Как возвращались обратно на Герехтайт – не помню. Помню, как Айсер вернулся порталом из академии, помню, как Йенс раздавал всем налево и направо указания. Но я не слышала ничего конкретного. Всё вокруг было словно в тумане, в замедленной съёмке. Было такое ощущение, что меня, словно какого-то мелкого жука, накрыли стеклянной банкой и несут куда-то против моей воли, а я смотрю на всё сквозь толстое стекло и не понимаю, что происходит, но чувствую, что медленно задыхаюсь.

Но и это меня не волновало. Меня ничего не волновало. Я чувствовала неправильность происходящего. Словно это всё случилось по чьему-то глупому сценарию. Только вот режиссёр всё перепутал. Дядя Макс – не злодей.

Я думала о том, что связывало меня с профессором Икельхафом, которого я с раннего детства считала своим родным дядей, живо прокручивая в своём воображении кадры из прошлого, словно слайды диафильма.

Вот дядя Макс дарит мне на пятилетие мой первый велосипед – это вообще одно из первых и самых ярких воспоминаний детства. Вот дядя Макс ведёт нас с Эльзой в кафе на соседней с Ренхен-зоной улице – мы будем отмечать окончание нашей первой школьной недели. Вот дядя Макс обнимает меня на похоронах тёти Элизы и смахивает коричневым платком слёзы со своих глаз.

И ни в одном, ни в одном воспоминании дядя Макс не походит на инопланетного заговорщика! Он – мой добрый-добрый дядюшка. Даже Киану Ривз не сыграл бы роль так хорошо, как всю жизнь играл дядя Макс, притворяясь тем, кем не является. А это значит, что не может он оказаться главным негодяем в этой истории! Это просто невозможно!

Когда я окончательно убедила себя в том, что это какая-то ошибка, нелепое совпадение, я стала безумно переживать за профессора Икельхафа. Где он? Кто построил для него портал и куда перенёс? Что с ним происходит сейчас? Оставаться в неведении было тяжелее всего.

Самое жуткое, что дядя не появился к началу занятий в академии. А вот профессор Чадликт вернулся. Живой, здоровый и ещё больше озлобленный на эстадов, чем до болезни, как будто это мы виноваты в его затянувшемся больничном. Надеюсь, врачи его хорошенько помучили болючими уколами в зад! Вместо дяди Макса преподавать искусство ведения переговоров к нам прислали профессора из столичной академии инопланетных наук. И я не переставала благодарить Великого за то, что это был не Йенс. Видеть его сейчас мне совсем не хотелось.

Откровенно говоря, я немного обижалась на Регнера ещё и за то, что он держит меня в неведении. Ведь знает же, что я переживаю из-за дяди Макса. Мог бы и позвонить! И, конечно, он бы это сделал, если бы ему было, что мне сообщить, ведь так? Хотя мог бы просто набрать мой номер и сказать, что новостей нет… Или я просто хочу услышать его голос, потому и жду звонка?

Эльза молчаливо поддерживала меня, зная, что именно это мне и нужно, вечерами она иногда оставалась в нашей комнате, чтобы позаниматься вместе со мной или посмотреть очередной запрещённый фильм, появившейся в сети из другой галактики. Теперь-то я знаю, откуда они берутся. Жаль, Эльзе рассказать не могу – она была бы в восторге! То, что подруга в такие вечера отшивала ради меня Джеймса, говорило о многом. Люблю её!

Через две недели после начала занятий мне первый раз позвонил Эдди, видимо, решив, что я немного остыла.

– Я соскучился, – без приветствий выпалил брат заупокойным голосом.

Я тяжело вздохнула и призналась:

– Я тоже…

Я не видела, конечно, но очень живо могла представить, как на таком знакомом и добром лице Эдди расцветает грустная улыбка, которая обычно затрагивает больше его глаза, чем губы.

– Приедешь завтра на ужин? – осторожно спросил брат, явно опасаясь услышать отрицательный ответ.

Я долго молчала, обдумывая ситуацию. Готова ли я увидеть Эдди? Наверное, нам всё же пора встретиться – обижаться на него всю жизнь я не смогу, и когда-то нам придётся возобновить общение. Но ещё абсолютно очевидно, что я никогда больше не смогу так безоговорочно доверять Эду, как прежде, и с этим уже ничего не поделать. От осознания этого факта в груди защемило.

– Хорошо. Буду в шесть.

И я сбросила звонок, не прощаясь, пытаясь отогнать неприятные мысли подальше.

Не успела я отложить алла в сторону, как он снова запиликал, и на экране высветилось имя Рича.

– Привет, – я ответила на вызов, не задумываясь.

– Привет, красавица, – услышала я в трубке весёлый голос друга, – как ты?

– Хорошо, – я улыбнулась. Рич всегда, будь то при встрече или по алла, задаёт этот вопрос.

В последний день в военном лагере Рич тоже спросил, как я, подкараулив меня у входа в нашу с Дайной палатку. Тогда я не могла ничего ответить, просто пожала плечами. И парень молча ретировался, оставляя меня с тяжелыми мыслями.

Вообще, те две недели, проведённые в военном лагере, вызывали у меня очень противоречивые чувства. Всё, что там произошло, стало ассоциироваться у меня с болью и предательством. Кроме Рича и Дайны, конечно. Во время экзаменов мы все были поглощены подготовкой, так как из-за лагеря времени для занятий у нас было очень мало, а потом я улетела на Магитар… Так что с Ричем после лагеря мы практически не виделись.

Но стоило мне переступить порог кампуса вечером тридцать первого января, как парень встретил меня своим внимательным взглядом, и с тех самых пор всегда где-то рядом. Рич или звонит, или провожает утром на пары, «случайно» проходя мимо нашего общежития, но границ приличия больше не переходит. Да, он не навязчив, но всё же кажется, что Ричартиан постоянно находится поблизости. И, странное дело, меня это совершенно не напрягает.

– Я скачал из сети новый фильм. Запрещённый. Его уже удалили… – начал парень издалека.

Я снова улыбнулась и решила не томить.

– Ну тогда жду тебя после ужина у себя. Сетбук захватишь?

На той стороне трубки повисло молчание. Видимо, Рич был в шоке от моего предложения и пытался «переварить». Тем не менее, прочистил горло и ответил:

– Конечно.

– Тогда до вечера.

– Пока, – попрощался Рич и сбросил вызов. А я кинула алла на тумбочку и рухнула на свою кровать, пытаясь понять, зачем я пригласила парня в свою комнату вечером.

* * *

– Эльза, пожалуйста, – умоляла я подругу.

– Конфетка, – без малейшего сожаления в голосе отказывала мне Эл, – ты прекрасно знаешь, что у нас с Джеймсом на сегодня планы. Я тебе ещё вчера вечером говорила.

– И ты бросишь меня одну? – первый раз в жизни я пыталась надавить на жалость любимой подруге.

– Никки, – Эльза присела рядом со мной на кровати и заглянула прямо в глаза своим хитрющим взглядом, – я оставляю тебя не одну.

– Вот именно, Эл. Великий, зачем я его пригласила? – ругала я себя, подняв взгляд к потолку.

– Никаэлла, – подруга вдруг стала предельно серьёзной, – тебе не о чем переживать. Это же Рич! Да он пыль с тебя сдувать готов и никогда не обидит!

Ага. Так же я думала, когда открывала дверь в свою комнату родному брату. А наутро проснулась с воспоминанием о попытке изнасилования, подселенным в мою голову. Но вслух я это произнести не могла, конечно. Эльза до сих пор не знала, что произошло между мной и Эддоном.

– Ладно, ты права, – ответила я подруге с напускной уверенностью. – Беги на свидание и ни о чём не думай. Я буду в порядке.

– Я знаю, Конфетка. Я оставляю тебя в надёжных руках!

Эльза схватила свою сумочку и умчалась к возлюбленному, подмигнув мне на прощание.

Время близилось к ужину, но есть мне совершенно не хотелось, поэтому я просто спустилась на первый этаж нашего общежития в небольшую кухоньку, оборудованную для нас пару месяцев назад по просьбе, нет, скорее по требованию, мадам Сорж.

Это было маленькое помещение, как и все комнаты в общежитиях НИА, где стоял один столик с тремя стульями, холодильная камера, двухкомфорочная плита, электрический чайник и микроволновая печь. Пока я резала себе бутерброд и готовила кофе, решив, что для ужина этого мне будет вполне достаточно, вспомнила о попкорне, который мы с Эл припасли для наших киносеансов. И пара таких пакетов быстренько отправилась в микроволновку – надо же будет чем-то угостить Рича…