«Вскормленные сырой землей…» Вскормленные сырой землей, Вспоенные живой водой, Из теплой тучи дождевой, Каждым летом, Расцветает пышным цветом Дерево жизни. Оно прекрасно. Корни крепки И ствол могуч. В нем все согласно, Выше туч Уходит в небо головой Листвой зеленою, резной Дерево жизни. Оно старо, как мир подлунный И сил полно и вечно юно И все в движенье, Как нежных листьев обновленье, И потому в лесу, на пашне, И строя города и башни, И все, что будет впереди — Не повреди. Меняя климат, русла рек, О, человек, Не повреди Дерево жизни. Лето Известная примета — Клубятся облака, Значит уходит лето, Его уносит лета — Забвения река. Спокойная, без жалости, Бездонно глубока, Прошу тебя, пожалуйста, Не торопись, река. Пусть будет дольше лето И в нем тепло и свет. Недолго ждал ответа — Решительного «нет». Подняв для клятвы руку, Ответствовал Харон: «Мне небеса порукой Не трону связь времен. Нельзя нарушить это. Когда же зреть плодам? От Осени для Лета Я время не отдам». Выйди солнцу навстречу Встань ранехонько-рано, Раньше солнышка встань. Спят в домах Еревана В эту раннюю рань. Выйди солнцу навстречу, Подожди у ворот. Бросив тучку на плечи, Оно вот-вот взойдет. И, лучами объяты, Зацветут облака, На боках Арарата Загорятся снега. Дел у солнца немало: Надо Мать обогреть — И гранит пьедестала И настывшую медь, Обойти все базары, Обогреть, кто продрог, Озарить все хачкары, Родники у дорог. И пробиться сквозь шторы — Крепко спит детвора. По цехам и конторам И по школам пора. А затем по привычке В Ахтанак поспешить, Не заспались ли птички И цветочки раскрыть. А потом за работу На поля и сады. Дать тепла им без счета, Вволю тёплой воды. И набухнут колосья — Успевай золотить, Виноградные гроздья Сладким соком налить. Люди солнышку рады. Всем известно давно. За труды им наградой И лаваш, и вино. Не грустит и не тужит, Если трудно – поёт. Тот, кто с солнышком дружит, Тот, кто рано встаёт. Березоньки Иду ль путем-дорогою, Река ль меня немет, Спокойная и строгая, Девчонкой недотрогою, Попутчицей – подружкою Со мной березка русская Обочиной идет. Статные, кудрявые Мариной да Любавою Пригожие, нарядные Летом и зимой Красою ненаглядною Они в пути со мной. Опалены морозами, Исхлестанные грозами, Стоят, идут, бредут Юные и старые, Семьями и парами, Не чуя ног от устали, Охранную дозорную Службицу несут. Я видел их под тучами. Стволы ветрами кручены, Ухватишь – не ломаются, Живут на высоте. Я видел их, белюсеньких, Озябших и тонюсеньких, Растут и к солнцу тянутся На вечной мерзлоте. Я видел их над водами, Кружили хороводами, Собою любовалися, Росою умывалися Тихонько поутру. Я видел их, взлохмаченных, Волнением охваченных, О чем-то шумно спорили На буйном на ветру. Да вот они – довольные, Молодки белоствольные. Их ветки виснут гибкие, Хоть заплетай косу. Одежка вечно модная, Осанка благородная — Им всем природа русская Дала свою красу. А эти вот могучие, Им бы мечи двуручные — Колонной по три в ряд, Дальнею дубравою Высланы заставою — Дорогу сторожат. А вот стоят усталые, Прошли пути немалые, Запылены и взмылены — Да им не на парад — Солдатами бывалыми Идут, идут с привалами, Не журятся, не хмурятся, А все молчат, молчат. А вот одна дородная, Уже который год, Покачивая бедрами, Позванивая ведрами, По траве некошеной, Дорожкою заброшенной По воду идет. А вот семья под кручею — За толстою сосной, Кручинятся плакучие Над сломанной сестрой. Росла в семье младешенька Белютка, да хорошенька, Ей всяк был люб и мил. Какой-то злой Алешенька Под корешок срубил. За ними три дебелые Подружки белотелые, Секретничают, шепчутся: – «A в нашем-то леске…» А эти две березоньки В халатах, налегке, Беленькие ноженьки Моют в ручейке. |
