Дженни заворачивается в одеяло, на котором лежала, и подходит посмотреть, что получилось.

— Ничего себе, Ава. Это великолепно. Ты понимаешь меня лучше, чем я сама.

— Я почти получила то, что хотела. Ты сможешь прийти в четверг, в это же время?

Она стонет.

— Только если ты принесешь кофе.

— Без проблем!

Я начинаю собирать свои вещи, пока она одевается.

— Пару новичков начали посещать курсы в этом году, — сообщает она. — Держу пари, они согласятся позировать тебе за пиво.

Она подходит ко мне. На ней тренировочные штаны и обтягивающая сиреневая майка, которая не скрывает ее выступающие соски.

— У них большие тела, — добавляет она, словно убеждая меня.

— Ты уже видела их голыми? — полушутя спрашиваю я, и она отвечает с лукавой улыбкой:

— О, да. Оба парня горячие.

Я всматриваюсь в ее удовлетворенную улыбку.

— Оба в одно и то же время?

— Как ты догадалась? —хихикает она.

Я смеюсь немного нервно. Знаю, что она непостоянна, но не понимаю, как можно так экспериментировать.

— Похоже на ваших курсах хватает острых ощущений.

— Мне кажется, что ты эти ощущения получаешь здесь, смотря целый день на обнаженные тела.

Смотреть – это одно, но большая часть моего творческого процесса — соло.

— Но и такой секс тоже может быть классным, — говорит она ободряюще.

— Я не совсем это имела в виду, Дженни.

— Не все художники так серьезно относятся к своей работе, как ты.

— Возможно, — вздыхаю я.

Бывает, некоторые студенты отвлекаются во время работы, но не я. Хотя иногда бывает трудно не отвлекаться, когда позируют парни. Они не относятся к этому серьезно (особенно, когда позируют за пиво). Некоторые, раздеваясь, думают, что это прелюдия к чему-то большему.

Даже Джонатан оказался на грани эрекции, когда в последний раз позировал мне. Он был немного смущен, но моя невозмутимость успокоила его. У меня строгие правила – я не смешиваю работу и удовольствие. Возможно, Руби считает меня одержимой, но я знаю, что это поможет мне однажды в нью-йоркской галерее.

Дженни берет свою спортивную сумку.

— До четверга, Ава. Я люблю кофе со сливками и тремя ложками сахара.

Она подмигивает и выходит из комнаты.

Глава 7

Из студии я иду через главную аллею кампуса, чтобы занести художественные принадлежности в общежитие перед первой парой «Истории средневекового искусства». Курс читает доктор Тенненбаум. Я прослушала все лекции, что он вел, начиная с «Введения в Историю искусств» в первый год обучения. Он был первым профессором, который оценил мой талант, рассказал мне о конкурсе «Мона Лиза» в «Мике», и поощрял и поддерживал меня. Ему около пятидесяти, он солидный, респектабельный мужчина, чье любимое времяпрепровождение — бродить по картинным галереям и выглядеть таинственным. Если бы я захотела выйти замуж, то он вполне бы мог стать моим мужем. Мама думает, что мое замужество произойдет вскоре после того, как я выучусь. Она еще не знает о моих планах относительно Нью-Йорка. Я собираюсь рассказать о них, когда приеду домой на День благодарения.

Когда я иду к аудитории, то слышу, что кто-то зовет меня. Я оглядываюсь, но никого не вижу, хотя голос кажется знакомым.

— Ава, здесь!

Я замечаю движения в окне корпуса английского отделения и в тот же миг чувствую еле ощутимый запах сигаретного дыма. Щурясь от яркого света, я вижу кого-то на широком подоконнике. Рука, держащая сигарету, лежит на открытом окне.

Логан О'Шэйн — это именно он.

Значит, он действительно знает мое имя.

Я смущенно улыбаюсь и краснею. Он подзывает меня жестом. Я колеблюсь, и он гасит свою сигарету и отбросает ее на несколько метров. Он делает это с небрежной силой и изяществом, от которого мое сердце начинает биться быстрее. Мгновение и он направляется ко мне.

Мне становится жарко, я лукавлю, возлагая ответственность за это на сентябрьское солнце. Фрагменты моего сна возрождаются: твидовый жакет на полу, тяжелое дыхание, плечо у моих губ, я лежу на спине, прогибаясь…

— Куда вы спешите этим прекрасным утром, мисс Николс?

Вместо того чтобы ответить на его вопрос, я задаю свой:

— Это кампус для некурящих. Как вы убедили декана позволить вам курить в кабинете?

— А он не знает, — подмигивает Логан. — Я нарушаю правила. Некоторые правила, как вы знаете, созданы для того, чтобы их нарушили.

Я еле сдерживаюсь, чтобы не показать раздражение, вызванное его словами.

Он стоит передо мной и комфортно себя чувствует в обтягивающей рубашке цвета хаки с белыми кнопками. Его зеленые глаза сначала были озорными, теперь пристально смотрят в мои. Такой знакомый взгляд. Этот голодный взгляд из моего сна.

Я нервничаю и мне становится не по себе из-за того дурацкого сна. Подробности. Его нагота. Моя. Только все это размыто. Мои глаза блуждают по его одежде, пытаясь воссоздать то, что мое подсознание попыталось запомнить. И я краснею.

— Итак, зачем вы звали меня? — спрашивает он с очаровательной улыбкой.

— Я? Это вы окликнули меня и сами подошли ко мне.

Взволнованная я обороняюсь, но понимаю, что он застал меня врасплох. Фактически он поймал меня между сном и явью. Его глаза смеются надо мной.

— Просто дразню вас, мисс Николс. Хороший выбор глагола, между прочим, — говорит он с ухмылкой.

— Что? — Я смущена, пытаюсь отогнать отголоски сна и успокоиться. Стараюсь казаться безразличной к его подавляющему присутствию в реальности.

— «Подошли», — произносит Логан. — Чтобы подойти, нужна цель и мотивация, как будто у персонажа есть замысел по отношению к его цели.

Ох.

— Персонаж, являющийся вами?

— Щеголеватый джентльмен подошел к красивой студентке на ее пути к… Куда?

Он только что сказал «красивой»? Я? И «щеголеватый»? Он?

— Куда вы спешите, Ава?

Верно. Занятия...

— На лекцию по «Истории искусств».

— Ах, да. Доктор Тенненбаум.

— Вы уже познакомились с другими профессорами? Вы ведь недавно здесь.

Логан пожимает плечами.

— Я не мог уснуть. Вот и изучил преподавательский состав на сайте.

— Впечатляет.

— У меня были другие планы, более волнующие, но они провалились. Или скорее… убежали.

Что он имеет в виду?

— Вы убежали от меня вчера вечером, — поясняет он.

— Я не убегала! — слишком быстрый ответ. — Мне нужно было уйти. Сегодня утром у меня была работа в студии.

Он кивает, наблюдая за мной.

— Значит, я не испугал вас?

Мне становится жарко под его пристальным взглядом. Я качаю головой, желая сама себе солгать убедительно.

— Нет, нет. У меня была забронирована студия и модель.

Логан кивает, будто понимает серьезность моей одержимости живописью, моей потребности вчера бежать от него со всех ног.

— Ясно. А вы серьезно относитесь к своей работе.

— Да. Очень.

— Но на самом деле вы не равнодушны ко мне, не так ли?

Он запускает руки в карманы, на его восхитительных губах сексуальная ухмылка, зеленые глаза безотрывно смотрят на меня. Я отчаянно пытаюсь отвести взгляд, собрать все свое остроумие и самообладание, но его глаза, кажется, хотят проникнуть прямо в мою душу и уничтожить любую рациональную мысль. Я не знаю, что сказать. Мой разум кипит, мое тело вибрирует, я пытаюсь контролировать свою реакцию на его взгляд, его присутствие. Конечно, я неравнодушна к нему.

— Нет, — вздыхаю я.

Признание выпускает что-то внутри меня, и мне, наконец, удается отвести взгляд вниз. Это небольшое поражение, и пусть я почувствовала облегчение, но та часть меня, которая чувствует себя в безопасности, разочарована. Но Логан, кажется, знает что-то обо мне, то, чего я еще не поняла. Это вызывает во мне раздражение. Любопытство. И осторожность.

Логан наклоняется, и тихо произносит:

— Хорошо.

Он удовлетворен.

Я сжимаю кулаки, впиваясь ногтями в кожу. Плохо, что я неравнодушна к нему, и он должен знать это. Если он допоздна изучал сайт колледжа, то должно быть читал и правила, запрещающие отношения между студентами и преподавателями. И сейчас он меня дразнит, проверяет.