никто особого внимания не обращал: на судне любой знал, что буфетчица является «первым помощником капитана» и за неимением помполитов, которых по случаю смены власти в стране и за ненадобностью списали, вторым по важности неофициальным лицом на борту.

– Внимание! – старпом призвал всех к тишине, и постепенно гул смятения и недовольства смолки. – Сейчас по аварийным партиям прочесать каждый квадрат на судне, – он понизил голос, стараясь быть похожим на строгого командира. – Есть точные данные, что на судне едут зайцы, и чем быстрее мы их вычислим, тем скорее я вас отпущу отдыхать. Вперед, проверить каждый закуток от клотика до киля, заглянуть в каждую щель, чтобы «пассажиры» через час сидели у меня под арестом.

«Где ты их сейчас найдешь потемну, – слышались недовольные голоса матросов, – Через несколько часов нас циклон накроет, они сами и выползут из своих укрытий. И вообще, погранцы и таможня этим должны заниматься, за что им деньги платят!». Но вскоре народ постепенно разошелся, и все стихло.

– А вы, – чиф обратился к буфетчице, – идемте со мной, я взял кое-какие сердечные лекарства из лазарета, поможете мне, мастеру совсем худо, – он почесал рыжие кудри на голове и пожал плечами. – Не понимаю, чего из-за каких-то зайцев так переживать. Не здесь, так в японском порту все равно их вычислим и отправим обратно попутным судном. Моряки правы, здесь власти проморгали, на этом и делу конец.

«Да нет, мальчик, ошибаешься, все еще только начинается», – Эльвира подошла к старпому и положила ему руку на плечо.

– Георгий, пожалуйста, возьмите надо мной шефство в рейсе. Я понимаю, капитан ваш начальник, но он совсем не нравится мне, к тому же он болен. Сейчас вы главный на корабле, не отдавайте меня ему, я его боюсь и никого и ничего здесь не знаю, – Эльвира артистично вытерла слезу и опустила голову на худую грудь старпома Сичкина.

Чиф замер и онемел, словно увидел рядом с собой кобру, распустившую переливающийся всеми цветами радуги очкастый капюшон и устрашающе громыхающую кончиком хвоста перед атакой.

«Неужели переиграла, вот дура», – буфетчица из-под ресниц взглянула на окаменевшего старшего помощника.

– Может, вам в каюте убраться или постирать, вы только скажите, но к капитану я не пойду, вы уж сами как-нибудь управляйтесь, мне там страшно.

Жора Сичкин наконец вышел из минутной комы и, испуганно оглядевшись, шепнул Эльвире: «Иди ко мне, каюта открыта, только чтобы никто не засек, и жди меня там, я скоро буду, – под конец своей речи он совсем пришел в себя и обнял женщину за талию, другой рукой прошелся по бедрам и груди. – Какая ты классная, смотри не шути со мной, это опасно, – и он, перепрыгивая через две ступени, взлетел по трапам в каюту капитана. «Что же у них там произошло?» – думал Жора, открывая каюту и на ходу вытаскивая набор медикаментов.

Капитан лежал на диване, чуть прикрыв глаза, и тяжело дышал.

– Ну что там, докладывай.

– Ищем, мастер, а вам я принес корвалолу и нитроглицерин, – чиф бережно положил лекарства на столик и присел на стул рядом с диваном.

– Засунь их себе знаешь куда…

– Знаю, – Жора глуповато улыбнулся.

– Так вот, лучше налей мне фужер водки. И еще, где эта наша новенькая?

– Я ее отправил с аварийной партией, пусть с судном знакомится, – не мигая, соврал Жора и шмыгнул носом.

– Ты чего, совсем больной, какая еще аварийная партия? Свалится где-нибудь с трапа или на палубе, потом с ней возится. Найди ее и отправь отдыхать, а завтра разберемся. Ты карту погоды смотрел?

– Конечно, шторм надвигается, я вам докладывал, но переживать нечего, в это время года здесь, в Японском море, это норма, и груз закреплен по-походному, так что отдыхайте, а я вахту проконтролирую.

– Смотри в оба, чиф, и буди, если что, – он приподнялся на локте и опрокинул в дрожащий рот очередную порцию водки. Старпом поморщился, но промолчал.

– Так мне можно идти?

– Иди, но, если найдут, зайцев сразу ко мне. Я примерно догадываюсь, кто это может быть. А ты?

– Понятия не имею, у меня это первый случай, – старпом поднялся и попятился к двери, его уже ничего не интересовало, он знал, что в его каюте ждет ужасно сексуальная и соблазнительная женщина, которая только что отказала кэпу и предпочла ему молодого и красивого Жору Сичкина. «Я ведь сразу заметил, как она стреляла глазками, когда поднималась по трапу. Эх, жаль рисковать карьерой, но такое бывает нечасто!».

Чиф прикрыл дверь капитанской каюты и поднялся на мостик. В темноте у светящегося экрана локатора стоял второй штурман – Костя Гусев. Он считался серьезным и грамотным штурманом, и его трудно было застать врасплох каким-то каверзным вопросом даже мастеру. Он на секунду оторвал взгляд от монитора и поздоровался.

– Доброй ночи, ревизор, – старпом встал рядом. Ему достаточно было минуты, чтобы по радару оценить обстановку. Мерцающие цифры координат, курс, скорость судна, пеленги на встречные суда – все было нарисовано на искрящемся изумрудным светом экране.

– Наших встречных не запрашивал? – Сичкин взял бинокль и осмотрел горизонт. – Кто это нам режет курс?

– Китаец, кто же еще, у них в крови заложено проскочить под самым носом у встречного судна, а затем продолжать движение своим прежним курсом. Говорят, для них это хорошая примета, к удаче, что ли, или к деньгам, – в это время завыл «аларм» тревоги опасного сближения судов. – Ну, что я вам говорил, теперь придется нам из-за косоглазого подворачивать вправо. Когда-нибудь нарвутся на «стотысячник», он-то сворачивать не станет, развалит коммуняку, как гнилую дыню пополам, и всего делов.